В сознательном возрасте Реджину преследовало одно чувство — страх. Не дай бог, оступиться, нарушить правило, не оказаться лучше других. И в то же время ее терзал страх иного рода — боязнь того, что жизнь проходит мимо.

Реджина приняла карту у Себастьяна.

Глава 10

Двадцатый этаж был пуст и тих. Реджина осторожно кралась по коридору: не дай бог, ктонибудь остановит ее и спросит, что она здесь делает!.. Ничего подобного, впрочем, не произошло.

Наконец она нашла номер 2020 и вставила карту в прорезь. Что, если дверь не откроется? Однако стоило надавить на золотистую ручку, и дверь легко поддалась.

Внутри все утопало в бежевом и розовом, отделка — сплошь светлое дерево и мрамор. Консервативный и в то же время современный дизайн. Реджина, ожидавшая увидеть нечто более пышное и роскошное, успокоилась. Сдержанность декора пришлась ей по вкусу. Сквозь выходящие на юг окна открывался поразительный вид на город. Еще ни разу Реджина не взирала на Нью-Йорк с такой высоты.

— Реджина?

Буквально из ниоткуда появилась женщина, и Реджина от неожиданности чуть не выпрыгнула из юбки.

— Как вы меня напугали! — отдышавшись, пролепетала она.

— Прости, не хотела, — извинилась женщина. Говорила она с четким британским акцентом. Одетая в белые джинсы и бирюзовую тунику, свои волосы медного оттенка она собрала в пучок на затылке; украшения подобрала изящные, все из платины. — Я Джесс. Меня прислал Себастьян — на случай, если тебе понадобится помощь.

— Вы… работаете на него?

— Вместе с ним, — поправила Джесс. — Я стилист и художник по гриму. Сегодня оказываю Себастьяну услугу, вдруг ты сама не справишься.

Реджина кивнула, как будто теперь все стало на свои места.

— Твои вечерние наряды в спальне, — указала Джесс направо. — Если что-то понадобится, просто позови. Надень все, приготовленное Себастьяном, он на этом настаивает. Ты, наверное, уже в курсе: к деталям он относится крайне внимательно.

Нет, Реджина не в курсе, хотя нечто в поведении Себастьяна выдавало его щепетильность.

Она проследовала за Джесс в спальню, где на гигантских размеров кровати лежало два пакета из магазинов и чехол для одежды. Последний был подписан «Miu Miu»; один из пакетов — розовый, с черным бантом — «Agent Provocateur»; другой — оранжевый — «Prada». Это название Реджина знала, два других — нет.

Решив начать со знакомого, Реджина заглянула в «Prada». Внутри лежали три коробки с обувью. В первой — черные закрытые туфли на шпильках. Почти что консервативные, такие бы и сама Реджина выбрала, однако каблуки — четыре дюйма, стальные. Прямо спицы или гвозди.

— Это туфли или орудие пыток? — пробормотала Реджина и отложила первую пару. Во второй коробке лежали туфли той же модели, только на полразмера больше. В третьей — обувь еще чуть больше.

Надев первую пару и обнаружив, что сидит она как влитая, Реджина скорее разозлилась, нежели испытала удивление.

Она приподняла за бархатный крючок чехол и потянула за собачку «молнии». Интересно, что там поделывает в соседней комнате Джесс? Злится, наверное, что Себастьян назначил ее нянькой. До чего же противно.

Из чехла Реджина достала простое черное платье: без рукавов, зато вырез неглубокий и подол до колен. Такое бы Одри Хепберн надела, а все, напоминающее о Хепберн — либо Одри, либо Кэтрин, — подойдет и Реджине. Ну что ж, наметился позитивный прогресс — после убийственных туфель.

Дальше, пакет «Miu Miu». Пришлось покопаться в куче розовой упаковочной бумаги, чтобы аккуратно достать из-под нее плоские свертки из бумаги черной. В первом оказался черный кружевной бюстгальтер. Такой утонченный, красивый и совсем не похожий на продукцию «Gap». Замысловатое кружево, крючочки жутко непрактичные. Отложив лифчик, Реджина взялась за второй сверток, вытащила из него нечто непонятное, похожее на перевернутый бюстгальтер с четырьмя оснащенными крючками лямками. Так и не разобравшись в их назначении, Реджина убрала предмет обратно.

Последними она нашла чулки, шелковистые и прозрачные, словно паутина.

В дверь постучали, — У тебя все хорошо? — спросила Джесс.

Точно, Себастьян ждет внизу, надо поторапливаться.

— Да, просто замечательно, — ответила Реджина.

