— Только этого мне не хватало! — срывающимся голосом воскликнула Пру. — Похищена, заперта здесь с вами — подумать только, с вами! — на какой-то непонятной лодке посреди моря! Это все — сплошное безумие!

— Ты так думаешь?

Он подошел к ней и, встав рядом, коснулся ее обнаженных рук.

— Но ведь все может быть иначе, Пру…

Она испуганно отпрянула, пытаясь сохранить равновесие, поскольку лодку снова качнуло.

— Не трогайте меня! Вы с ума сошли!

— Да, пожалуй, — безропотно согласился Деметриу, наступая на Пру, которая попятилась к подвесной койке. — Я сошел с ума в ту самую минуту, как ты уронила на ступеньки ящик с пивом. Именно тогда я впервые разглядел тебя по-настоящему: твои голубые глаза, твои волосы. Они точно серебро…

Пру охватило такое безысходное отчаяние, что на секунду она даже закрыла глаза. Перед ее мысленным взором возник Александр — каким он был в тот момент, когда, склонившись над ней в Нисомской роще, рассказывал ей о пастухе Тиласе и о прекрасной, но бессердечной наяде. Теперь он — за много миль отсюда, в полной безопасности на своем острове вместе с Анжеликой. И волнуется он вовсе не за нее, Пру, а за украденные сокровища. Ей же на долю выпало оказаться здесь.

Грузная фигура Деметриу была совсем рядом, так близко, что он без труда мог сжать ее в объятиях. Надо любым способом держать его на расстоянии — как-то отвлечь, пока не придет помощь. Но как и откуда должна прийти эта помощь, Пру не могла даже вообразить. Понимая, что голыми руками с ним не справиться, она в отчаянии огляделась по сторонам. Но Деметриу, судя по всему, прочел ее мысли и снова приблизился, пытаясь ее обнять.

— Почему бы нам не начать все сначала, Пру? С того момента, как я помог тебе подобрать бутылки и мы подмели разбитое стекло, чтобы мать ничего не узнала? Тогда ты радовалась, что я тебе помог. Мое общество было тебе приятно…

— Это было очень давно, — отрывисто сказала Пру, уткнувшись спиной в койку. — Тогда я еще плохо вас знала.

— Ты и сейчас плохо меня знаешь, — нежно сказал он. — Во всяком случае, не так хорошо, как узнаешь вскорости. Я ведь могу доставить тебе массу удовольствия, если ты только будешь умницей. Почему бы тебе не дать мне такую возможность?

— Оставьте меня в покое!

Пру повышала голос по мере того, как он все ближе подходил к ней, прижимая ее к койке.

— Вы мне не нравились в Кальтии и теперь тоже не нравитесь.

— Вот как? — Схватив Пру за руки, Деметриу грубо притянул ее к себе. — Ты, кажется, предпочитаешь моего сводного братца, не так ли? Увидела богача, а теперь на бедного и смотреть не хочешь? Вот оно что! Но с моей помощью ты изменишь свое мнение…

— И не надейтесь!

Пытаясь вырваться из больно стиснувших ее рук, Пру отворачивала лицо от его склоненной головы.

— Тогда я силой возьму то, чего ты не хочешь дать мне добром…

Ну вот и все, подумала Пру. Она понимала, что ей не справиться с его могучими руками, которые сжали ее точно в тисках. Деметриу попытался поцеловать ее в щеку, и Пру отчаянно выгнула шею, чтобы избежать этого поцелуя. Пытаясь схватить ее поудобнее, он разжал объятия, и на мгновение руки Пру оказались свободны. Она моментально вырвалась и чувствительно заехала кулаком ему по зубам. Деметриу отступил и зловеще прищурился, тронув разбитую губу. Пру съежилась, ужаснувшись последствий своего неожиданного удара. Ничего глупее она и придумать не могла! Но теперь сожалеть об этом было уже поздно.

— Я гляжу, тебе понравилось распускать руки.

В порыве злости его акцент стал еще сильнее.

— Если бы ты хоть раз поинтересовалась об этом у моего обожаемого сводного братца, он бы тебе сказал, что меня лучше не злить. Враждовать со мной, пожалуй, проще, чем дружить…

Почувствовав в его голосе недвусмысленную угрозу, Пру побледнела. Когда он схватил ее за плечи, она попятилась и, вырвавшись, бросилась к двери. На палубе наверняка есть кто-то, кто может ей помочь. Даже если никто из команды не говорит по-английски, она ведь сможет растолковать им, что ей необходима помощь?

Но Деметриу словно доставляло удовольствие мучить Пру, играя с ее надеждами, как кошка с мышкой. Не успела она проскользнуть к другому концу койки, как он с ухмылкой схватил ее и снова притянул к себе.

