– Да, Чоли, это нашим соседям надо сказать спасибо, каждый ему что-нибудь принес. Кто пеленки, кто ползунки, кто игрушки, ой, наверное, твой сынок родился в рубашке.

– Ты посмотрела, Филипе, у него пупочек уже подсох?

– Ранка заживает от этой мази очень хорошо. И, пожалуйста, ничего не делайте без моего ведома. Я буду его личной патронажной сестрой. Договорились?

– Да ради бога, Филипе, у нас и так забот хватает.

– Ладно. Послушай, Чоли, ты так больше не встречала матери ребенка, которая тебе его подарила?

– Нет. Она будто сквозь землю провалилась. Честно говоря, Филипе, я не очень-то ее искала. Хочу завтра поспрашивать, может быть, кто-нибудь ее видел в парке, а там уж решим, что делать дальше..

– Нет, нет, донья Чоли, ребенок должен остаться здесь. Вместо одной, у него будет три матери, которые его обожают. Что тут решать? Мальчик у нас уже живет.

– Пойми, ты, Лупита, это ведь не игрушка. А вдруг он вам с Филипе надоест, что тогда? Как я одна с ним проживу?

– Ну нет, мне, по крайней мере, не надоест, – решительно запротестовала Лупита.

– И мне тоже, – поддержала ее Филипе.

– Милые вы мои, когда-нибудь вы устроите свою жизнь и уйдете отсюда, а я останусь одна с малюткой на руках без копейки денег. Велик ли навар от продажи лотерейных билетов? Одна еле кормишься…

– И все-таки слава богу, Чоли, что мать отдала ребенка тебе, могла ведь выбросить на улицу, – предположила Филипе. – А что? Разве такого не случалось? Я сама слышала не раз такие истории!..

– Ну, ладно, предположим, мать вдруг объявится. Что тогда? – тревожно поглядела на подруг донья Чоли.

– А мы его не отдадим, – встала грудью на защиту малыша Лупита. – Этот мальчик теперь наш. Захотят отобрать, пусть только попробуют.

Слишком быстро донья Елена и дон Альберто откликнулись на просьбу сына – нашли гувернантку для своего внука: они были в полной уверенности, что решение этого вопроса не терпит отлагательств. Вот почему ровно через две педели в доме Сальватьерра, обитатели которого жили напряженными ожиданиями, связанными с поисками ребенка, появилась молоденькая смазливая француженка Сара. Воспитывать, к счастью, еще было некого, как выяснила она вскоре по прибытии, а вот интересный, умный хозяин дома несомненно заслуживал ее внимания. Тем более, как выведала любопытная Сара, он вдвойне несчастлив в семейной жизни: жена в сумасшедшем доме, и ребеночек, которого она родила, исчез неизвестно при каких обстоятельствах.

В доме Сальватьерра ее сухо встретила пожилая седая женщина, представившаяся Рамоной. Судя по всему, она здесь играла не последнюю скрипку, подумала тогда Сара. Прием, который ей был оказан, не смутил разбитную француженку, а слова Рамоны она восприняла уже тогда с внутренней антипатией.

– У вас хорошие рекомендации, и я не буду напоминать вам правила поведения в приличном доме. Пожалуйста, только в крайнем случае обращайтесь к самому сеньору Луису Альберто.

Сара удивилась.

– Так я даже поговорить с ним не смогу, когда захочу?

– Поговорить вы с ним можете, но как с хозяином дома, естественно, в случае необходимости. Вы поняли меня?

– Да, поняла. Значит, нужно как можно реже попадаться на глаза сеньору и не говорить лишнего.

– Если не хотите потерять работу в этом доме – да, и придется с этим смириться: здесь живут очень порядочные люди.

– Что ж, посмотрим, что это за люди, – жеманно произнесла Сара. – В конце концов, если здесь не понравится, я улечу обратно в Европу. Там у меня было несколько выгодных предложений.

Рамона, словно не слыша последних слов Сары, сухо предложила:

– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.

Что говорить, Рамона не одобрила выбор сеньоров Сальватьерра. Да, Сара мила: высокая, стройная блондинка с живыми карими глазами. Но Рамона чувствовала – Сара не тот человек, который нужен этому дому, этой семье. Здесь каждый хорошо знал свое место, свои обязанности. Сара же со своим местом гувернантки, няньки мириться не собиралась. Ее сверх всякой меры интересовала жизнь сеньоров, а это уж совсем не было принято в доме Сальватьерра. Рамона, стремясь приобщить молоденькую гувернантку к домашним делам, учила ее, как вести себя в том или ином случае с хозяином дома, как соблюдать положенный этикет.

