Разговор, перемежающийся поцелуями, продлился до глубокой ночи. Родители Колина не вызвали в сердце Виктории ни тепла, ни сострадания. Ей было обидно за Колина, но у Уайтов, по крайней мере, было какое‑то извинение. Викторию же в семье откровенно не любили. А родители Колина были раздавлены гибелью любимого старшего сына. Но и в том, и в другом случае родители проявили жестокосердие, они сумели убедить своих детей в том, что они ни на что не годятся. Теперь детям, уже ставшим взрослыми, так и придется по жизни нести эту несправедливость. Виктория считала, что это преступление — внушать своему ребенку, что его не только не любят дома, но он вообще недостоин любви и его не полюбит никто и никогда. Это было проклятием ее жизни, а оказалось, что и Колина тоже.

В ту ночь они сумели дать друг другу ту любовь, утешение и поддержку, которую заслуживали и так долго ждали. Для обоих это было событие, изменившее их жизнь. Виктория больше не докладывала Харлану обо всем, что происходит у нее на свиданиях. Теперь она оберегала от посторонних глаз и свои отношения с Колином, и его сокровенные тайны, а он так же бережно относился к ней. Своей сестре он рассказал о Виктории только самые необходимые вещи. Ему тоже хотелось оградить Викторию от переживаний, сберечь их нарождающееся чувство. Их отношения были пронизаны уважением, нежностью и благодарностью.

Вскоре после знакомства с родителями они в очередной раз пошли в ресторан, и это был еще один знаменательный для обоих вечер. Виктория понимала, что это глупо, ей было неловко придавать этому такое большое значение, но факт оставался фактом, и Колин это понял. Был День святого Валентина, и он повел ее в романтичный французский ресторанчик с фантастически вкусной кухней, хотя Виктория проявила силу воли и ела очень умеренно. Ужин был великолепен, а потом они отправились не к ней, как раньше, а к нему. У Колина было припасено для нее шампанское и изящный золотой браслет с крошечным сердечком из бриллиантов, он надел браслет на ее руку и поцеловал. Виктория приникла к Колину и сама не заметила, как они очутились в постели. Одежда была отброшена в сторону, а вместе с ней и все годы одиночества, прожитые друг без друга. Они отдавали друг другу всю свою любовь, всю нерастраченную нежность, и каждый чувствовал: его — любят. Они это заслужили и наконец дождались своей любви.

С этого вечера началась их совместная жизнь. Они вместе ужинали, иногда проводили вечер дома, готовили, убирались, ходили в зал на тренажеры и в кино, ночевали то у нее, то у него и сумели слить воедино две самостоятельные жизни. Им было хорошо вместе, о таких отношениях можно было только мечтать.

Идея поехать куда‑нибудь на весенние каникулы принадлежала Колину. Грейси зазывала сестру в Лос‑Анджелес, но Виктории не хотелось. Родственники наверняка испортят им весь отдых, а если они с Колином и дальше будут вместе, то скоро ему так или иначе придется познакомиться с ее родней. Виктория с ужасом ждала этого момента и даже несколько раз говорила на эту тему с доктором Уотсон, которая искренне была рада за нее.

— Почему ты боишься знакомить его с родителями? — спросила доктор, не понимая причину ее упрямства.

— А вдруг они внушат ему, что я недостойна любви, и он решит, что они правы? — выпалила она в панике.

— Ты и впрямь так думаешь? — спросила доктор, глядя ей в глаза. Виктория покачала головой.

— Нет. А вдруг? Они могут быть очень убедительны.

— Ничего подобного. Единственный человек, кого им удалось убедить, это ты. Им никто не поверит, кроме собственного ребенка, и это делает их поведение особенно жестоким. Никто другой на эту чушь не купится. Мне кажется, что у Колина хватит ума это понять.

— Надеюсь. Просто я ужасно волнуюсь. Заведут свою обычную песню, а мне перед Колином красней. Унизительно!

— Может, и заведут. Но уверяю тебя, ему это не понравится, они только потеряют в его глазах. А кстати, ты уже пригласила его на свадьбу сестры? — Виктория об этом еще ничего не говорила.

— Нет еще. Но собираюсь. Не хочу, чтобы он видел меня в этом жутком коричневом платье. Срамота!

— Еще не все потеряно. Убеди сестру, что тебе надо быть в чем‑то другом. Время еще есть, — напомнила доктор Уотсон.

— Вы же знаете, она и слышать не хочет. Придется вытерпеть, но мне до смерти не хочется, чтобы Колин видел меня в таком наряде.