— Не забудь: ты должна надеть все.

Оглядев разложенные на кровати предметы, Реджина вдруг испугалась. Можно же просто уйти! Извиниться перед рыжей англичанкой, сказать, мол, помощь не потребуется, спуститься вниз и оставить на стойке ключ-карту. Себастьяну заявить, дескать, нечего разыгрывать из себя Генри Хиггинса и воображать ее, Реджину, Элизой Дулиттл. Вернуться домой, запереться в спальне и… что? А представить, о чем они могли бы поговорить за ужином и каково это — выйти в свет, одетой, как девушка с обложки «Vogue»? И потом полгода или весь год, млея, вспоминать, как самый шикарный в твоей жизни мужчина назвал тебя красивой…

«Зачем ты перебралась в Нью-Йорк?»

Достав из пакета непонятный кружевной предмет белья, Реджина подошла к двери спальной и осторожно выглянула наружу.

— Джесс, мне страшно неловко вас отвлекать..

— Я в твоем полном распоряжении, — весело отозвалась рыжая.

— Ума не приложу, что это. — Реджина потрясла черным кружевом так, словно это — больное бешенством животное.

— Подвязки. Заумная вещь. Позволь, я помогу разобраться. Не обижайся, тебя еще учить и учить.

У Джесс, поди, есть дела куда поважнее, чем одевать взрослую бабенцию, как какую-нибудь беспомощную дошколятку. Не удивительно, что рыжая так торопится.

— Спасибо, — сказала Реджина и отошла, давая Джесс войти в спальню.

Уперев руки в боки, та оглядела разложенное на кровати добро.

— Шикарно. Тебе, кстати, идеально подходит. У Себастьяна глаз алмаз.

— Вот только туфли… — Реджина взглянула на пару «Prada», как на кровного врага. — В них ходить невозможно. Я бы свои надела.

Джесс взглянула Реджине на ноги и медленно покачала головой.

— На твоем месте я бы это сняла.

Реджина кивнула.

— Ладно. Придется шагать очень медленно.

— Умница, — облегченно произнесла Джесс. — Теперь надевай белье. Помогу тебе с подвязками и чулками.

Реджина приготовилась, что Джесс выйдет из спальни, однако та даже не сдвинулась с места.

— Мне на людях переодеваться неудобно, — застенчиво призналась Реджина.

— Милая, я стилист. Передо мной раздевались одни из самых знаменитых женщин мира. И потом, в вестибюле тебя ждет Себастьян, так что поторапливайся.

Реджина ощутила себя донельзя глупо. Ей помочь пытаются, а она из себя недотрогу строит.

Стараясь не выдать смущения, Реджина скинула кофту — ее тут же забрала и аккуратно сложила Джесс. Потом Реджина расстегнула блузку и юбку, также отдав их рыжей. Кожа покрылась мурашками. Как же холодно в комнате.

Соски затвердели, и снимать лифчик сразу же расхотелось. Однако черное кружевное белье ждало.

Дрожащими руками Реджина попыталась расстегнуть застежку лифчика, но пальцы не слушались.

— Давай помогу, — сказала Джесс, и не успела Реджина возразить, как чужие пальцы ловко скользнули между спиной и застежкой.

Простой хлопковый лифчик упал на пол, и Реджина поспешила прикрыть груди руками.

Джесс тем временем разгладила черный кружевной бюстгальтер и помогла надела его, застегнула замочек.

— Как он угадал размер? — удивилась Реджина. Бюстгальтер, такой удобный, сел просто идеально.

— Говорю же, у него глаз алмаз, — напомнила Джесс. Что-то в голосе этой харизматичной женщины заставило Реджину задуматься: может, их с Себастьяном связывает не только работа?

— Теперь вот это.

Джесс подняла с кровати трусики.

Их Реджина натянула как можно быстрее, подняв глаза всего лишь раз — убедиться, что Джесс не подглядывает… Однако рыжая смотрела на нее в упор.

— Подвязки, — сказала она, подавая непостижимый простому уму предмет.

— И как их?.. — Реджина покрутила его на пальцах.

Встав прямо перед ней, Джесс застегнула подвязки на талии Реджины и спустила их на бедра. Диковинные ремешки свисали, как щупальца.

— Натягивай чулки, я закреплю.

Сев на кровать, Реджина приступила к заданию — так увлеченно, что даже забыла про стыд и смущение. Медленно и осторожно раскатав чулки до бедер, она встала. Джесс опустилась перед ней на колени и пристегнула чулки к крючкам на ремешках: по одному спереди и по одному сзади, справа и слева.