— Думаешь, команда тебе поможет? Как романтично! Уж не ради ли твоей очаровательной улыбки? Впрочем, может, они бы это и сделали, если бы им не заплатили хорошенько за риск. И потом, ты не сможешь с ними говорить. Английский у них не то что у меня.

Внезапно лодка накренилась, и Пру угодила прямиком в объятия Деметриу. Торжествующе усмехнувшись, он крепко прижал ее к себе.

— Я грек! Даже Эгейское море на моей стороне, — глухо пророкотал он ей на ухо. — К чему сопротивляться, Пру? Все равно от Судеб не уйдешь…

От сознания его близости Пру стало тошно, и она изо всех сил оттолкнула Деметриу, пытаясь вырываться. Но его руки стиснули ее точно железные обручи. Интересно, что он будет делать, если ее стошнит в буквальном смысле? По крайней мере, это немного охладит его пыл, мстительно подумала Пру. Склонившись к ней своим жадным ртом, Деметриу, судя по всему, решил действовать силой, раз другого пути не оставалось.

В этот момент поток чьей-то отрывистой речи заставил его замереть и поднять голову. Голоса, сопровождаемые тяжелым топотом сапог по деревянному мостику, несомненно доносились с палубы. Сдавленно вскрикнув от досады, Деметриу отпихнул Пру на койку. В этот миг дверь каюты распахнулась.

Коренастый смуглый человек, стоявший в дверном проеме, был невысок и морщинист, точно грецкий орех. Бросив понимающий взгляд на раскрасневшегося Деметриу и растрепанные волосы Пру, он ухмыльнулся, и Пру почувствовала, как у нее кровь прилила к щекам.

— Паракало… нужно поговорить…

Палуба ходила ходуном, но моряк, широко расставив ноги, без труда удерживал равновесие. Пру стало мутить еще сильнее, а Деметриу, чтобы устоять на ногах, вцепился в привинченный к стене столик. Затем полился поток греческой речи: моряк спорил с Деметриу, а тот сердито возражал в ответ. Потеряв терпение, Пру потянула моряка за рукав.

— Пожалуйста… в чем дело? Что случилось?

— Не… я вам скажу…

Его английский бы отрывист и сбивчив, но вполне понятен.

— Теперь, когда мы вас увидели, кирия, мы поняли, что все изменилось. Все не так, как нам сказали…

Деметриу попытался остановить моряка, но тот невозмутимо отстранил его, ничуть не испугавшись его комплекции. Он чувствовал себя хозяином на собственной лодке и, казалось, знал, что Деметриу не посмеет его ударить.

— Мы будем говорить по-английски. Я хочу, чтобы кирия знала, — твердо сказал он. — Все изменилось…

— Тебе же заплатили! — яростно заорал Деметриу. — Кучу драхм!

— Мало. Мы видели кирию, и мы все знаем. Этого мало.

— Как это?! — Деметриу задыхался от злости. — Кирия-то здесь причем?

— Охи! Мой брат видел кирию…

— Ну и что с того? При чем здесь это?

— Она дружит со Стелласом…

Какое-то мгновение Пру озадаченно смотрела на него, пока наконец не поняла, к чему он клонит. Александр не зря сказал ей, что, если они покажутся вместе в Кальтии и Аттиконе, то это послужит ей лучшей защитой. Никто не посмеет тронуть друга семьи Стеллас… Губы Пру изогнулись в кривой усмешке: теперь она поняла, что быть в обществе Стелласа действительно кое-что значит! В этом есть свои забавные стороны. Им заплатили за похищение неизвестной девчонки, участвуя в котором они мало чем рисковали. Но если речь идет о подружке Александра Стелласа, это совсем другое дело, и плата должна быть соответственной. Это требование привело Деметриу в неописуемую ярость.

— Вам и так заплатили втрое больше, чем следовало бы! Плывите, куда договаривались, а то хуже будет, ясно?

Моряк отмахнулся от Деметриу, точно от назойливой мухи.

— Мы решили, мой брат и я. Нам нужно больше драхм, намного больше…

— Ни одной больше!

Деметриу вновь вцепился в стол, когда палуба опять начала вздыматься вверх.

— Нечего меня шантажировать! Больше у меня ничего нет!

— Еще драхмы — или мы повернем в Каленос. У Стелласа денег много. — Моряк многозначительно покосился на Пру. — Он, наверное, заплатит за то, чтобы снова увидеть кирию.

— Нет! — негодующе воскликнула Пру, поняв, куда он клонит. Сама мысль о том, что Александру придется платить за нее выкуп, была ей отвратительна. — Вы не должны его просить!

— Его — или вас. Путешествие какое — плохое… Мы хотим трианда… — Он помедлил. — Тридцать тысяч драхм…

Пру изумленно охнула, а Деметриу побледнел.