— А мне кажется, для него это не имеет значения. И коричневое платье на его отношение к тебе никак не повлияет. Тем более что у тебя теперь такой очаровательный носик, — улыбнулась мисс Уотсон. В глубине души она сожалела, что Виктория не находит в себе сил настоять на своем.


* * *


Секс с Колином был превосходен, но поначалу Виктория стеснялась своей полноты. Даже сейчас, после нескольких сброшенных фунтов, она оставалась крупнее, чем ей бы хотелось, и по‑прежнему тут и там на теле набегали предательские складки. Она не хотела, чтобы Колин это видел, и всякий раз торопливо гасила свет, забираясь в кровать. Так же, в темноте, она накидывала на себя халат и бежала в ванную. Пока в один прекрасный день Колин не убедил ее, что она нравится ему такая, как есть, что он обожает ее тело и готов целовать каждый его сантиметр. Он был так убедителен, что Виктория поверила. Всякий раз, как она раздевалась перед ним, Колин смотрел на нее с обожанием, как на богиню. С ним она чувствовала себя королевой секса и верховной жрицей любви. Никогда в жизни она еще не испытывала такого восторга, и после того как Виктория поняла, как он к ней относится, и поверила в искренность его чувств, они без конца оказывались в постели. Ей никогда в жизни не было так хорошо, даже диета больше не угнетала ее. Виктория продолжала ограничивать себя в еде, не позволяла себе мороженого и других опасных для фигуры продуктов и прилежно ходила в группу «Контроль за весом». Но главное — она была счастлива, ей хотелось забраться на крышу и кричать на весь мир, что Колин ее любит! Она дождалась! Она любима! И Колин — тоже. Он упивался ее нежным голосом, ценил ее поддержку и любовь и от этого расцветал на глазах. Вот чего ему так не хватало все эти годы! Их совместная жизнь напоминала обильно политый сад, где все растет и расцветает пышным цветом. Любовь вселила в них новые силы.

Перед началом весенних каникул Виктория ходила в гости к Эми Грин на традиционное торжество по случаю приближающегося рождения ребенка. Малыш должен был появиться совсем скоро, и Эми теперь вернется в школу уже мамочкой. Трогательно было видеть совсем юную девушку с таким большим животом. Мать Эми хлопотала над ней, как наседка. Эми светилась счастьем. Выходит, в школе все правильно рассчитали — после родов она вернется к занятиям как раз вовремя, чтобы успеть сдать выпускные. Ее уже были готовы принять и в Гарвард, и в Нью‑Йоркский университет. Она выбрала последний, чтобы остаться в городе, поближе к малышу и маме, которая будет ей помогать. Джастин шел в тот же университет. Все у них складывалось хорошо. Джастин уже несколько месяцев жил с Эми и ее мамой, разумеется, с одобрения его родителей, хотя поначалу они были не в восторге. Но мать Эми отнеслась с пониманием, и трогательно было видеть, как молодые люди изо всех сил стараются все сделать как следует. Обоим только что стукнуло восемнадцать. Виктория рассказывала Колину о них. Ей нравилось делиться с ним всеми своими новостями, Колин тоже рассказывал ей о работе и жаждал познакомить со своими друзьями. Они проводили вместе больше времени, чем врозь.

Колин сделал ей сюрприз, сняв для них на весенние каникулы перестроенный старинный фермерский дом в Коннектикуте. Это было симпатичное строение со всеми мыслимыми удобствами, к тому же в уединенном месте. Обоим он напоминал увеличенный в размерах домик для детских игр. По соседству находилась небольшая деревушка. Они совершали долгие прогулки, катались верхом по лесам и лугам, вечерами вместе стояли у плиты и без конца занимались любовью. До чего же им не хотелось уезжать из этого благословенного места!

Все у них было прекрасно, пока однажды не раздался звонок от Грейси. После весенних каникул прошла всего одна неделя. Виктория находилась у Колина, когда ей на сотовый позвонила рыдающая сестра. Она захлебывалась от слез, так что Виктория не могла разобрать ни слова. Ясно было только, что случилась беда, но ничего толком она не поняла. Виктория подумала, уж не умер ли кто, понять Грейси было невозможно, и ее охватила паника.

— Грейси, успокойся! — прикрикнула она. Сестра еще долго всхлипывала, но постепенно начала говорить внятно.

— Он… он мне… измени‑и‑ил… — прорыдала она.

— Откуда ты знаешь? — строго спросила Виктория, а сама подумала: нет худа без добра. Может, хоть это удержит сестру от опрометчивого шага. Конечно, Грейси сейчас в отчаянии, но, возможно, лучше, что она узнала об этом до свадьбы.

