Опустившись на колени перед ним, я перекладываю несколько кубиков льда в мокрое полотенце и подношу к его лицу. Прошу разрешения взглядом, и Лусиан коротко кивает. Он вздрагивает то ли от холода, то ли от напряжения, и я кладу руку ему на грудь в попытке успокоить. Это непроизвольный жест

— Болит? — спрашиваю я.

Он качает головой.

Его грудь под футболкой кажется каменно-твёрдой, и эти прикосновения творят что-то невообразимое с моим телом. Я пытаюсь сосредоточиться на своей задаче.

— Тити убьёт тебя, — говорю я, уводя свои мысли подальше от его крепкой груди. — Тебе стоит попробовать держаться подальше от драк, — добавляю, сопротивляясь желанию обнять его или заползти на его колени. Лусиан есть и всегда был единственным мужчиной в моей жизни. Я смотрю на него, подбадривая, хоть мы и практически ровесники.

Слегка прикасаюсь к порезу под глазом, который кровоточит больше всего.

— Проще сказать, чем сделать, — говорит он и крепко хватает моё запястье. Я смотрю на соединение наших рук: его костяшки побелели, а моя рука под его захватом становится ярко-розовой.

Мои губы немедленно раскрываются, и тревога наполняет желудок. Я всегда могу прочитать и понять Лусиана, но прямо сейчас не понимаю, что происходит. У него пот на лбу; его лицо и рука в грязи. Он не выпускает мою руку из своей хватки.

— Лусиан, ты пугаешь меня.

Он пренебрежительно отбрасывает моё запястье, его взгляд медленно скользит вдоль моего тела. Я оглядываю свою грудь и вдруг осознаю, что сняла лифчик, когда пришла домой. На мне надета длинная рубашка на пуговицах, некоторые из них расстёгнуты. Мои соски затвердели из-за льда в кухонном полотенце. Рубашка натягивается на груди настолько, что лёгкий озноб пробегает по спине.

Лусиан отталкивает меня от себя и резко вскакивает с места. Он поправляет перед своих шортов, не оборачиваясь.

— Белен, натяни на себя немного чёртовой одежды, — выговаривает он холодно.

Я густо краснею и ощущаю желание закричать, что это не моя вина, но вместо этого я смотрю в пол и хочу успокоить его. Не знаю, что с ним случилось. Я хочу быть человеком, который может ему помочь.

— Прости, Люк. Я не знала, что ты придёшь.

7 глава

Лаки

Я стараюсь избегать её, насколько это возможно. Я знаю, это не её вина, но я не могу выносить её присутствия. Меня напрягает то, что это заставляет испытывать борьбу самим с собой и всё равно приводит к дикому возбуждению от её упругого маленького тела. Я знаю, что не могу прийти к ней и не облажаться. Я просто продолжаю твердить себе, что я молод и похотлив, ведь я только ещё больше распаляюсь, когда девчонка кончает.

Но, если быть честным, Белен творит с моим разумом что-то странное. Кажется, будто одновременно я хочу и защитить, и съесть её целиком. Всё, что я знаю, так это, как схожу с ума, находясь рядом, поэтому пытаюсь затаиться и заполнить своё время достаточным количеством дерьма, лишь бы избежать столкновения с ней.

Я пообещал тёте Бетти, что научу Белен защищать себя. Но я ведь не даю ей урок за закрытой дверью — моя мать дома, а тётя сопровождает Белен. Но они не знают, что я поцеловал её и как я себя из-за этого чувствую.

Я курю косяк на пожарной лестнице и пытаюсь усмирить свою нервозность. Я под кайфом и едва ли могу вспомнить ту хрень, которой меня обучали на уроках боевого искусства. Услышав стук, я открываю дверь и вижу Белен, нервную, под стать мне. Я улыбаюсь, увидев на ней спортивные трико, будто она только пришла с тренировки.

— Ну что, Бей? Готова надрать мне задницу?

Бей бледнеет, словно хочет умереть на месте.

— Не переживай, я обещаю не переусердствовать, — говорю я, обращаюсь как к ней, так и к тёте Бетти.

— Gracias, mi hijo (прим. исп. — Спасибо, сынок) — отвечает тётя, провожая Белен и проскальзывая внутрь мимо меня.

Столовая пуста, так как мы ещё не поставили стол; я иду туда, Белен следует за мной. Наши матери сидят в комнате напротив, смотря телевизор и болтая.

— Это так глупо. Не могу поверить, что она заставила меня заниматься этим.

— Всё не так уж плохо. Район хреновый и вполне возможно, что тебе пригодятся эти навыки. Милый костюмчик, кстати, — говорю я, не в состоянии скрыть веселья.

