– Вон, – коротко бросил Дарио. – Ему не нужна твоя компания.

Она поняла, что в дверях стоял Зафер. Помедлив, он подчинился, и Дарио легонько подтолкнул ее. Она вошла, и дверь тут же захлопнулась.

Хотя была полночь, свечи еще горели, но комната, превосходно обставленная, как она и приказала, была пуста. На столе лежали книги, пергаменты, чернильница, нарезанные перья. Снаружи слышался шум дождя. Ощутив необычный запах, Елена неожиданно вспомнила его кабинет на острове. Дальше, под аркой, оказалась еще одна дверь, тоже открытая. В пустой комнате за нею горели знакомые голубые шары, освещая стол, уставленный стеклянными колбами и пузырьками.

Кто-то вдруг резко заломил ей руку за спину, зажал ладонью рот. Через секунду он сделал глубокий вдох и сразу отпустил ее.

Елена повернулась и, растирая плечо, взглянула из-под капюшона на Аллегрето.

Он не выразил ни радости, ни удивления, вообще никаких чувств.

– Я думал, Франко может послать женщину, – не поздоровавшись, сказал он.

Она поняла, что он имеет в виду наемного убийцу. Не так она представляла себе их встречу.

– Я боялась предупредить тебя о моем приходе. Это могли заметить.

Он бесстрастно смотрел на нее.

– Прекрасная маскировка.

Елена опустила голову, не зная, как это расценить. Он был в черной шелковой одежде с серебряной отделкой и жемчугами на манжетах. Отросшие волосы заплетены сзади. Синяки и царапины давно исчезли, сейчас он был даже еще красивее, чем ей запомнилось.

– Как это понимать? Зачем ты пришла?

Встретив столь холодный прием, она и сама уже задавала себе такой вопрос. Она собиралась убедить его, что не уступит совету и не выйдет замуж. Она думала, его это беспокоит. Ей так хотелось увидеть его, что она пренебрегла всеми доводами рассудка. Откинув капюшон, Елена подошла к столу.

– Завтра совет выбирает мужа для меня.

– Я знаю.

Она искоса взглянула на него.

– Что мне делать?

– Ты спрашиваешь у меня? – коротко засмеялся он.

Она не хотела спрашивать, просто сказала ему. А он холоден, похоже, не чувствует, как она, ни боли, ни волнения, ни дрожи оттого, что они снова в одной комнате, наедине.

– Ты говорил, что мы женаты.

– Я лгал, – резко сказал он. – Ты свободна. У тебя есть разрешение от самого папы, как я слышал.

– Мое сердце не свободно.

– Ты пришла меня пытать, не так ли? Господи, почему я не убил всех женщин, когда-либо носивших имя Монтеверде.

– А для меня, думаешь, это не пытка?

– Тогда зачем ты пришла?

– Почему ты до сих пор здесь? Я ведь знаю, что тебе не составляет труда бежать.

– И куда мне бежать? Что делать? Я бы сражался с Риатой и победил, но я не буду сражаться с тобой.

– Только поэтому?

Он бросил на нее такой взгляд, что Елена чуть не отпрянула, хотя их разделял стол.

– Ты получаешь от этого удовольствие, да? – тихо спросил Аллегрето.

Он медленно направился к ней. Казалось, он двигался неторопливо и все-таки возник перед нею неожиданно, прижав ее к столу.

– Ты держишь меня тут, хотя приглашаешь Франко в цитадель, заигрываешь со своим английским рыцарем. Я знаю тебя.

– Ничего подобного! – воскликнула Елена. – Я это ненавижу.

– Хочешь узнать, как это меня терзает? Хочешь увидеть в моей руке яд, когда я больше не смогу этого вынести?

– Нет!

– Все эти удобства только для отвода глаз. Я не покончу жизнь самоубийством. Нет, я, оказывается, в десять раз глупее... надеюсь как-нибудь пробиться на небеса. Быть с тобой, когда закончится наша жизнь, если это не суждено на земле.

Елена упала на стул и закрыла лицо руками.

– Господи, если бы ты заключил мир с Риатой. Ты мог быть свободным. Мог прийти в цитадель.

– Чтобы видеть тебя замужем за другим и с этим английским псом, скачущим в твоей постели, когда ты пожелаешь? Благодарю покорно! Лучше оставь меня здесь дожидаться яда.

– Я не выйду замуж. Никогда. Я пришла сказать тебе это. Я не возьму себе никого другого.

Прогремел гром. Пламя свечей качнулось от ветра, но голубые шары светили ровно. Из соседней комнаты донесся шум усиливающегося дождя.

