— А если бы он все же признался тебе в любви?

— Не думаю, что я могла бы причинить Люси боль. Такие понятия, как дружба, преданность, для меня не пустой звук. В конце концов, есть еще клятва герлскаутов.

— Клятва герлскаутов?

— Да. Делай людям добро, и они ответят тебе тем же, — торжественно произношу я.

— Это же золотое правило.

— Клятва герлскаутов, золотое правило, поправка к Конституции. Какая разница? Я просто не смогу поступить так по отношению к своей подруге.

— Но разве тебе не хотелось бы заполучить Дэна? Только честно. Представь, что тебе ничего за это не будет. Не придется гореть в аду, в Пайн-Хиллз никто не станет о вас судачить…

Я глубоко задумываюсь. Я и Дэн… Дэн и я… Разве для меня это не лучший вариант? Я уважаю Дэна. Он мне нравится. И, наконец, он совсем не говорит по-французски.

— Дэн замечательный, — медленно говорю я, впервые тщательно подбирая слова. — Кто бы отказался иметь такого мужа? Он безупречен. Умен. Красив. Отличный семьянин. К тому же каждый выходной проезжает на велосипеде двадцать миль и находится в отличной форме.

— Ну и? — нетерпеливо перебивает меня Баулдер.

Я пожимаю плечами:

— Не знаю, как объяснить. Может, дело в том, что все эти годы он был моим другом? Если честно, он не заставляет мое сердце биться быстрее. Могу поклясться, что и я не вызываю у него душевного трепета.

Сложив руки на груди, Баулдер внимательно смотрит на меня.

— Значит, все дело в душевном трепете? И что, без него нельзя открыть общий банковский счет?

— Думаю, нет. Знаешь, несмотря на свой возраст, я пока не готова расстаться с мечтой о настоящей любви. Я все еще надеюсь встретить мужчину, который будет так же сексуален, как Жак, и так же мил, как Дэн.

Баулдер вздыхает и вновь поворачивается к спасенному им растению.

— Как ты думаешь, цинния, мы когда-нибудь найдем Джесси подходящего мужа? — спрашивает он все тем же тонким голоском. — Которого она сможет холить и лелеять? Из-за которого земля уйдет у нее из-под ног?

— Я тебе покажу землю, уходящую из-под ног! — со смехом кричу я и бросаю в него небольшим комком глины.

Он ловит его на лету и ласково отвечает:

— Ты заслуживаешь даже большего. Например, небольшого землетрясения.

В этом весь мой Баулдер. Я не стану объяснять ему, что землетрясения, как правило, приводят к плачевным последствиям. Хотя, если честно, от одного-двух легких толчков я бы не отказалась.

Когда Люси начинает расспрашивать меня о Дэне, я вначале отделываюсь односложными «да» и «нет». Но потом, не желая скрывать правду — или по крайней мере некоторую ее часть, — напоминаю, что мы с Дэном вместе были на вечеринке, устроенной его деловыми партнерами.

— Ах да, спасибо тебе, — отвечает Люси, отрывая взгляд от бумаг и улыбаясь мне через письменный стол. — Теперь я спокойна, что он ни с кем не встречается.

— Конечно. Ведь он повсюду таскается со мной. Но на меня-то можно положиться, — уверяю я Люси, чувствуя легкий укол совести. И сожаление. Может, мне не стоило принимать решение за Дэна? Если он всерьез решил за мной приударить, почему я должна отказываться? А душевный трепет наверняка появится — чуть позже.

Но нет. Не стоит даже думать об этом.

Входит Трейси, в руках у нее пакет с едой, купленной в соседнем магазине.

— Я думала, мы пойдем на ленч в «Ле Сирк», — говорю я, глядя, как помощница Люси расставляет на столе пластиковые контейнеры с салатом и банки с холодным чаем.

— Мне бы тоже этого хотелось, — вздыхает подруга. — Но я не могу покинуть офис — жду звонка из Лос-Анджелеса по конференц-связи. Мой агент Гэри Грей поклялся, что позвонит мне сразу же, как проснется.

— В Лос-Анджелесе еще слишком рано, — возражаю я, глядя на часы. Час тридцать. Значит, на побережье половина одиннадцатого. — Когда там обычно заканчиваются спортивные занятия с личными инструкторами?

— Примерно в это время, — отвечает Люси и нетерпеливо поглядывает на телефон. — Терпеть не могу сидеть вот так и ждать звонка. Но Гэри сказал, что им очень-очень-очень понравилось шоу — чмок-чмок. Со мной хочет побеседовать лично президент телекомпании. Его зовут Лен Саншайн.

— Известное имя. Если не ошибаюсь, он начинал стриптизером?