— Прекрати издеваться надо мной, — отвечает Белен, скрещивая руки на груди.

— Отлично. Стой вот так, — говорю и двигаюсь вокруг неё, останавливаясь сзади. Я обнимаю её руками и сжимаю в крепком захвате. Она такая маленькая, и её волосы пахнут так замечательно, что мне хочется зарыться в них своим лицом.

— Как бы ты избавилась от меня, когда я держу тебя так? — спрашиваю я.

Белен пытается вытащить руки в стороны и тяжело вздыхает от усилий. Она не двигается ни на дюйм, хотя старается изо всех сил. Я не могу ей помочь, лишь улыбаюсь, наблюдая, как мило она при этом выглядит.

— Обхвати меня, как я только что это сделал, и я покажу, как освободиться из такого захвата.

Белен обхватывает меня руками, и я забавляюсь, какая же она маленькая. Она пинает меня коленом в зад, и мы оба смеёмся над происходящим. Мне следовало поделиться с ней косяком, чтобы сделать её более расслабленной.

— Тебе надо согнуть колени и выкрутиться. Нападающий не ожидает, что ты уйдёшь вниз, поэтому его захват сосредоточен на том, что ты будешь вырываться вперёд, — я показываю ей пару раз. — Поняла? Теперь пробуй.

Белен проскальзывает спереди, её задница задевает мой пах. Я борюсь со всеми внутренними порывами, пытаясь игнорировать это и продолжить занятие. Она легко выскальзывает из моих рук следующие несколько раундов. Я позволяю ей побеждать, так как это единственное, что я могу делать, дабы удержать свой член от жёсткого стояка.

— Жарковато здесь, — говорит Белен, отбрасывая выбившуюся прядь волос со щеки.

— Точно, — отзываюсь, рассматривая её раскрасневшееся лицо и размышляя, насколько же она прелестна.

Я учу её нескольким внезапным техникам освобождения из захвата предплечий путём выворачивания кистей внутрь и наружу. Она быстро всё схватывает и посмеивается над своей ловкостью. Я улыбаюсь, видя, как её уверенность растёт.

— Ну, как всё проходит? — спрашивает тётя Бетти, входя, чтобы понаблюдать за нами.

— У Белен просто талант. Они пожалеют, что вообще когда-либо решили положить на неё свои грабли.

— Боже упаси! — говорит Бетти. — К тому же у неё превосходный учитель.

Тётя кивает головой и смотрит на меня с любовью. Её комплимент заставляет почувствовать себя нужным, полезным для них. Белен — просто талантлива во всём. Иногда я ощущаю себя неудачником в сравнении с ней.

— Последнее, что я собираюсь показать, это как выбраться из верхнего захвата, находясь под нападавшим. Знаю, звучит невероятно, особенно когда ты небольшой комплекции, но есть одна уловка.

Белен выглядит нервной, её взгляд скользит по полу. Она не хочет, чтобы я её оседлал. Я тоже этого не хочу, но одновременно, я невероятно сильно желаю взобраться на неё.

— Ложись на пол, — говорю ей. Она выполняет мою просьбу, хотя выглядит напуганной. Я возвышаюсь над ней, ноги стоят по обе стороны от её талии. Она нервно теребит пальцы. Я собираюсь сказать что-то, чтобы успокоить её, но в то же время её нервозность восхитительна, очаровательна. Я знаю, прямо сейчас она думает о поцелуе, но я не могу себе позволить отвлекаться.

— Белен, — зову я, и она поднимает на меня взгляд. — Я не обижу тебя, обещаю.

— Знаю, — её тихий ответ похож на шёпот.

Я становлюсь на колени над её бедрами и медленно опускаюсь своим весом на неё. Хватаю обе её руки и поднимаю над головой; сдавливаю её запястья и пристально всматриваюсь ей в лицо. Срань Господня, я так хочу поцеловать её!

— Попробуй сбросить меня, — говорю я. Белен трогательно сражается. Она не двигается ни на дюйм. Совсем не потому, что она прилагает мало усилий, просто это самая уязвимая позиция из всех, в которых можно оказаться. Я выучил этот приём на борьбе и знаю, что любой может сбросить нападавшего, чьи размеры в два раза больше твоих собственных, если использовать правильные рычаги.

Я пытаюсь не думать о том месте, где наши бёдра соприкасаются; отчаянно пытаюсь не замечать жар, исходящий из её киски. Ещё сильнее я стараюсь не думать о подрагивании своего члена. Она тоже старается, делая вид, что вообще ничего не ощущает.

