— Так, значит, вы американец? — вопросительно произнесла она, когда он закружил ее по паркету. — Никогда раньше не встречалась с американцами. Думала, что они ходят в шкурах, как Даниель Бун.

— Ну, — улыбнулся он, — думаю, что мы не такие утонченные, как европейцы, но мы совсем не дикари.

— Из какого же района Америки вы приехали, мистер Кавана?

— Из Виргинии. У меня табачные плантации… Разрешите сказать вам, мисс Маркхэм, что вы самая очаровательная женщина в этом дворце, хотя здесь масса всего очаровательного.

Лиза улыбнулась. Ей показалось, что этот приятный американец со странно звучавшим виргинским акцентом ей почему-то нравится. Ей пришло также в голову, что поскольку любимый ею человек женился на ком-то другом, то ей следует начать поиски нового любимого.

И отца ее ребенку.


Адам проснулся посреди ночи от рыданий. Он сел на своей кровати в комнате, соседней с главной спальней, где задушили его деда. Сквозь высокие окна струился бледный лунный свет. Он увидел свою жену, которая стояла возле окна и смотрела в парк. На ней была ночная рубашка.

— Сибил?

Молчание, если не считать всхлипываний.

— Что такое?

Он соскочил с кровати и подошел к ней. Обнял ее, но она оттолкнула его.

— Иди, ложись в кровать, — сказала она ему.

— Не лягу, пока ты не скажешь, в чем дело. Ты плачешь потому, что я завтра уезжаю в Индию?

Она хохотнула.

— Не льсти себе.

Поднесла носовой платочек к глазам, чтобы вытереть их.

— Ты действительно не можешь поехать со мной, — заметил он, когда она подошла к столу и засветила лампу. — Корабль, на котором я отплываю, низкопробный, поездка на нем может оказаться опасной…

— Я плачу не из-за твоего отъезда в Индию, хотя отъезд всего через неделю после нашей свадьбы представляется мне довольно странным. Да просто проявлением невнимательности к моим чувствам. Люди здорово посмеются надо мной. Уверена, что они скажут: «Лорд Понтефракт так обалдел от своей суженой, что в медовый месяц убегает от нее на край света… один».

— Если они настолько глупы, чтобы говорить это, то и пусть себе. Ты знала, что мне надо ехать в Индию…

— Я же говорю тебе, что дело не в Индии!

— Тогда в чем же?

— Сегодня… вчера и позавчера… ты так крутился на кровати, что разбудил меня. Ты, наверное, видишь дурные сны, Адам. Во всяком случае, ты разговариваешь во сне. И знаешь, что ты произносишь? «Лиза». Без конца повторяешь это имя. Твердишь одно и то же: «Лиза, Лиза, Лиза». Как будто мало того, что ты только и думаешь о ней, когда не спишь. Ты оскорбляешь меня тем, что даже во сне думаешь только о ней.

Адам покраснел.

— Прости, Сибил.

— Ты не отрицаешь этого?

— Нет. Я вижу ее во сне. Я пытаюсь не думать о ней, когда бодрствую, но сны мне неподвластны.

— С моей точки зрения, ничего нет более нудного, чем ревнивая жена, но я не вижу оснований, почему надо постоянно повторять имя одной и той же женщины даже в моей кровати. Я проведу остаток ночи в другой комнате.

— Сибил, я сожалею. Я стараюсь…

— Возможно, когда ты возвратишься из Индии, тебе удастся освободиться от этого наваждения. А пока что, спокойной ночи.

Она взяла лампу и вышла из спальни. Оставшись один, Адам подошел к окну и прислонился к оконному переплету. Сжав кулаки, он зажмурил глаза.

Когда он их раскрыл, в них блестели слезы.

В другой спальне, в соседней комнате, Сибил опять разревелась.


— Значит, вы хотите на мне жениться? — спросила Лиза неделей позже, когда Джек Кавана опустился перед ней на одно колено. Они обедали в шестнадцатом кабинете кафе «Англэ», по словам некоторых, самого лучшего ресторана в мире. Лиза только что съела порцию креветок, приготовленных Адольфом Дуглером, опять же, по мнению некоторых, лучшим поваром в мире.

