Хорош, ничего не скажешь. Это была старая заноза в боку Аллегрето, которая часто его беспокоила. Джино никогда не позволял своему незаконнорожденному сыну участвовать в турнирах. Неизвестно почему. Франко всегда обвинял Аллегрето в трусости, подстрекал ослушаться отца. Но Аллегрето никогда не шел на подобную глупость. Он не хотел, чтобы Франко получил возможность сбить его тупым копьем, а Джино – повод усомниться в его послушании. Так что он всегда лишь наблюдал за происходящим, как делал это и сейчас. Бились рыцари Феррары, Тосканы и Милана. Участвовали даже германцы и несколько французов из наемников. Это была игра, потому что сражались тупым оружием, но Франко устроил отличное представление, вышибая противников из седла. Приветственные крики зрителей превратились в торжествующий рев, когда Франко вызвал рыцаря Милана, поверг его наземь и увел в качестве приза его боевого коня.

Невзирая на прежнее отношение к Франко, сейчас толпа любила его. Даже Маттео кричал вместе с другими, глядя, как отец с поклоном дарит принцессе свой трофей. Мальчик что-то сказал Елене и, получив в ответ улыбку, с детской беззаботностью перепрыгнул через ограждение. Ним тут же последовал за мальчиком, сбив какой-то вымпел. Елена стоя хлопала, пока Маттео вместе с отцом выводил громадного жеребца за пределы арены.

Аллегрето бесцеремонно проложил себе дорогу сквозь толпу зрителей и отправился на поиски Зафера. Тот ждал его у подножия крутого спуска, ведущего от главной крепости к полю, где проходил турнир. Обменявшись с юношей взглядом, Аллегрето пошел дальше один.

После турнира принцесса собирается до ночи прибыть в Авину, как бы повторяя тот путь, который она проделала год назад во время ее победоносного возвращения в Монтеверде. Аллегрето считал, что ей опасно покидать город. Но эту мысль о возвращении вбил Елене в голову ее фаворит Раймон, так что сельские девушки уже собирали подсолнухи и готовили свои лучшие наряды, чтобы встретить принцессу, когда та проследует мимо.

Аллегрето остановился во дворе, глядя на маленькую дверь лазарета для стражников. Доктора не было видно, единственный охранник сидел, привалившись к стене, и тихо похрапывал. Об этом позаботился Зафер.

Бесшумно войдя в лазарет, Аллегрето оглядел комнату, вырубленную в скале. На койке спал Раймон де Клер, совершенно не походивший на человека, избитого до полусмерти. От хирурга Зафер узнал, что кости у англичанина не сломаны, только несколько порезов на груди. Аллегрето и сам был уверен, что никаких смертельных ран нет и в помине.

Но так легко сделать это сейчас. Достаточно взять из ящичка у двери скальпель и всадить его под повязку на груди. Прямо в сердце. Если воспользоваться самым тонким ножом, рану могут и не заметить: человек умер от какого-нибудь внутреннего кровоизлияния, ведь его сильно избили.

Несколько секунд Аллегрето обдумывал такую возможность. Англичанин хорош собой. Его первый поцелуй Елена описывала так, будто ее целовал рыцарь Галаад. Мысль заманчивая. Но ей бы это не понравилось, если бы она узнала. Она приняла бы на веру его слово, и он вдруг обнаружил, что ему очень неприятно лгать ей.

Аллегрето пнул ногой камешек. Раймон подскочил на койке, быстро сел и потянулся за мечом. Узнав Аллегрето, он поднялся, но, вспомнив, что не вооружен и смертельно ранен, со стоном упал на койку.

– Очень больно? – спросил Аллегрето, подняв брови.

– Достаточно. Будь прокляты негодяи Риата. – Он повернул голову и нахмурился. – Ты – Навона.

Аллегрето вежливо кивнул.

– Не стану оспаривать твое мнение о Риата.

Тихо фыркнув, Раймон положил руку на грудь, как будто его мучила боль.

– Все вы негодяи! Ничего не делаете, только расстраиваете принцессу. Где стражник?

– Где-нибудь в другом месте.

Англичанин взглянул на Аллегрето, который стоял, прислонившись к двери и скрестив ноги. – Что тебе нужно? Тоже хочешь убить меня?

– С превеликим удовольствием, но это огорчит принцессу.

На голых плечах Раймона выступил пот.

– Могу сказать то же самое и тебе, Навона. У меня громадное желание убить тебя за то, что ты с ней сделал.

– Так встань и попробуй.

