— А вы-то здесь при чем? — Маша нахмурилась. Медсестра не могла отдышаться:

— Да ни при чем я! Просто время анализов вышло, девчонки из лаборатории домой ушли. А парня жалко, не отправлять же его обратно, тем более, что случай особенный.

— Как же вы могли оставить пациента одного в лаборатории? Идемте. — Маша кивнула медсестре, и они обе направились дальше по коридору.

— Машенька, я вижу, ты вполне вошла в роль, — крикнул ей вслед врач.

— Вы полностью можете на меня положиться, — ответила ему Маша.

Необычным пациентом, которого оставили одного в лаборатории, был Алеша. Он сидел за столом, рукав его рубашки был закатан: Леша готовился к сдаче анализа. В кабинет вошли Маша и медсестра.

— Жгут я наложу, — сказала Маша и, не обращая внимания на пациента, подошла к столу и надела перчатки. — Поработайте кулачком, молодой человек. Не бойтесь, много крови от вас не потребуется.

Алеша поднял глаза на Машу. Открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но Маша, не глядя на него, продолжала:

— Больной, вы готовы?

Только после этих слов Маша подняла глаза на Алешу.

— Маша, ты? Ты что, здесь работаешь? — Алеша первым нарушил молчание.

— Да, я… Работаю.

— И давно?

— С сегодняшнего дня.

Оба разговаривали медленно, растерянно. Наконец Маша справилась со своим удивлением и заговорила чрезмерно официально:

— Пациент Самойлов, у вас уже рука посинела. Работайте кулаком, пожалуйста.

Алеша молча наблюдал за тем, как медсестра переливала из шприца кровь в пробирку. Когда она поставила пробирку в штатив, Леша решился:

— Маша, ты… Медсестра подошла к ним:

— Спасибо, Маша, за помощь, ты справилась. Маша холодно посмотрела на нее:

— А вы решили, что я не справлюсь?

— Нет, но… Молодой человек, все нормально? — робко начала медсестра.

Леша кивнул:

— Все отлично. Может быть, поговорим? — повернулся он к Маше.

— Я на работе. О чем говорить, Алеша? Вряд ли ты мне сможешь сообщить нечто новое. Для нас обоих будет лучше, если мы забудем все, что было между нами.

Медсестра взяла штатив с пробирками в руки и хотела было уйти, но остановилась, прислушиваясь к разговору. Ни Алеша, ни Маша не обращали на медсестру ни малейшего внимания.

— Маша, остынь, пожалуйста. Не делай поспешных выводов, — попросил Леша.

Маша резко встала и зло ответила:

— Остыть? Я остыну! Я остыну так, что всем вокруг будет холодно!

При этих словах медсестра испуганно и зябко поежилась от холода.

— А если мне будет жарко, то будет жарко и всем остальным! — Маша повысила голос.

Сразу после этого в кабинете мигнули лампочки. Алеша и медсестра переглянулись: им обоим стало не по себе. Маша стояла за столом со злым лицом, от гнева у нее раздувались ноздри.

— — И не стоит меня отвлекать от дела всякими пустяками!

Алеша и медсестра молчали.

Маша, подумав, немного успокоилась:

— Что ж, я, пожалуй, пойду.

Решительным шагом, отодвинув с пути медсестру, Маша направилась к дверям кабинета. Алеша грустно смотрел ей вслед, затем сказал, обращаясь к медсестре:

— Наверное, от меня тоже ничего больше не нужно. Я пойду?

Он нерешительно и медленно пошел к двери. Маша резко обернулась и вскинула на него колючий взгляд. Медсестра, перехватив этот взгляд, охнула и выронила штатив с пробирками.

— Что это? Что здесь творится! — воскликнула медсестра испуганно. Из разбитых пробирок тонкими темно-красными струйками растекалась кровь. Маша хлопнула дверью. Медсестра судорожно схватила салфетки, стала протирать пол, причитая:

— Ой, что я докторам-то скажу… Мне попадет!

— Так это… случайность. С каждым может произойти. Давайте я вам помогу, — успокаивал ее Леша.

— Но я же за это отвечаю, — причитала медсестра, выбрасывая осколки и окровавленные салфетки в мешок с мусором.

Алеша неуклюже, одной рукой взял мешок в руки.

— Я вынесу, не беспокойтесь.

— Постойте, не уходите. Вам нужно еще раз сдать кровь — предыдущий анализ теперь пропал. Я быстренько все подготовлю…

Леша покачал головой:

— Нет, не стоит. Вы знаете, я передумал обследоваться. Я думаю, что я совершенно здоров.

