— Все равно можно было сказать, хуже ему от этого не стало бы, — пробурчал Джейк себе под нос.

— Деревня всего в двенадцати милях отсюда. Если тебе так уж приспичит, можешь сам спуститься туда и выбрать любую, какая тебе понравится. Конечно, обратный путь может оказаться для тебя смертельным, — пошутил Ян, так как извилистая тропинка на утес шла почти вертикально.

— Я и не думаю о женщинах, — вдруг отказался от своих намерений Джейк, и его сухое загорелое лицо расплылось в широкой улыбке. — Я приехал сюда расслабиться, половить рыбу — этого достаточно для любого мужчины. Все будет, как в старые добрые времена, Ян, — тишина и покой, и ничего больше. Никаких тебе вечно подслушивающих слуг, ландо и колясок, мамаш с дочками, которые, последнее время просто повалили к тебе в дом. И вот что, мальчик, хоть я и не собирался упрекать тебя за то, как ты жил весь последний год, но то, что мне не нравится больше половины твоих слуг, я должен сказать. Это из-за них я так редко тебя навещаю. Твой дворецкий в Монтмэйне так высоко задирает нос, что даже странно, как он умудряется получать из воздуха кислород, а этот ваш французский шеф-повар постоянно выкидывает меня из своей кухни. Он так говорит — моя кухня, и… — Старый моряк вдруг резко замолчал, и лицо его из сердитого стало испуганным. — Слушай, Ян, — обеспокоено спросил он, — а ты случайно не научился готовить за то время, что мы не виделись?

— Нет, а ты?

— Черт возьми, нет! — ответил Джейк, в ужасе оттого, что ему придется есть собственную стряпню.


— Люсинда, — уже третий раз за этот час сказала Элизабет, — я не могу тебе передать, до чего я жалею об этом.

Пять дней назад Люсинда прибыла в гостиницу у шотландской границы, где ее ждала Элизабет, чтобы вместе с ней отправиться в дом Яна Торнтона. Этим утром у их наемной кареты сломалась ось, и теперь они ехали на телеге с сеном, куда их любезно пустил местный фермер. Их баулы и сундуки с вещами то и дело опасно накренялись, угрожая съехать с телеги, когда она подскакивала на очередном ухабе или попадала колесом в рытвину, заваливаясь на один бок. Элизабет с Люсиндой пришли к выводу, что эти ямы и ухабы в Шотландии, очевидно, называются дорогой. Перспектива подъехать к дому Яна Торнтона на телеге с сеном привела Элизабет в такой ужас, что она предпочла сосредоточиться на своей вине, только бы не думать о предстоящей встрече с человеком, разрушившим ее жизнь.

— Я уже сказала тебе, Элизабет, что это не твоя вина, и тебе нет нужды извиняться за то, что в этой вересковой глуши нет дорог и нормальных транспортных средств.

— Да, но если бы не я, тебе не пришлось бы сейчас трястись на этой телеге.

Люсинда раздраженно вздохнула, уперлась ладонью в борт телеги, так как их вдруг особенно сильно тряхнуло, и села прямо.

— Я тоже не снимаю с себя вины, — сказала она, — ведь это я назвала имя мистера Торнтона твоему дяде. Ты просто нервничаешь из-за того, что должна встретиться с ним, и нет абсолютно никаких причин… — телега жутко подскочила, и они вцепились в борта телеги, чтобы не свалиться, — нет никаких причин продолжать извиняться. Тебе лучше подготовиться к встрече и разным «приятным» неожиданностям.

— Да, ты права, конечно.

— Конечно, — решительно согласилась Люсинда, — я вообще всегда права, как ты знаешь. Почти всегда, — поправилась она, очевидно, вспомнив, как оконфузилась, выдав Джулиусу Кэмерону имя Яна Торнтона как претендента на руку Элизабет. Встретившись с Элизабет в гостинице, она объяснила ей, как это вышло. Джулиус Кэмерон стал выспрашивать у нее, пользовалась ли Элизабет успехом у мужчин и что именно повредило ее репутации. В полной уверенности, что он уже слышал мерзкие сплетни о связи Элизабет с Яном Торнтоном, Люсинда попыталась представить это дело в более благоприятном свете, назвав его одним из претендентов на руку Элизабет.

— Я бы скорее предпочла встретиться с дьяволом, чем с этим человеком, — сказала Элизабет, непроизвольно вздрагивая.

— Надо думать, — заметила Люсинда, одной рукой держась за свой зонтик, а другой за телегу.

Чем меньше времени оставалось до встречи, тем больше сердилась и робела Элизабет. В первые четыре дня путешествия ее напряжение значительно ослабело благодаря великолепным шотландским видам. Она любовалась покатыми холмами и глубокими долинами, поросшими боярышником и колокольчиками. Но сейчас, когда час встречи с Яном неумолимо приближался, даже горные склоны, расцвеченные весенними цветами, и ярко-голубые озера у их подножий не могли унять ее растущего волнения.