– Ты сможешь долго противиться, – уже мягче сказал он. – Но ты сошла с ума, если доверяешь Франко. Тебе даже не следовало бы находиться рядом с ним. Я не могу тебя защитить, пока он в цитадели.

– А как бы ты это сделал?

– Да уж как придется. Ты не облегчаешь мне дело.

– А другого пути нет? Ты не сможешь поверить в искренность намерений Франко? – робко спросила она.

– Лишь когда настанет апокалипсис и уничтожит всех нас.

Аллегрето подошел к окну. Снаружи лил дождь, камни почернели от воды.

– Ты не возьмешь другого? – вдруг спросил он, глядя в темноту. – Даже своего преподобного Раймона?

– Нет. Иначе я бы не пришла сюда.

Он медленно покачал головой.

– Это выше моего понимания. Верить в мечты Лигурио. Верить твоим словам.

– А ты веришь?

– Иногда. Но в этом нет места для меня, Елена. Я рожден для того, чему ты стараешься положить конец.

Елена закрыла глаза. При всем желании она не могла сказать ему ничего утешительного. В совете уже раздавались голоса, что Аллегрето с Франко Пьетро нужно допросить как изменников Монтеверде, и было очевидно, что исход предрешен.

Встав, она вернулась к столу. Книги и свитки не имели отношения к естественным наукам. Библия была раскрыта на десяти заповедях. На пергаменте написаны имена святых, и возле каждого проставлена сумма, как в счетных книгах венецианских банкиров.

Она вспомнила радость настоятеля монастыря, принявшего нескольких сирот Аллегрето в свой тихий приют. Тогда она сочла его добрым, благородным человеком, который даже отказался от денег, предложенных на их содержание. Ведя пальцем по списку, Елена увидела там имя аббата и рядом с ним огромную сумму.

– Пытаюсь купить себе дорогу на небеса, – усмехнулся Аллегрето. – Если знаешь о каком-нибудь особенно праведном человеке, которого я могу поддержать, или о каком-нибудь чуде, сообщи мне.

Она безрадостно улыбнулась:


– Я хочу от тебя лишь одного чуда.

– Я из плоти и крови. Во мне никаких чудес нет, Елена. Ты сама знаешь.

– Во мне, видимо, тоже. Иногда я думаю, что это большая ошибка. Что мой дед был не прав. Мы слабы. Мы разобщены. Я – девушка, мне нет еще и девятнадцати. Милан только и ждет, чтобы я оступилась. И ему осталось не слишком долго ждать. – Она прерывисто вздохнула. – Рассказы, которые я слышала о Висконти... Они же просто звери, а не люди. Иногда мне бывает так страшно. И так хочется, чтобы ты был рядом.

– Сейчас ты пытаешь меня правдой.

– И себя.

Она почувствовала, когда он подошел к ней. Когда молча встал за спиной.

– Чего ты хочешь?

– О... не спрашивай, – выдохнула Елена.

Она знала, чего хочет. Зачем пришла сюда. Все время знала. Она чувствовала, как он распускает ее волосы, как они падают ей на плечи. Но он ее не обнял.

– Я должна идти, – сказала она. И не двинулась с места.

– Дай мне вспомнить, – прошептал он, вдохнув ее запах. – Дай мне сначала вспомнить.

Елена повернулась к нему, откинула голову. Он перебирал ее волосы, гладил по лицу, а потом начал целовать, раздвигая ей губы языком. Она прильнула к его сильному, живому, осязаемому телу. Сколько прошло времени с тех пор, она уже почти не верила, что все было не просто ее мечтой. Это ее темный ангел.

Он вдруг оттолкнул ее. Оба молчали. К чему слова о том, ложь или правда, что они женаты, что зачать сейчас ребенка было бы несчастьем. Она пришла к нему и не знала, сможет ли опять его покинуть.

– Должно быть, ты наслаждаешься, уничтожая меня.

Она покачала головой:

– Я не могу сдержаться. Не могу.

Аллегрето обхватил ее лицо руками, снова поцеловал.

– Я могу. Хотя это убивает меня.

Она притянула его к себе и, ощутив твердость мужского естества, начала сладострастно тереться об него.

– Ведьма, – пробормотал он.

Положив руки ей на плечи, он слегка надавил, заставил опуститься на колени и прижал ее лицо к своему паху.