– Я вам покажу Сара, пока нет Марии, как накрывать на стол. Стоять вы должны сзади. Старайтесь близко к столу не подходить.

– Господи, но ведь меня учили всему этому в Европе! Моя единственная обязанность в этом доме, сеньора Рамона, заботиться о ребенке, которого, правда, еще нет…

– Это так, Сара. Но пока его привезут, вы должны что-то делать, вам за это платят деньги. А сейчас разложите, пожалуйста, приборы на столе.

Луис Альберто, ставший свидетелем разговора двух женщин, с неудовольствием попросил:

– Оставьте ее, Рамона.

Сара уловила сочувствие в голосе Сальватьерра.

– Наверное, сеньора Рамона считает меня дурой.

– Вовсе нет, но я объясняю вам ваши обязанности.

– Но нельзя же запомнить все сразу, Рамона, – миролюбиво произнес Луис Альберто.

Сара сразу почувствовала поддержку.

– Именно это я и говорю, сеньор!

– Если вы не будете стараться, Сара, мы не поладим, – упорно сказала Рамона.

– Рамона, не отчитывайте ее. Я хочу, чтобы в этом доме всегда был мир, и особенно, когда вернется Марианна.

– Обещаю, буду тише воды и ниже травы, сеньор. – Сара улыбнулась Луису Альберто самой очаровательной своей улыбкой, которая окончательно вывела Рамону из себя.

– Пойдите, пожалуйста, на кухню и принесите кофе. – С удовольствием, сеньора. Извините, сеньор… Пытаясь загладить какую-то неловкость, возникшую в отношении Рамоны, Луис Альберто мягко сказал:

– Она молода и недостаточно опытна. Ее придется многому научить.

– Это не страшно, сеньор… Я хотела спросить, как чувствует себя Марианна.

– Немного лучше. Главная проблема сейчас – поиски нашего сына.

– Как ужасно, сеньор, что они пока не увенчались успехом.

– Если бы Марианна могла как следует вспомнить, что произошло с ней, было бы намного легче отыскать мальчика. Несчастные случаи с младенцами, я узнавал, не зарегистрированы. Об остальном, остается только гадать и верить в то, что когда-нибудь мы его все-таки найдем. Лечащий врач Марианны посоветовал нам взять ребенка из приюта.

– А если найдется ваш ребенок?

– Марианна и я будем одинаково любить обоих, уверен.

– Но, сеньор, я все же советую вам набраться терпения и подождать, пока она совсем выздоровеет.

– Да, не буду торопиться. Но то, что подсказал врач, пожалуй, выход из положения.

Рамоне не нравилось, что Сара, по ее наблюдениям, становится все более капризной, все чаще сует нос не в свои дела, интересуется чем не положено. Вчера, например, она заявила, что ей не нравится новая униформа, в которой ходит вся прислуга в доме. Сегодня она вообще пренебрегла всеми приличиями и позволила себе вслух обсуждать внешность Сальватьерра. И с кем? С нею, Рамоной!..

– Ой, как хорош наш сеньор! Очень интересный мужчина! Высокий, красивый, умный. А какая у него жена, Рамона?

– Скоро увидишь. Красивей тебя.

– Ну, знаете, на вкус и на цвет… А почему она сейчас в больнице?

– Вот что, – Сара, – голос Рамоны был суров. – Ты пришла сюда заниматься делом, и тебя не должна интересовать жизнь хозяев.

– Но я имею право узнать, у каких людей я буду работать?

– У людей порядочных, я тебе говорила не раз, и очень добрых. Надеюсь, этого достаточно?

Сара насмешливо посмотрела на Рамону. – Благодарю, сеньора, за информацию, запомню на всю жизнь.

– Мне не нравятся, Сара, твои манеры, твой тон…

– Тогда зачем меня наняли сюда? Почему не посоветовались с вами?

Эта француженка явно ни во что не ставила Рамону.

– Тебя рекомендовали донья Елена и дон Альберто. Они хозяева этого дома, им виднее…

Глава 7

Доктор был доволен тем, как Марианне день ото дня становится лучше. Особенно это стало заметно после ежедневных посещений сеньора Сальватьерра. Он привозил жене цветы, фрукты, и, с точки зрения доктора, баловал ее невероятно. Но это явно шло на пользу больной. Если еще несколько дней назад от Марианны невозможно было и слова добиться, то теперь она охотно и доверительно разговаривала со своим врачом.

– Как я себя чувствую, доктор? Что мне вам сказать? Все время думаю о своем сыне. Доктор, вы считаете, его найдут? Я ведь уже почти здорова. Мое умопомрачение было временным, оно уже прошло.