— И кроме того, я совсем не уверена, что он хочет меня видеть.

— Скоро мы это узнаем.

На горе, возвышающейся над извилистой тропкой с гордым названием «дорога», стоял пастух, удивленно глядя на старую телегу, с трудом прокладывающую себе путь.

— Глянь-ка туда, Уилл, — сказал он своему спутнику, — видишь, вон там?

Второй мужчина, который был его братом, тоже посмотрел вниз. На лице его отразилось изумление, а губы расплылись в беззубой улыбке при виде комичной сценки на дороге, на телеге Сэна Мак-Лэша сидели две леди — на них были шляпки, перчатки и все такое. Обе выглядели скованными, неловкими, какими-то негнущимися — прямые, как палки, спины и такие же прямые ноги, вытянутые вперед.

— Ну и потеха, — засмеялся Уилл. Он сорвал с головы шапку и стал размахивать ею, насмешливо приветствуя забавных леди. — Я слыхал в деревне, что вроде бы Ян Торнтон собирался приехать домой. Держу пари, что он уже прибыл, и эти красотки направляются к нему, чтобы согреть его постель и удовлетворить другие нужды.

Пребывая в счастливом неведении относительно того, какие мысли на их счет зародились в головах этих двух случайных зрителей на холме, мисс Трокмортон — Джонс яростно и без малейшего успеха пыталась отчистить свою черную юбку от пыли.

— Никогда в жизни со мной так не обращались, — возмущенно прошипела Люсинда, когда телега сделала еще один резкий толчок и она завалилась на бок, ударив плечом Элизабет. — Можешь не сомневаться, уж я выскажу мистеру Яну Торнтону все, что о нем думаю. Как можно пригласить двух порядочных женщин в это Богом забытое место и даже не предупредить, что дорожная карета слишком широка для этих дорог!

Элизабет открыла рот, чтобы сказать ей что-нибудь утешительное, но тут телега снова жутко накренилась, и она была вынуждена вцепиться в деревянный борт.

— Из того немногого, что я о нем знаю, Люси, — сказала она наконец, когда телега пошла ровнее, — ему будет абсолютно безразлично, какие трудности нам пришлось претерпеть. Он груб и невнимателен — и это еще его хорошие стороны…

— Н-н-но-оо! Н-нноо! Стоять! — вдруг закричал фермер, натягивая вожжи, и телега с ужасающим скрипом остановилась. — Ну, вон там на холме и живет Торнтон, — сказал он, указывая наверх.

Люсинда подняла голову и с чувством тихого бешенства посмотрела на большой, невзрачный коттедж, проглядывающий сквозь деревья. Она надменно повернулась к бестолковому фермеру.

— Вы ошибаетесь, дорогой мой, — веско сказала Люсинда. — Ни один уважающий себя джентльмен не станет жить в таком захолустье. Будьте так любезны развернуть это ветхое устройство в обратную сторону и отвезти нас в деревню, где нам, может быть, дадут более точные координаты. Здесь произошло очевидное недоразкмение.

В ответ на это и лошадь, и ее хозяин дружно повернули головы и посмотрели на нее с одинаковым выражением раздражения и неприязни. Лошадь тактично промолчала, но фермер, который на протяжении двенадцати миль выслушивал жалобы Люсинды и проклятия в адрес его прекрасной телеги, уже порядком устал от этой особы.

— Послушайте, миледи, — начал он, но Люсинда не дала ему продолжить.

— Не нужно называть меня миледи. Вы можете обращаться ко мне просто — мисс Трокмортон-Джонс.

— Ладно. Ну, в общем, кто бы вы там ни были, говорю вам, что это — коттедж Торнтона.

— Вы же не собираетесь оставить нас здесь! — сказала она, видя, как в этом усталом человеке вдруг снова проснулась энергия — должно быть, от радости, что он скоро избавится от надоевших пассажирок. Люсинда спрыгнула на землю, увидев, что он начал сбрасывать их вещи на обочину того, что называлось дорогой.

— А если его нет дома? — воскликнула она, наблюдая, как сжалившаяся над стариком Элизабет помогает стаскивать с телеги сундук.

— Ну, тогда мы опять спустимся на дорогу и подождем, пока здесь проедет следующий фермер. Возможно, он окажется так добр, что согласится отвезти нас обратно, — сказала Элизабет, сильно сомневаясь в такой возможности.