Раймон пронзил его ненавидящим взглядом, потом откинул голову на подушку и отвернулся к стене.

– Впрочем, ты же ранен. Прошу меня извинить. Я не собираюсь ни ссориться с тобой, ни убивать тебя. Это была шутка.

– Мне очень смешно, – ответил Раймон.

– Давай лучше поговорим о деньгах. Возможно, тебе это понравится больше. Кому ты заплатил за смехотворное нападение на тебя?

– Ах вот что вы двое придумали! Хотите ввести ее в заблуждение? Я сам это устроил! И она тебе верит? Что же это у меня за тайное дело, ради которого я размозжил собственную голову и порезал себя?

– Именно это я бы и хотел узнать.

– Нет у меня никакого дела, Навона, просто я люблю ее. Хотя это недоступно твоему пониманию. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее от тебя и Франко. Я просил ее... но ей не терпелось освободить вас, чтобы вы продолжали творить свое зло. Она считает, что у тебя есть совесть. – Раймон жалобно застонал и снова отвернулся к стене.

– Может, совести у меня и нет. Зато есть для тебя пять тысяч соверенов, если ты согласишься на меня поработать.

– Я болен, уходи, – сказал англичанин, прикладывая руку ко лбу.

Аллегрето задумчиво смотрел на него.

– Тогда желаю тебе выздоровления. Если надумаешь, можешь найти меня.

Он спокойно вышел из лазарета. Зафер ждал его под тенью развесистого дуба, и они вместе направились к казармам.

– Не спускай с него глаз.

Юноша кивнул.

– Вы что-нибудь узнали, милорд?

– Только одно. Англичанин не верит, что у меня есть пять тысяч золотых, чтобы наполнить его кошелек. Я неправильно себя повел. Нужно было прикинуться его другом. – Аллегрето пожал плечами.

– Стражник вот-вот проснется, милорд. Я продолжу наблюдение.


Дарио опять собрал их в приемной.

Елена уже была в костюме для верховой езды. Рядом стояли французские рыцари, ее свита, Филипп и Дарио. Она весь день надеялась на встречу с Аллегрето, иногда видела его стоящим в тени крепостных стен или бездельничающим подобно знатным молодым горожанам.

Сейчас она старалась не смотреть на него. Поблагодарила Франко Пьетро за успешное выступление на турнире. Он был в прекрасном настроении, горд своей победой, на что она и рассчитывала. Люди снова полюбили его, он представлял Монтеверде против Милана, а не дом Риата против дома Навона. Конечно, победа далась ему нелегко, при ходьбе он явно щадил свою ногу. Тем не менее он выглядел хоть и усталым, но довольным.

– Я не прошу вас опять садиться на коня, милорд, – сказала Елена, когда он с трудом поднялся с колена. – Я хочу, чтобы вы с Навоной остались в городе, пока я буду отсутствовать. Это лишь на две ночи... однако весь совет едет со мной. Я буду чувствовать себя более спокойно, зная, что цитадель в руках опытных командиров, пусть даже настоль не значительный срок.

В приемной раздался чуть слышный ропот. Все смотрели на нее так, будто она потеряла рассудок. В ответ Елена пожала плечами.

– Если вы опять намерены биться друг с другом, я не могу вас остановить, – прямо сказала она. – Вы можете сделать это и сейчас, у меня на виду. Но я прошу вас обоих не ссориться и живыми приветствовать меня у ворот, когда я вернусь. Это очень порадует людей.

– Скорее они просто онемеют от удивления, принцесса, – ответил Аллегрето.

Наконец она позволила себе взглянуть на него. Он только склонил голову и сделал отстраняющий жест.

– Но я останусь. И даю слово, что вы увидите меня живым, когда вернетесь.

Она с трудом отвела взгляд. Молчание вокруг них становилось слишком напряженным, слишком любопытным. Пожалуй, им действительно лучше не встречаться день или два.

– Да благословит вас Бог за вашу службу, милорд, – кивнула она.

– Мой сын остается в городе, принцесса? – вдруг спросил Франко.

– Нет, Маттео попросился со мной. Ему хотелось бы снова увидеть Авину.

– Какую стражу вы берете? – допытывался Франко.

– У нас десять всадников и отряд пеших, – ответил ему Филипп. – Кроме того, эскорт прислал капитан Гишар. – Он кивнул в сторону французских рыцарей. – На отдых мы остановимся в их лагере, а завтра продолжим путь к Авине.

– Не думаю, что вы поступаете мудро, оставляя здесь Навону одного и на свободе, принцесса, – хмуро произнес Франко. – Я останусь.