Елена обхватила руками копье, сжимала его, ласкала губами и ртом. Она слышала тяжелое дыхание Аллегрето, ее собственное тело пылало от желания, чтобы он вошел в нее. Но она, словно проститутка, удовлетворяла его до тех пор, пока он не задрожал, стараясь проникнуть в самую глубину ее жаждущего рта. После того как он наконец отпустил ее, у нее не осталось ни воздуха в легких, ни мыслей в голове.

– Любимая!

Он вдруг подхватил ее, понес в спальню и уложил на край кровати. В таком положении она словно предлагала себя, и он целовал завитки между ног, пальцы скользили внутри. Елена задыхалась от сладостной муки, выгибаясь к его рту. Тело напряглось. Она вцепилась ему в волосы, приближая миг облегчения. И когда он пришел, в неистовом блаженстве, она не могла ни вздохнуть, ни крикнуть, только слезы полились у нее из-под век.

Звяканье ключей и скрип засова вырвали ее из того, что казалось ей минутной дремотой рядом с ним. Аллегрето уже был на ногах, когда громкий голос напомнил о времени. Дарио выглядел недовольным и раздраженным, но Елена почувствовала за этим беспокойство. Он бы не дал ей ни минуты больше того, чем они договорились. Кажется, даже меньше, подумала она, или час пролетел, как одно мгновение.

Она быстро поднялась. Аллегрето прикрыл ей лицо черно-белым капюшоном, потом наклонился словно для поцелуя, загораживая от стражников.

– Прощай, – чуть слышно произнес он. – Прощай.

И тут же отпустил. Елена не осмелилась еще раз взглянуть на него, боясь выдать себя.

– Для нее. – Аллегрето бросил золотую монету в сторону ближайшего стражника.

Тот понимающе ухмыльнулся и показал ей рукой на дверь.

– Похоже, девчонка была хороша.


На заседании совета Елена противостояла двадцати мужчинам, которые считали правильным только собственное мнение. Ни один не желал принять ее сторону. И это было опасно для ее правления. Никто еще не произнес этого вслух, но любой мог думать, что, если она не выйдет замуж по решению совета, возможно, ее следует переизбрать и заменить мужчиной. Или, если она будет слишком упряма, ее можно убрать какой-нибудь простой и губительной хитростью. Единственной причиной, по которой они пока оставили ее в покое, была их неспособность сойтись во мнении по поводу кандидатуры мужа. Голосование отложили до следующей встречи.

Теперь Елена сидела за обеденным столом между Раймоном и послом Милана, испытывая непреодолимое желание уронить голову на белоснежную дамасскую скатерть и отрешиться от всех забот. Но она старалась побороть усталость хотя бы для того, чтобы выглядеть любезной. Дарио не сводил глаз с синьора из Милана, однако дородный представитель семейства Висконти, похоже, не имел намерения отравить Елену. Он делал ей выговор за ее отказ согласиться на его предложение, хотя Милан и Монтеверде всегда были друзьями и верными союзниками. Елена совсем не то читала в книге деда и по совету Филиппа хорошо заплатила из казны за дополнительную защиту, если Милан окажется врагом.

Правда, она не стала говорить об этом на совете, опасаясь шпионов. Деньги якобы требовались для ремонта ее покоев, но пошли на оплату еще одной роты солдат, которые охраняли перевал в горах на севере. Если бы им не заплатили, они бы наверняка перекрыли его для торговли. Елена помнила Ганнибала и сочла более разумным иметь открытый перевал, чем новый полог над кроватью.

Посол тем временем пустился в рассуждения о бесполезности республиканских законов, предложив ей не давать слишком много власти избранным советникам. Она тоже была не слишком довольна поведением совета, однако критика миланца вывела Елену из себя, на что тот и рассчитывал. Но прежде чем она смогла найти вежливый способ прервать наглого посла, ее ошеломило вмешательство Раймона.

– Нет, милорд, разве вы не читали книгу принца Лигурио на эту тему? – громко спросил он по-французски, взглянув на Елену. – Я недавно закончил ее, и, думаю, всем королям нужно ознакомиться с нею.

Елена смотрела на него, почти ожидая, что он сейчас улыбнется и подмигнет, как будто он пошутил. Насколько ей известно, Раймон не был сторонником гражданского правления, служил Ланкастеру, беспрекословно подчиняясь ему во всех вопросах. Но он с полной серьезностью бросился на защиту идей ее деда, подавляя возражения посла латинскими и даже греческими цитатами. Миланец что-то бормотал в ответ, но Раймон утверждал, что власть кровавого тирана держится на страхе, а порядок в Монтеверде – следствие уважения и любви к принцессе.