— Невероятно, — чуть ли не шепотом заметила Джесс. — Может, взглянешь на себя в зеркало?

— Нет, мне и так хорошо, — застенчиво отозвалась Реджина, хотя одним глазком свое отражение увидеть хотелось.

Затем она влезла в протянутое рыжей платье.

— Встань ко мне спиной, — попросила англичанка и застегнула «молнию».

— Ну наконец-то, — сказала Реджина.

— Почти. — Джесс поставила перед ней туфли. Надев их, Реджина ощутила себя Золушкой, только в извращенной ее версии.

Она взглянула на себя в зеркало — и не узнала девушку, которую там увидела.

— Можно предложить еще кое-что? — спросила Джесс.

— М-м, да.

Джесс протянула Реджине губную помаду: черный, немного податливый на ощупь цилиндрик, белая надпись «NARS»; под колпачком — нетронутый матово-малиновый стержень.

— Тоже Себастьян оставил? — спросила Реджина.

Джесс молча ждала, пока она воспользуется помадой, а помадой Реджина не пользовалась давненько, с выпускного бала. Она тогда составила пару Роберту Уэллерсу, соредактору по колонке публицистики в институтской газете. После, когда все завалились на продолжение вечеринки к Саманте Синклер, в ее дом на берегу, Реджина ждала от Роберта поцелуя при свете луны на пляже. Вместо этого Роберт признался, что он гей.

Реджина с минуту не могла унять дрожь в руках. Потом наконец накрасила губы и поразилась тому, как богатый, насыщенный красный цвет выделяет ее синие глаза.

Реджина улыбнулась и, отойдя от зеркала, вернула помаду Джесс.

— Оставь себе, — сказала рыжая. — Жгучая из тебя получилась штучка. Теперь иди, Себастьян — не из терпеливых.

* * *

Покачиваясь на каблуках, Реджина шла через вестибюль отеля. Впервые на нее не просто смотрели — засматривались. Наверное, из-за походки. Шла Реджина, словно маленький олененок, только покинувший утробу матери. А затем она увидела в глазах одного бизнесмена нечто, чего прежде не замечала в устремленных на нее взглядах мужчин: вожделение.

Внимание незнакомцев, роскошь отеля, новая и непривычная одежда… Голова закружилась, и Реджина чуть не врезалась в Себастьяна.

— Ой… я вас не заметила.

Себастьян окинул ее с ног до головы внимательным оценивающим взглядом. Ужас, да ведь он знает, что у нее под платьем, какое белье! Реджина ждала, как Себастьян прокомментирует ее внешний вид, но он продолжал разглядывать молча. Затем снял у нее с плеча старый рюкзачок.

— Он просто ужасен.

— Кому как. И потом, для моих нужд эта сумка прекрасно подходит.

Себастьян еще раз оглядел Реджину с ног до головы и предложил ей пройтись под руку. Реджина, чувствуя, будто ее впервые приглашают на танец, взяла его под локоть. Она думала, что ужинать они пойдут в ресторан при отеле, однако Себастьян направился к выходу.

— Разве мы не остаемся?

— Нет, мой любимый ресторан здесь, «Л'Ателье де Жоэль Робюшон», закрылся в этом году, — ответил Себастьян и с улыбкой взглянул на Реджину. — Впрочем, не волнуйся, в Нью-Йорке полно отличных заведений.

Себастьян открыл перед ней дверь «Мерседеса», и Реджина забралась в салон — на сей раз аккуратно и не спеша, в непривычном наряде-то.

Водитель быстро вернулся на Парк-авеню, и только Реджина настроилась на поездку, как машина остановилась на Шестьдесят пятой улице.

Шофер вышел и открыл для Реджины дверь — оказалось, они подъехали к зданию в стиле неоклассицизма. Над входом висела размашистая вывеска «Даниэль».

Пройдя внутрь, Реджина оказалась среди балюстрад, арок и резных пилястров под восемнадцатифутовым кессонным потолком. Классика здесь прекрасно сочеталась с современной обстановкой и отделкой в насыщенных, нейтральных тонах: ореховом и кремовом, которые оттенялись ярко-красной обивкой стульев. Помещение утопало в теплом свете, исходящем от люстр и настенных бра; картины, висящие здесь, явно пришлись бы по вкусу матери. Каждый квадратный дюйм заведения дышал утонченностью. Хорошо все-таки, что Реджина позволила себя переодеть.

Метрдотель приветствовал Себастьяна, рассыпаясь в любезностях.

— Зал «Белькур», мистер Барнс, — сказал он.