— Я бы не стал на это рассчитывать, — сказал фермер, когда Элизабет достала и положила в его ладонь монетку. — Большое вам спасибо, миледи, премного благодарен, — сказал он, дотрагиваясь до своей шапочки и удостоив юную леди даже некоторой улыбки, — уж больно красивым было ее лицо в ореоле светящихся золотых волос.

— Почему вы не стали бы рассчитывать на это? — потребовала ответа Люсинда.

— Да потому, — сказал фермер, забираясь на телегу, — что здесь вряд ли кто — нибудь проедет в течение ближайших двух недель, а может, и больше. Не сегодня завтра начнутся дожди. А когда идет дождь, на телеге здесь не проехать. Да вы не бойтесь так, — добавил он, сжалившись над побледневшей молодой мисс, — я вижу, из трубы идет дым, так что кто-нибудь там да есть.

Щелкнув потертым кнутом, он тронулся с места, и с минуту Элизабет и Люсинда стояли, не двигаясь, пока свежее облако пыли не осело на дорогу. Наконец Элизабет заставила себя внутренне встряхнуться и взяла инициативу в свои руки.

— Люси, если ты возьмешься за один конец этого сундука, я могу взяться за другой, и тогда мы сумеем донести его до дома.

— Ты не сделаешь этого! — возмущенно воскликнула Люсинда. — Мы все оставим здесь, и пусть Торнтон посылает за вещами своих слуг.

— Можно сделать и так, но подъем здесь очень крутой и скользкий, а сундук совсем легкий, поэтому нет смысла заставлять кого-то лишний раз спускаться за ним. Пожалуйста, Люси, я слишком устала, чтобы спорить.

Люсинда бросила быстрый взгляд на бледное лицо Элизабет, отражавшее все ее дурные предчувствия, и проглотила готовое слететь с языка возражение.

— Ты совершенно права, — бодро сказала она. Элизабет оказалась совсем не права. Подъем был действительно достаточно крут, а вот сундук, казавшийся поначалу таким легким, с каждым шагом будто прибавлял в весе по целому фунту. За несколько ярдов до дома женщины остановились передохнуть, после чего Элизабет решительно ухватилась за свой конец сундука.

— Ты иди к дверям, Люси, — сказала она задыхающимся голосом, опасаясь, что пожилая женщина надорвется, если еще хоть немного протащит этот сундук. — Здесь я его просто поволоку.

Мисс Трокмортон-Джонс посмотрела на свою покрытую пылью несчастную воспитанницу, и в груди ее вспыхнула ненависть ко всем, кто довел ее до такой жизни. С видом боевого генерала она сердито подтянула перчатки и, подойдя к двери, подняла свой зонт. Воспользовавшись его ручкой, как дубинкой, она сильно заколотила в дверь. За ее спиной Элизабет волокла сундук. — А ты не думаешь, что дома никого нет? — тяжело дыша, спросила она, протащив сундук последние несколько футов. — Ну, если они здесь, то, должно быть, оглохли! — сказала Люсинда. Она снова взяла зонт и стала наносить ритмичные удары по двери, наполняя грохотом весь дом. — Открывайте, вам говорят! — закричала она, замахнувшись в очередной раз, как вдруг дверь распахнулась, и перед ними возник мужчина, который тут же получил удар зонтиком по голове.

— Господи, помилуй! — крикнул Джейк, хватаясь за голову и ошалело глядя на невзрачную женщину в криво нахлобученной чертой шляпке на жестких седых волосах. Вид у нее был, как у безумной, а взгляд такой, будто она хотела испепелить его. — Лучше бы попросили у Господа уши, — съязвила эта ужасная женщина, втаскивая в дом за рукав девушку. — Нас здесь ждут, — сообщила она Джейку. Пораженный Джейк бросил еще один взгляд на грязных, запыленных особ и ошибочно заключил, что это те самые женщины из деревни, которые будут здесь убираться и готовить им с Яном еду. Его отношение к женщинам резко изменилось, и он широко улыбнулся. Мгновенно забыв и простив шишку на своей голове, Джейк отступил в комнату.

— Прошу вас, прошу вас, — гостеприимно сказал он, обводя широким жестом пыльную неубранную комнату. — С чего вы начнете?

— С горячей ванны, — сказала Люсинда, — а потом можно подать чай и чего — нибудь поесть.

Краем глаза Элизабет заметила высокого мужчину, вышедшего из соседней комнаты, и у нее задрожали колени.

— Да я не знаю, хочу ли я сейчас купаться, — сказал Джейк.

— Да не для вас ванна, болван, а для леди Кэмерон. Элизабет могла бы поклясться, что Ян Торнтон застыл на месте от удивления. Он сделал движение в ее сторону, словно пытаясь заглянуть ей под шляпку, но Элизабет трусливо опустила голову.

— Вы хотите ванну? — повторил Джейк, тупо глядя на Люсинду.