— Почти. Диджеем на радио. Потом снимался в эпизодах. Чертовски красив и обаятелен. Пожалуй, единственный гетеросексуал в Голливуде, достигший карьерных вершин с помощью постели.

— Что ты говоришь? Не знала, что в вашей телекомпании столько влиятельных женщин.

— При чем здесь телекомпания? В Голливуде полно знаменитых актрис. И если к тебе питает нежные чувства достаточно крупная звезда женского пола, тебя непременно когда-нибудь да заметят. К тому же с ним очень приятно работать.

— Можно мне побыть здесь, пока ты будешь разговаривать? Я включу громкую связь — хочу послушать, как президент телекомпании будет к тебе подлизываться.

— Хорошо. Только должна тебя предупредить: одна половина того, что говорят даже лучшие из этих парней, — ложь, а вторая — обман.

— Почти как бюсты голливудских секс-бомб. — Я радуюсь возможности пустить стрелу в адрес обитателей «фабрики грез».

Люси морщит нос:

— Нет, серьезно. Я видела, как отношение к шоу менялось буквально из-за ерунды. Сначала — «Обожаю тебя, детка, ты самая лучшая», а потом — «Husta luego[78]. Как-нибудь увидимся».

— Волнуешься?

— Не очень, — отвечает Люси, и в этот момент Трейси наконец объявляет, что звонит Гэри.

Люси многозначительно смотрит на меня и кивает на стул.

— Я тихонько, — шепчу я, усаживаясь.

Подруга устраивается на столе, закидывает ногу на ногу и поправляет юбку. Жаль, что это не видеоконференция. Но ничего страшного. Люси прекрасно сознает свою сексуальность и соблазнительность и передает эту уверенность собеседнику, даже находящемуся от нее на расстоянии в три тысячи миль.

— Люси, детка, пупсик, это Гэри, — раздается из динамика энергичный голос агента, и я живо представляю себе, как он перебирает кучу бумаг, лежащих у него на столе. — Лен Саншайн тоже на линии. Лен, ты здесь?

— Да-да, — отвечает президент телекомпании, и я отмечаю, что голос у него все такой же сладкий и вкрадчивый, каким, вероятно, был в те годы, когда его обладатель еще трудился на радио. — Люси, перейду сразу к делу. Ваш проект превосходен! Вы в очередной раз проявили себя профессионалом высочайшего класса. И я собираюсь предложить вам великолепные условия — тринадцать недель!

Обожаю телевидение. Тринадцать недель — великолепное условие! Иногда мне приходилось тратить больше времени на то, чтобы вывести бородавку. Хотя ради справедливости должна заметить, что не все мои романы длились столь же долго.

— Потрясающе! — Люси сияет, на ее лице написана необычайная гордость. В последний раз она так радовалась, когда Лили стала победительницей научной выставки. — Спасибо за добрые слова. Услышать их от вас — большая радость для меня.

— Не сомневайтесь, мы довольны вашим шоу на все сто процентов. Отличная графика, прекрасный выбор музыки. Думал, меня стошнит, когда я вновь увижу этих траханых близнецов Олсен, но и интервью с ними вы умудрились сделать блестяще. Мне понравилось буквально все. Но есть маленькая проблема. Хотелось бы, чтобы вы кое-что поменяли в проекте — всего одну вещь.

Лен замолкает и шумно глотает. Интересно, что он пьет: кофе, чай для похудания, кокаин? Нет, кокаин не пьют. Во всяком случае, я так не думаю. Люси сидит неподвижно, очевидно, дожидаясь, когда агент Гэри уронит вторую туфлю — звук падения первой я слышала секунду назад. А может, он просто швырнул скомканные бумаги в металлическую корзину для мусора?

— Всего одно изменение? — спрашивает Люси. — Вы же знаете, Лен, что я соглашусь выполнить любую вашу просьбу.

— Отлично. Хорошо. Правильно. Я хочу, чтобы вы уволили Хантера Грина.

Я удивленно смотрю на Люси, но она отводит взгляд и не спускает глаз с телефонного аппарата. Гэри издает громкий вздох облегчения.

— Уволить Хантера Грина? Нет проблем. Он не мой клиент.

Но Люси не готова пойти на такое.

— А что вас не устраивает в Хантере? — осторожно спрашивает она.

— С ним все в порядке. И даже более того. Хантер действительно хорош. Но в Голливуде миллион парней, которые ничем не хуже. Он слишком дорого стоит. Мы хотели бы заменить его кем-нибудь подешевле. И помоложе.