— Аделаида, драгоценная моя, у меня от тебя просто дух захватывает, — воскликнул Джек, молитвенно сложив на груди руки. Его глаза покраснели от выпитой бутылки «Шато лафит» — в кафе «Англэ» имелся подвал на двести тысяч бутылок, и вино можно было подавать на столы по миниатюрным рельсам. — Думаю, что я влюбился в тебя с первого взгляда. Но эту минувшую неделю… ну, я ни о чем другом не могу думать, как только о тебе. Ты ослепила меня. Пожалуйста, скажи, что станешь моей.

Как ни странно, но она видела, что он говорит это серьезно. Джек безумно влюбился в нее. Его предложение звучало соблазнительно. Человек приятной наружности и богатый, может быть, не совсем отесанный, но ведь и Адам был не из вышколенных. Она встала из-за обильно уставленного блюдами стола, прошла по устланному ковром полу к зеркалу, чтобы взглянуть в него. Она знала, что этот кабинет — один из самых знаменитых в Европе. Шестнадцатый номер в кафе «Англэ» — «le grand Seize»[4], как он был известен в Париже, — нередко становился местом совращения дам. Джек не один раз за прошедшую неделю старался соблазнить ее, но она не сдалась. А теперь ей надо было принимать решение, потому что он скоро должен возвращаться в Америку. Америка для человека, которого разыскивала английская полиция, выглядела вполне привлекательно, хотя мысль о том, чтобы выйти замуж за рабовладельца, вызывала у нее некоторое беспокойство. Однако Джек успокоил ее, сказав, что с рабами «не строг», как он выразился. Джека она не любила, но суровый факт заключался в том, что ее беременность становилась заметной. Она отчаянно нуждалась в отце для своего ребенка, и вот перед ней на одно колено опустился Джек, предлагая безопасность, законность и благосостояние. Лиза решила поступить с ним справедливо, частично открыв ему правду.

Она обернулась к нему:

— Я польщена, что удостоена чести, сэр, услышать ваше предложение. Но перед тем как ответить вам, считаю, что должна рассказать о себе правду. Меня зовут не Аделаида Маркхэм. Я придумала это имя, когда скрылась из своего дома в Англии.

Он медленно поднялся на ноги.

— Почему вы убежали из дома? — спросил он.

— Я обнаружила, что забеременела.

Он моргнул.

— От кого ребенок? — спросил Джек глухим голосом.

— От англичанина, которого, возможно, я никогда в своей жизни больше не увижу.

Она увидела, как он сжал кулаки. На лбу его выступила испарина. Он молчал почти целую минуту. Наконец прошептал:

— Позволите ли вы мне объявить о своем отцовстве?

Она заколебалась, потом ответила:

— Да. Почему бы и нет?

— Сохраните ли вы это в секрете?

— Да.

— Поклянетесь ли вы мне, что у вас никогда не будет другого мужчины, пока я остаюсь вашим мужем?

Она вся напряглась.

— Сэр, хотя я и не невинна, — произнесла она, — но никогда не стану обманывать. Конечно, я буду выполнять свои брачные клятвы.

Он лишь на мгновение проявил нерешительность, но затем кинулся к ней, заключил ее в свои объятия и прижал свои пахнущие вином губы к ее губам в страстном поцелуе. Потом вздернул голову и завопил:

— Яаху! Я-а-ху! Я оторвал себе самую красивую невесту в мире! Ах, радость моя, когда мои друзья дома, в Виргинии, увидят тебя, они позеленеют от зависти, как стручки гороха. Я-а-ху! Это надо отметить шампанским!

Он позвонил в колокольчик.

— Черт побери, — ухмыльнулся он, — не романтическая ли возникла ситуация? — Она заметила, что по мере опьянения его речь становилась все более простонародной. — Ты станешь самой замечательной штучкой во всем Глучестерском графстве! Но постой-ка, я даже не знаю твоего настоящего имени! Я же не смогу жениться на тебе, если не узнаю твоего имени, верно? Как тебя зовут?

— Елизавета Десмонд.

— Елизавета… Мне нравится это имя.

— Друзья зовут меня просто Лиза.

— Лиза, — он слегка вздохнул. — Послушай, любовь моя, это имя мне кажется самым прекрасным из всех, которые я когда-либо слышал. Самое красивое имя в мире. Я-а-ху!

«Я приняла правильное решение, — сказала она себе. — Да, уверена, что верное. Тогда почему же я сразу начинаю сомневаться?»

ГЛАВА ПЯТАЯ

А дам облокотился о борт корабля «Юпитер» и смотрел, как скользит мимо берег Темзы, гадая, что ждет его в Индии.