— Я видела его с женщиной. Я ехала на машине к Хизер, хотела показать ей эскизы моего платья, и тут он идет. Они вдвоем вышли из какого‑то дома, потом сели в его машину и уехали. И они целова‑а‑ались!.. Он говорил, что едет к отцу по делам бизнеса. Он мне навра‑а‑ал!.. — Рассказ ее прерывался рыданиями. — А вчера он не пришел ночевать… Я звонила — он не отвечает.

— А ты уверена, что это был он? — на всякий случай поинтересовалась Виктория.

— Абсолютно! Он меня не заметил. У меня было опущено окно, я даже слышала их смех, так близко проезжала. У нее вид какой‑то дешевой потаскухи, но мне кажется, я ее где‑то видела. Наверное, одна из секретарш его папаши. — Грейси опять расплакалась.

— Ты ему сказала?

— Да! Он говорит, это не мое дело, я ему еще не жена и он пока свободный человек. А если стану его пилить, он отменит свадьбу. Говорит, на то он мне и подарил это огромное кольцо, чтобы я не выступала и не лезла к нему.

Виктория была потрясена. Как только язык у него повернулся? Это лишь подтверждало ее худшие подозрения в отношении Гарри.

— Грейси, тебе нельзя за него выходить! Ты не можешь выйти за человека, который так с тобой обращается! Он и впредь будет тебе изменять.

Колин, уже уловив суть разговора, с встревоженным видом опустился на диван рядом с Викторией. Он не был знаком с ее сестрой, но уже жалел ее. Такая молоденькая!

— Я не знаю, что делать. — Голос у Грейси был как у потерянного ребенка.

— Отмени свадьбу! Иного выхода нет. Нельзя выходить за мужчину, который уже сейчас тебе изменяет и велит тебе заткнуться, потому что подарил тебе дорогое кольцо. Да он ни во что тебя не ставит. — Да и себя самого тоже, мысленно добавила она. Колин одобрительно кивал. Ничего себе жених! Не хотел бы он, чтобы его сестра с таким связалась.

— Я не хочу отменять свадьбу! — прорыдала в трубку Грейси. — Я его люблю.

— Но нельзя же все это терпеть! Послушай, почему бы тебе не приехать на несколько дней в Нью‑Йорк? Мы бы все обсудили. Ты папе сказала?

— Да. Он говорит, с мужчинами это время от времени случается, но это ничего не значит.

— Бред какой! С некоторыми действительно случается. Но порядочный мужчина, если он любит жену, никогда так не поступит. Всякое, конечно, может быть, но не за два же месяца до свадьбы!

— Я знаю. — Грейси совсем растерялась, она была в отчаянии.

— Я возьму тебе билет. Завтра же прилетай!

— Ладно. — Грейси сейчас была согласна на все. Виктория тут же позвонила в авиакомпанию, забронировала для сестры билет и отправила ей сообщение. Если понадобится, она готова взять несколько дней отпуска, чтобы провести их с Грейс. Нельзя ей выходить за Гарри, это ясно. И Колин, когда она ему рассказала, был того же мнения.

— Если он уже сейчас ей изменяет, вряд ли потом он изменится. Скорее всего, так было и раньше, просто она не знала, — предположил Колин, и Виктория с ним согласилась. Возможностей для этого у Гарри было хоть отбавляй, с принятыми у него в семье бесконечными поездками в Европу и холостяцкими вечеринками по уик‑эндам. Колин прав, если Гарри гуляка, ничего хорошего Грейси не ждет. Даже когда они легли спать, то еще долго взволнованно обсуждали ситуацию.

Назавтра Виктория дождалась, когда на Западном побережье настанет утро, и позвонила сестре. Грейси только что проснулась, она полночи прорыдала в подушку. Гарри так ей и не позвонил, а когда она ему дозвонилась, то снова пригрозил расторгнуть помолвку, как будто это Грейси была виновата, что застала его на месте преступления.

— Ну и пусть себе расторгает! — отрезала Виктория. Она надеялась, что так и произойдет.

— Но я этого не хочу! — всхлипнула Грейси.

Виктория не знала, что и делать. Нельзя Грейси выходить за него замуж! Он даже не счел нужным попросить прощения! Он нисколько не жалеет о своем поступке, а это о многом говорит. Гарри просто богатый избалованный мальчик, привыкший делать что заблагорассудится, и вместо того, чтобы валяться у невесты в ногах и молить о прощении, еще и вздумал угрожать. Да если бы он даже на коленях приполз, и то этого было бы мало. Во всяком случае, для Виктории.