— Перемещай ноги выше, ближе к своей заднице, — направляю её движения. Лицо Белен вспыхивает, её глаза говорят, что сейчас она где-то далеко, а не здесь со мной. Но она по-прежнему отзывается на призыв моего голоса. Она поднимает ноги, и я притворяюсь, что не замечаю, как её бёдра крутятся под моими, как невинно и сладко она ощущается, пойманная в ловушку подо мной.

— Теперь ты получила сильный рычаг, и тебе нужно сделать толчок бёдрами вверх и в сторону; одновременно используй силу обоих рук, чтобы поднять своё тело. Понимаешь?

Она кивает, и наши взгляды пересекаются. Она не хочет выбираться из этого положения. Впрочем, как и я. Мой член встаёт только от одного зрительного контакта с ней.

— Скинь меня, — говорю я, и Белен прилагает все усилия для этого. Она следует моим указаниям и у неё понемногу выходит. Но по какой-то дурацкой причине я не могу позволить ей победить. Я остаюсь всё так же сверху, на ней.

Она дышит быстро и прерывисто и снова делает выпад бёдрами, в этот раз прокручивая их вправо. Я сильнее прижимаю её и вжимаю её руки в пол. Здесь и сейчас я связан с ней.

— Я не могу сделать этого, Лаки! — выкрикивает она, всё ещё прилагая усилия.

— Ещё раз! — приказываю я; она перемещает ступни ближе к своей заднице и делает толчок, приподнимая таз вверх. Я скатываюсь с неё, продолжая удерживать её за запястья. В ходе смены позиций, она оказывается на мне верхом. Но вместо того, чтобы слезть с меня, она освобождается из моих рук и даёт мне пощёчину.

— Какого хрена? — спрашиваю, схватившись за щеку. Я борюсь, чтобы перехватить её запястья; теперь я быстрее и, перекатившись, рывком подминаю её под себя. Я снова оказываюсь сверху, Белен дышит тяжело, её грудь вздымается. Могу видеть её соски через спортивный лифчик, и вот мой безмозглый член снова стоит по стойке «смирно».

— Почему ты ударила меня? — спрашиваю, запыхавшись.

— Заслужил! Ты же нападающий, — говорит она, и я слегка улыбаюсь.

— Я собираюсь научить тебя нормальному удару. Ты не можешь обходиться пощёчинами.

Я поднимаю её и поправляю свою промежность.

— Сожми кулак вот так, Бей, — говорю, удерживая кулак возле её лица.

Подражая, она повторяет моё движение, её кулак крошечный. Она поднимает оба кулака на уровне лица, будто готова побить меня. Она вообще не выглядит грубой, хулиганкой, и я начинаю смеяться.

— Замахивайся снизу, вот так, и прямиком мне в челюсть, — я беру в руку её запястье и направляю прямо к моему лицу. Белен смотрит на меня так доверчиво, что это буквально переворачивает мои внутренности. Её глаза широко распахнуты, щеки покрывает румянец, волосы в беспорядке. Она закусывает губу, пока прочерчивает линию кулаком в воздухе.

— Ну, давай же, ударь меня.

— Я не хочу, — расстроенно говорит она.

— Конечно, ты хочешь!

— Я не хочу, Лаки.

— Черт, ударь меня, Бей! Я хочу быть уверенным, что ты сможешь о себе позаботиться!

— Нет! — выкрикивает она, переубедить её в обратном невероятно сложно. Я хватаю её руки и прижимаю к стене. Не думаю, что мы всё ещё говорим об ударах; мы говорим о том поцелуе.

Я хочу схватить её за подбородок и заставить поцеловать меня. Хочу засадить ей, хочу показать, насколько двинутым она меня делает.

Но вместо этого я утыкаюсь лбом в её лоб, наши носы соприкасаются. Я закрываю глаза и слегка качаю головой.

— Игра окончена! — говорю и отталкиваюсь от стены. На лице Белен шок, так как я одновременно разрываю все точки соприкосновения наших тел. — Я закончил! — выкрикиваю и шагаю широкими шагами в спальню.

Я хлопаю дверью на случай, если они не поняли, что я, черт подери, закончил.

8 глава

Белен

Я использую расчёску с растопыренной щетиной и немного геля, чтобы собрать волосы в высокий хвост, затем зачёсываю «петухи» и завязываю волосы в тугой узел, пока всё не станет идеально ровным. До моего дня рождения всего две недели, и я не могу больше ждать.

Лусиан, возможно, забыл об этом и даже не явится, чтобы разрезать праздничный торт на вечеринке. Он избегает меня с того самого дня, когда он давал мне урок самообороны, и мы едва не поцеловались. Он находится неподалёку, если наши мамы заставляют его приглядывать за мной. Он даже не хочет бороться со мной. Думаю, он сердит или считает наш поцелуй чем-то неприличным. Но я так не считаю — никогда не забуду, как мы целовались.