Леша повернулся и ушел, унося мусор. Медсестра растерянно посмотрела ему вслед:

— Нет, я обязана поставить в известность Павла Федоровича!

Маша подошла к посту дежурной медсестры, за которым сидел врач-травматолог. Он вопросительно взглянул на Машу, и она поспешила его успокоить:

— Все в порядке.

— Очень хорошо, — кивнул врач.

— Не очень. С тех пор, как я ушла отсюда, здесь многое изменилось. И не в лучшую сторону.

— Правда? — удивился врач. Маша резко ответила:

— Правда. И дисциплина — в первую очередь. Ладно. Я пойду. На сегодня, я думаю, хватит. До свидания!

— Да, Машенька, на сегодня хватит.

Маша сняла халат и кинула его на стул. Врач удивленно посмотрел ей вслед. Маша вышла из здания больницы, но, сделав несколько шагов, взялась за виски, как при сильной головной боли:

— Боже, что это на меня нашло?

Машино лицо исказила боль: она поняла, что творит что-то нехорошее, сама того не желая. Ею владела какая-то сила, неподвластная ей самой.

Катя направилась к аптеке, подозревая, что Костя может быть именно там. Подойдя, она громко постучала в дверь. Костя и смотритель замерли.

— Кого это там черт принес? — прошептал смотритель. Костя подошел к окну аптеки и неожиданно быстро от него отскочил: он увидел Катю, которая стояла на улице.

— Да, наверное, кто-то по старой памяти за лекарствами зашел… — Костя быстро опустил жалюзи.

Катя снова постучала в дверь аптеки:

— Эй, есть кто-нибудь? Откройте! Откройте, я же знаю, что здесь кто-то есть!

К Кате сзади подошел незнакомец:

— Девушка, у вас проблемы?

Катя вздрогнула, резко обернулась и увидела перед собой мужчину в милицейской форме:

А вы кто такой? И какое вам дело до меня? Марукин, а это был именно он, ответил:

— Кто я? Пожалуйста, ознакомьтесь.

Достав служебное удостоверение, он предъявил его Кате. Катя смотрела на фотографию в удостоверении, сличая ее с оригиналом:

— Я не поняла… Вы из охранной фирмы?

— Нет, хотя для вас это не важно. Считайте, что я работаю в охранной фирме вашего города.

— Понимаете, товарищ… — начала объяснять Катя.

— Юрий Аркадьевич, — подсказал Марукин.

— Юрий Аркадьевич. Я ищу здесь бывшего владельца аптеки, Костю Самойлова.

— Но аптека закрыта, и никто здесь не появлялся. Ни нынешние хозяева, ни прошлые.

Катя спросила:

— Да? А почему, когда я подошла, жалюзи на окнах были открыты, а сейчас они закрыты?

Марукин потер подбородок:

— Серьезно? Нет, не может быть. Я думаю, вы ошиблись. Помещение поставлено на сигнализацию. Так что… так что вам показалось!

Катя пожала плечами:

— Зря не прислушиваетесь к гласу народа. А все-таки… можно проверить — есть ли там кто-нибудь?

— Вот это уж точно без вас, девушка, — сказал Марукин.

— Подумаешь! Не вечно же он будет в этой аптеке сидеть! — Катя ушла с гордо поднятой головой.

Марукин проводил ее взглядом:

— Вот тут ты права. Не вечно же им там сидеть.

Катя очень помогла Марукину, потому что он тоже хотел знать, есть ли кто-нибудь в аптеке. А если есть, то он даже знал, кто это.

* * *

Рабочие интересы взяли верх над личными разногласиями, и Андрей с Полиной стали обсуждать интересующие их вопросы истории. Они сидели над раскрытыми книгами, и Андрей увлеченно рассказывал:

— …И если верить моим предположениям, Марметиль, вернее, ее современное воплощение вполне может жить среди нас. Помните, вы сами мне писали об этом?

Полина заметила:

— Я писала так… несерьезно. Вы же не можете предположение, основанное на домыслах, считать научной гипотезой.

— А разве исторические гипотезы рождаются не из домыслов?

Полина возразила:

— Не только. И не столько. Хотите услышать мое мнение, Андрей? Вы, конечно, очень красноречивы. Вы занятно и увлекательно рассказываете сказки, в которые, наверное, верите и сами.

— Кажется, сейчас вы повторяете слова своего мужа, — задумчиво сказал Андрей.

Нет. Я сама так думаю. И еще я думаю, что вы верите в сочиненные вами же истории только до того момента, пока не допишете финал и не сдадите рукопись книги редактору издательства.