— Тогда вам не повезло. Таких денег у меня нет — а если б и были, столько я бы вам все равно не дал…

Закипавший гнев Деметриу прорвался с пугающей внезапностью. Он ринулся к двери. Ветер неуклонно крепчал, и лодку бросало то вверх, то вниз. Пру испуганно вскрикнула, когда Деметриу бросился на моряка и повалил его на грязную палубу. Она в ужасе смотрела, как они катались по полу. Но как следует вцепиться друг в друга им мешала качка.

Шторм усиливался с каждой минутой. Пру бочком стала красться к двери, страстно желая, чтобы никто ее не заметил. Сцепившись в беспощадной борьбе, мужчины откатились в сторону, оставляя ей свободный проход. Она не преминула этим воспользоваться и выскользнула из каюты. Шквальный порыв ветра с дождем обдал узкие ступеньки мостика, и Пру, моментально промокнув с головы до ног, задрожала от холода.

По крайней мере, после затхлой каюты на палубе было свежо. Вдохнув всей грудью соленый воздух, Пру огляделась по сторонам. Небо заволокли свинцовые тучи, и она не узнала моря, безмятежностью которого любовалась из бухты, куда ее привела Анжелика. Тогда на его спокойном голубом просторе ничто не предвещало бури, кроме возникавших то тут, то там белых пенистых барашков. Теперь же вздымающиеся волны подкидывали маленькое суденышко, точно пробку.

Нетвердой походкой, в промокшем насквозь платье, которое липло к телу, Пру добралась до поручней. Пока ее глаза не привыкли к свету, Пру казалось, что шторм застиг их здесь одних за много миль от берега. Но когда каик вновь поднялся на гребне очередной волны, она разглядела вдали сквозь пелену дождя туманные очертания далекого берега.

— Там земля! — завопила она, пытаясь перекричать ветер. Второй грек, как и она, промокший до нитки, невозмутимо стоял у штурвала. Пошатываясь, Пру бросилась к нему по скользкой палубе и ухватила его за рукав, отчаянно размахивая другой рукой.

— Смотрите — земля!

Не отрывая взгляда от горизонта, он прокричал ей в ответ:

— Мелтеми! Апоплеоме врахия! Врахия!

— Надо пристать к берегу! Мы не можем плыть дальше на этой…

— Мой брат хочет сказать, что это не так просто.

Вздрогнув при звуке голоса, раздавшегося прямо у нее над ухом, Пру резко обернулась и увидела первого грека, который уже успел подняться на палубу. Деметриу нигде не было видно, и Пру машинально бросила взгляд на мостик, пытаясь понять, что с ним. Заметив, куда она смотрит, моряк улыбнулся.

— Не бойтесь за него. Сын брата моего отца скоро очнется. Теперь он связан. Нам надо пристать к берегу, но мой брат говорит, что это нелегко.

Очередная громадная волна качнула каик, и Пру уцепилась за рукав моряка, чтобы устоять на ногах.

— Но почему? Берег ведь недалеко. Каков бы он ни был, но это лучше, чем… чем вот так…

— Это все мелтеми — ветер. Он несет нас на рифы…

Пру не ответила. Она побледнела при мысли о коварных зубцах спрятавшихся под водой скал, ждущих своего часа, чтобы растерзать днище их лодки, которая вдруг показалась ей такой хрупкой. Впереди действительно виднелась земля. Хотя лодку бросало то вверх, то вниз, Пру с трудом, но все же различала в пасмурной дымке ее угрюмые очертания. Ни в одной из прочитанных ею книг о Греции и Средиземном море не было ни слова о внезапности и почти тропическом неистовстве здешних штормов, и Пру со страхом думала о том, смогут ли они войти в порт.

Словно прочитав ее мысли, моряк вдруг похлопал Пру по руке, когда она испуганно приникла к нему.

— Не волнуйтесь, кирия. Мой брат — хороший мореход, мы вас доставим на берег.

В этот момент палуба снова головокружительно качнулась под ногами, и моряк удержал Пру с неожиданной ухмылкой.

— Вы для нас очень ценная — много драхм стоите…

Пру резко оттолкнула поддерживавшую ее руку, вдруг с ужасом поняв, в каком плачевном положении она оказалась. Моряк напомнил ей о намерении потребовать за нее выкуп у Александра, и от одной этой мысли ее затошнило сильнее, чем во время приступов морской болезни. Но выбор у нее был не слишком-то богат. Если Деметриу, не ровен час, сумеет вырваться на свободу и разделается с ними… Представив себе это, Пру почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Каково бы ни было ее будущее, оно, похоже, не сулило ей ничего хорошего, и Пру мрачно думала, уж не предоставить ли судьбе и морю вынести ее туда, куда им будет угодно.