Хотя он и сказал Сибил, что второй убийца-сикх вернулся в Индию, доказательств этого у него не было. Не знал он также, имеются ли другие таггис в Лондоне, которые охотятся за ним и «Глазом идола», который он носил на себе в специально сшитом для этой цели поясе. Прошло уже шесть недель с того времени, когда убили его деда, но Скотланд-Ярд в лице инспектора Себастьяна Куеда, которому поручили это дело, все еще не располагал ни одной версией того, кто же стоит за этим убийством. Чтобы сбить со следа сикхов, Адам не только пустился в путь под своей старой фамилией Торн, а не под привлекающим большее внимание титулом «лорд Понтефракт», но и купил билет на «Юпитер», на котором было несколько дешевых кают для пассажиров в отличие от шикарного лайнера «Звезда Востока». К сожалению, он терял из-за этого много времени. Пароход «Звезда Востока» шел из Лондона в Александрию, Египет, откуда пассажиры ехали в Суэц через Каир по недавно построенной железной дороге, а оттуда уже плыли до Бомбея, потратив на дорогу в общей сложности два месяца. Но «Юпитер», на котором находилось множество грузов, должен был тащиться вокруг всей Африки, а стало быть, по Индийскому океану до Калькутты через Цейлон, а на это в общей сложности (с учетом ветров, так как «Юпитер» не был оборудован паровыми машинами) уходило полгода. Адам прихватил с собой книги по истории Индии, самоучители языков этой страны, решив с пользой провести время и как можно больше узнать об Индии.

— Взгляните в последний раз на нашу зеленую и замечательную страну, — сказал дородный мужчина с всклокоченной черной бородой, остановившись у борта судна рядом с Адамом. — В Индии вы не часто увидите такую зелень. Меня зовут Бентли Брент, молодой человек, и поскольку нам придется часто встречаться в последующие несколько месяцев, думаю, стоит познакомиться.

— Меня зовут Адам Торн.

Они пожали друг другу руки, потом Бентли облокотился на поручни.

— А почему вы едете в Индию, осмелюсь спросить?

— Я пишу книгу об этой стране, — уклончиво ответил Адам. Он никому не собирался говорить о бриллианте.

— Ну, об Индии можно написать большую книгу, потому что это огромная страна. Я провел там десять лет и все еще не могу считаться хорошим экспертом этой чертовой земли. Я капитан пятьдесят третьего национального полка пехоты, расквартированного в Коунпуре. Проводил дома полугодовой отпуск в Шропшире, но должен признаться, что скучал по Индии, какой бы грязной и жаркой она ни была. Кстати, у меня такое предчувствие, что пища на этой посудине отвратительная. Как вы думаете? А капитан вполне может сойти за пирата.

— Будем надеяться, что он им не является.

Адам воспринял с восхищением знакомство с этим рослым офицером, путешествующим в гражданской одежде. Он был уверен, что его спутник окажется золотой жилой достоверной информации о таинственном полуострове. И он угадал. В течение нескольких дней — предсказания Бентли о пище, к сожалению, оправдались — он рассказал Адаму о жизни в Индии, в частности дал краткий обзор истории Ост-Индской компании, устав которой был подписан еще королевой Елизаветой I в последний день 1599 года. В течение последующей сотни лет английские купцы соперничали с португальцами и французами из-за прибыльной торговли с Индией, по мере того как на полуострове ослабевала власть Великих Моголов. Когда умер великий император Аурангзеб и в борьбу за наследство вступили семнадцать его потомков, империя начала разваливаться. По мере того как центральная власть в Дели ослабевала, повсюду начали возникать новые центры власти. Появились иностранные завоеватели, которые захватывали, что могли, в таких государственных провинциях, как Хайдерабад, пытались установить там свое влияние за счет Дели. Закончилось все это хаосом. Английская Ост-Индская компания была вынуждена защищать свою торговлю военными средствами. К концу восемнадцатого столетия влияние этой компании настолько расширилось, что английское правительство решило национализировать ее. Территории Индии, контролируемые компанией, фактически превратились в колонию британского правительства под управлением назначавшегося из Лондона генерал-губернатора. В страну были введены английские войска, создали национальные подразделения под командованием английских офицеров вроде Бентли, национальную пехоту, называемую сипаи, и кавалерию под названием совас. Английское влияние возрастало, генерал-губернатор в Калькутте начал прибирать к рукам самостоятельные штаты, заменять там неугодных ему людей.