– Нужно еще немного подождать, Марианна. Я помогу вам и уже навожу справки о вашем сыне.

– Помните, я говорила вам, что эта женщина продавала лотерейные билеты. Это было в парке возле больницы… Найдите мне эту женщину, доктор, умоляю вас! Я не смогу без сына жить… Поговорите с ней, объясните, что я была не в своем уме и поэтому отдала ребенка.

– Марианна, я все понял. Но на все нужно время. Наберитесь терпения. Рано или поздно мы найдем его. Не надо терять надежды.

– Когда я говорю с вами, доктор, мне становится легче.

– Потому что вы, Марианна, верите мне. А это для вас самое необходимое. Муж, который любит вас, и я, мы все сделаем…

– Если бы вы только знали, что мне мерещится ночью! Кажется, я слышу плач моего ребенка. Я все время вижу его на руках какой-то незнакомой мне женщины, я протягиваю руки, чтобы взять его, и передо мной пустота… Это ужасно, доктор, ужасно!

– Марианна, я все понимаю. Постепенно такие приступы пройдут. Ваша нервная система окончательно придет в норму. Но и вы тоже должны мне помогать.

– Я буду делать все, что вы скажете, доктор. Только найдите моего сына, прошу вас, найдите его.

– Для вашего успокоения, Марианна, я должен вам сообщить, что ту женщину уже ищут. Но позвольте один совет: не нужно никому рассказывать, что вы подарили своего ребенка. Договорились?

– Да. Но…

– Это будет нашей с вами тайной. Я ведь не прошу вас обманывать мужа. Просто не говорите мужу о том, что случилось. Это для вашего же блага. А через некоторое время мы вместе все расскажем ему. Согласны?

– Да, доктор. Как скажете. А мой ребенок? Он ведь найдется, доктор?..

По вечерам у кроватки Бето собирались три соседки. Им доставляло несказанную радость разговаривать о малыше, рассматривать его забавную рожицу, кормить, поить, одевать его.

– Ах, ангелочек мой, – только так теперь обращалась Лупита к мальчику.

– Дети богатых могут позавидовать нашему, – не без гордости заявляла Чоли. – Чего только у него нет!

– Как бы из него шалопай не вырос, – в сомнении покачала головой Филипе.

– Зачем вы так говорите? – в один голос закричали Чоли и Лупита.

– Потому, что мать у него вертихвостка. Может, он уродился в нее, такой же беспутный будет.

– Ах нет, не говорите так про Бето, – просила Лупита.

– Вот что, девочки, – примирительно решала Чоли. – Этого ребенка мы будем воспитывать вместе, и от нас будет зависеть, какой он вырастет, закончит ли колледж, станет ли доктором…

– Уж не думаете ли вы, что я могу желать зла нашему мальчонке? – возмутилась Филипе. – Или предлагаю бросить его на произвол судьбы? Смешно рассчитывать, что из него вырастет пай-мальчик. По-моему, мы должны все хорошо продумать.

– И слушать вас не хочу.

– Это почему же ты не хочешь меня послушать, Лупита? Ты, может, забыла, что я вырастила троих сыновей. Вырастить-то вырастила, они сейчас имеют хорошие деньги, а я вот вынуждена подрабатывать, чтобы не протянуть ноги с голоду: я им больше не нужна. Вот и подумаешь…

– А может, Филипе, вы сами виноваты, что ваши сыновья такими выросли?

– Все может быть. Каждый из нас не без греха… Ладно, пойду посмотрю, не подгорела ли фасоль.

– Малютка никогда не станет плохим, мы не допустим этого. Будем учить его… А останься он с настоящей матерью, неизвестно, что бы с ним стало.

– Ты права, Лупита, мальчик мог и умереть, но бог милостив: он послал ему нас.

– Донья Чоли, я вас очень прошу, даже случайно не заходите в этот парк! Пожалуйста! Вдруг она вас увидит? Сначала эти нахалки не хотят иметь детей, потом требуют, чтобы им вернули ребенка, потому что он уже большой и красивый. Но не бывать этому! Малышка – наш, а мы – его матери… Этот номер с нами не пройдет… О, донья Чоли! Стучат в дверь, это мой муж за мной пришел. Никак не может смириться, что я много времени уделяю мальчику. Ревнует, наверное… Ну, я побежала. Иду, иду!..

– Послушай, Лупита, – тон мужа не предвещал ничего хорошего. – Есть у меня хоть одни чистые носки?

– Они все сохнут на веревке, я их только что постирала.

– Почему же ты их не постирала раньше?

– Потому что не успела.

– Значит, постирать мои вещи у тебя нет времени. А заниматься каким-то подкидышем – есть?

– Может, мне это больше нравится!