— Почему вы так решили? — удивился Андрей.

— Предположение, основанное на жизненном опыте.

— Вот как. Раньше вы мне такого не говорили. Полина повела плечом:

— А теперь говорю. В жизни, дорогой Андрей, все гораздо сложнее и противоречивее, чем в сказке. В жизни есть такие понятия, как долг, обязательства, условия, которые необходимо выполнять, даже если они кажутся противоречащими воображаемым идеалам.

— Извините, но по-моему, то, что вы говорите, не только профессиональная критика. Я считаю, что вы стали ко мне относиться субъективно потому, что мне понравилась Маша. И я не скрыл это от вас. Так ведь?

Полина отвела взгляд:

— Андрей, если вы мне доверяете как старшему товарищу, как своему коллеге, то, пожалуйста, примите мой совет: не делайте никаких серьезных шагов, если вы в них не уверены.

— Вы о чем? — не понял он. Полина пояснила:

— О легенде. Не торопитесь ее включать в ваш рассказ. Она у вас… очень сырая. Даже факты, собранные историком, должны… отлежаться, что ли. А только потом их можно анализировать, делать выводы.

Андрей покачал головой:

— Полина, Полина! Вы опять не о работе. Вы опять о Маше говорите! Я же вас просил — давайте отрешимся от личных разговоров. Иначе это помешает нашему с вами сотрудничеству.

— Да, Андрей, что-то не клеится у нас сегодня разговор. Я, пожалуй, пойду… — Полина тяжело вздохнула.

Почему же, Полина? Мы едва-едва начали работу. Вы выслушали мою версию, здорово ее раскритиковали. Теперь я готов внимательно и терпеливо выслушать вашу.

— У меня не версия, Андрей. У меня несколько разрозненных фактов, несколько находок. В общем, все то, что вы и так знаете… — отмахнулась Полина.

— Но мы собирались совместить наши изыскания, составить общий план, подобрать ключ к азбуке…

Полина остановила его:

— Нет, нет, не сегодня. Извините меня. У меня… голова разболелась.

— А, голова. Это серьезно. Ну что ж… Значит, не сегодня.

— Не обижайтесь, Андрей, — попросила его Полина.

— Что вы, ни чуточки. А чаю хотите? Замечательный, южноафриканский. Я оттуда привез.

Полина покачала головой:

— Нет-нет. И чай в другой раз.

Теперь уже личные отношения взяли верх, и Полина, расстроенная, ушла с маяка, понимая, что неправа, но не желая себе в этом признаться.

* * *

Катя вернулась домой совершенно расстроенная. Костю она не нашла, Марукин ее напугал. К тому же Катя была уверена, что Костя в аптеке и не" хочет ее видеть. Таисия взволнованно бросилась к ней с вопросами:

— Катенька, ну что? Костя в аптеке?

— Кажется, да, — нервно бросила Катя.

— Что значит кажется? — не поняла Таисия. Катя повысила голос:

— Это значит что он там, но он мне не открыл дверь.

— Не может этого быть! — не поверила Таисия. — Если бы он там был, он бы не стал от тебя прятаться.

— Да? Тогда остается второй вариант — он от меня сбежал.

— Ну хорошо, это мы проверим. — Таисия прошла в гостиную и набрала номер Самойлова. — Алло. Борис, здравствуй. Это Таисия. Я звоню узнать, где твой старший сын.

— Сам бы хотел узнать, — отозвался тот.

— То есть его нет дома? — уточнила Таисия.

— Точно, — подтвердил Самойлов.

— Странно. Обещал к нам зайти и не зашел.

— Наверное, спешил перед дорогой.

Катя внимательно слушала реплики матери, которая продолжала выяснять:

— Так он уехал куда-нибудь? Самойлов неуверенно сказал:

— Да, собирался вроде — по делам. На несколько дней.

— Хорошо, понятно. До свидания, Борис. — И Таисия положила трубку.

— Вот видишь, как все плохо складывается. План твой, мамочка, трещит по швам.

— Не паникуй. Уехал по делам — это не сбежал.

— Все равно все идет вкривь и вкось, — захныкала Катя.

Таисия всплеснула руками:

— Боже мой, какая ты нервная, Катя. Ты же не знаешь причины, по которой он уехал из города.

— Знаю, он уехал из-за меня. Узнал, что я его обманывала, и решил меня бросить, — продолжала ныть Катя.

Таисия возмутилась:

— Катя, не придумывай того, чего нет. Костя уехал по рабочим делам.

— Но у него нет никакой работы!

— Ну, мало ли… Может, он за ум взялся? — предположила Таисия.