Заход солнца над собором Монтеверде был знаменит своей необыкновенной красотой. Аллегрето стоял в тени среди нескольких паломников, которые широко раскрытыми глазами смотрели на закат, явно ожидая явления чуда в этой золотой дымке света.

Но Аллегрето ждал совсем другого, ибо получил от Джироламо известие, что Франко придет на вечернюю службу. Ничего странного, Франко всегда заботился о своей душе, часто исповедовался и получал отпущение грехов. Весьма полезная привычка: можно и душу очистить, и незаметно встретиться с нужными людьми. Но хотя Риата посещал службу регулярно, только вот слушал мессы в разных церквях по всему городу, и Аллегрето не знал, где может его встретить.

Когда солнце опустилось за горы, пилигримы встали, отряхивая пыль с колен. Не поднимая головы, Аллегрето краем глаза видел Джироламо и его человека, стоящих в тени на площади и наблюдающих за боковыми дверями собора.

После окончания службы огромные бронзовые двери открылись, но вышла только небольшая кучка верующих, в основном пожилые женщины с закрытыми вуалью лицами. Аллегрето внимательно их рассматривал, но все они были слишком маленького роста и тщедушные. Ни Риата, ни Раймон де Клер не могли бы прикинуться такой старухой.

Англичанин час назад пропал из лазарета и цитадели, словно Лазарь из своей гробницы, но Аллегрето догадывался, куда он мог направиться. За Франко следил Джироламо.

Перед службой оба, и Раймон, и Франко, вошли в собор, но обратно ни один не вышел. Проскользнув в открытую дверь, Аллегрето преклонил колено, перекрестился и быстро взглянул в сторону южного придела. Там, по словам Джироламо, находились леса, доходившие до нижних окон.

Аллегрето сделал вид, что опустил пальцы в святую воду, хотя не коснулся даже резной чаши. Огромное пространство собора вторило каким-то шепотам, но это были не тихие голоса, а звуки, отдававшиеся от двойного ряда колонн, образующих неф.

Под прикрытием тяжелой колонны Аллегрето ухватился за ступеньку приставной лестницы и, хотя плечо у него еще болело, взобрался на леса. Внимательно оглядев сверху пустой неф, он заметил у подножия одной из колонн силуэт человека, сжимавшего рукоятку меча. Дальше стояли еще шестеро, неподвижно замерев в тени.

Аллегрето вел себя крайне осторожно. В том, что это ловушка, устроенная специально для него, он не сомневался. Но, поскольку те люди смотрели в сторону алтаря, он бесшумно двинулся по единственной доске, останавливаясь каждый раз, когда она пересекала окно, и, только убедившись, что никто нс глядит вверх, шел дальше. Наконец он добрался до поперечного нефа, где внизу стоял Франко Пьетро со своими людьми. Он, видимо, пришел на условленную встречу с Раймоном. Но за колоннами прятались люди, и Франко насторожился. Четверо сопровождающих прикрыли его: двое спереди, двое с флангов.

Священник погасил свечи у алтаря, преклонил колени, перекрестился и направился к выходу. Они с Франко обменялись любезным поклоном, словно не было ничего странного в том, что Риата остался после окончания службы.

Когда боковая дверь за священником закрылась и стихли его шаги, Франко громко произнес: – Выходи.

Встав на колено, Аллегрето смотрел вниз. Наконец из-под винтовой лестницы появился Раймон де Клер.

– Я просил, чтобы ты пришел один.

– Я не принимаю никаких приказов от шпионов, – холодно ответил Франко. – Если тебе есть что сказать о планах Навоны, говори. Иначе мои люди в самом деле нападут на тебя.

– Это мы еще посмотрим. – Раймон вдруг поднял руку и крикнул: – За Навону! Из укрытия выскочили наемные убийцы. Франко выругался, резко повернулся, успев отразить удар, а его слуга всадил меч в грудь противника.

Риата мгновенно образовал кольцо защиты, сопровождающие встали спиной друг к другу, их мечи сверкали в цветном свете, падавшем сквозь оконные витражи. Раймон вытащил свой меч и отошел в сторону.

Их была дюжина против пятерых, они наступали, стараясь добраться до Франко.

Аллегрето скептически наблюдал за происходящим. Это же церковь. Он услышал лязг арбалета, потом свист, и один из людей Франко упал. Другой нападавший тут же бросился в образовавшийся просвет, направив клинок в незащищенный бок Франко. Но тот ударил его носком сапога по колену, сбив с ног и вонзив меч в горло.