— Вы ошибаетесь, — резко заявляет Люси. — Таких, как Хантер, больше нет. Если шоу имеет успех, это в большей степени заслуга Хантера, нежели моя. Он — нечто особенное. И вряд ли вы найдете миллион таких же. Скорее уж он один из миллиона.

«О нет, Люси, не делай этого. Не надо защищать Хантера Грина. Он этого не стоит. Ты и так чуть не разрушила из-за него свой брак. Неужели хочешь разрушить еще и карьеру?» Я пытаюсь знаками вразумить подругу, но ее уже не остановить.

— Этот парень слишком дорого стоит, — настаивает Лен.

— Значит, нам нужно сократить другие расходы, — не сдается Люси. — Потеря Хантера будет большой ошибкой, возможно, даже потерей всего шоу. Будет лучше, если вы найдете другого продюсера вместо меня.

— Ни в коем случае! — кричит Гэри. Судя по звукам, доносящимся из динамика, в Лос-Анджелесе в данный момент бушует торнадо. А может, он просто швырнул металлическую корзину для мусора о стену? — Ты для этого шоу просто необходима, — поясняет агент, защищая Люси — и свои пятнадцать процентов от ее гонорара.

— Должен с тобой согласиться, Гэри, — говорит Лен. — Телекомпания не хотела бы потерять Люси.

— Рада это слышать. Я и сама ни в коем случае не хотела бы расстаться с телекомпанией, — заявляет Люси. — Но сейчас я обдумываю новый проект. И хотела бы сосредоточиться на нем. Я уже проделала всю необходимую работу для шоу Хантера. Формат определен. Наймите продюсера, которому можно будет платить меньше, чем мне. Шоу не потеряет популярности, пока его ведущим будет Хантер. А проект, который я задумала, может стать даже еще более масштабным.

— Правда? И сколько же на нем можно будет заработать? — спрашивает Гэри, даже не попросив Люси вкратце обрисовать, что будет представлять собой новое шоу. Этот парень знает, чего хочет. Да и кого волнует концепция, если в воздухе запахло деньгами?

— Это будет комедия, и она принесет нам целое состояние, — уверенно заявляет Люси. — Лен, на прошлой неделе я отправила вам предложение. Оно среди кучи бумаг, лежащих у вас на столе. Там же и сценарий первых двух серий. Прочитайте и перезвоните мне. Уверена, это будет настоящий хит.

Да, только Люси может давать указания президенту телекомпании, не опасаясь быть уволенной.

— Обязательно. А сейчас я должен идти. По другой линии звонит Стивен Боккоу. Он хочет реанимировать то шоу о поющем полицейском.

— Отличное было шоу, — вздыхает Гэри.

— Ужасное! — заявляет Лен. — Даже слышать о нем не хочу.

— Да-да, мне оно тоже не нравилось, — тут же соглашается Гэри.

— Итак, что мы решили с Хантером? — спрашивает Лен, готовый заняться другими делами.

— Вы его оставляете, — твердо произносит Люси. — Я постараюсь убедить его согласиться на пятипроцентное сокращение гонорара. А себе я сама лайду замену.

— Я не совсем уверен, что, оставляя Хантера, мы поступаем правильно, но доверяю вашему чутью. Вы редко ошибаетесь в таких вещах.

Люси кладет трубку, а я смотрю на нее, не в силах произнести ни слова. Неужели моя подруга только что отказалась от работы из-за человека, которого она… Любит? Разве она не знает, что такой поступок — самая большая ошибка, которую может совершить женщина?

— Пожалуйста, не говори мне пока ничего. Ничего, — повторяет Люси, очевидно, не подозревая, что сейчас я не смогла бы произнести ни слова, даже если бы меня попросил об этом сам президент Соединенных Штатов.

Люси вновь усаживается за письменный стол, и на ее лице появляется озабоченное выражение.

— Мне нужно еще кое-кому позвонить. Ешь пока сандвич.

Хорошенькое дело! Едва услышав голос на том конце провода, я понимаю, что он принадлежит Хантеру, и тут же начинаю кашлять, едва не подавившись.

— Люси! Моя Люси в небесах с алмазами! — заводит Хантер. — Как поживает моя ЛСД, моя неутолимая страсть, мой наркотик?

Джон Леннон, должно быть, в эту минуту переворачивается в гробу. Если бы он знал, как Хантер опошлит его песню, никогда бы ее не написал[79].

— Моя Люси, моя Люси! Женщина, из-за которой в глазах у меня сверкают алмазы, а в сердце звучит музыка. — Хантер не такой человек, чтобы замолкнуть на полуслове, запутавшись в метафорах.

— Послушай, Хантер, у меня для тебя две новости, — перебивает его Люси, не обращая внимания на льстивые речи. — Хорошая и плохая. С какой начать?