В результате этого семейного совета Уильяму было предложено поехать в театр, где во время антракта супруги Бесборо объявили ему, что оставляют окончательное решение на усмотрение самой Каролины.

К изумлению лорда Бесборо и смущению Генриетты, обычно довольно невозмутимый Уильям так обрадовался, что порывисто обнял и поцеловал будущую тещу. Леди Бесборо еще больше смутилась, увидев, что свидетелями этого поцелуя стал Джордж Каннинг с одним из своих приятелей. Секундой позже это заметил и Уильям и, резко отпрянув, отвернулся и побежал вниз по лестнице в фойе.

Каро, все это время благоразумно не покидавшая ложи, очень развеселилась, узнав, что произошло, но залившаяся румянцем Генриетта ринулась вслед за Каннингом, чтобы объяснить ему причину столь вольного поведения Уильяма.

Джорджу Каннингу нравился Уильям, и, выслушав Генриетту, он принялся ее успокаивать:

— У мальчика большое будущее! Он милый человек, все его поступки заслуживают уважения, так что можете смело доверить ему свою дочь.

— Я просто голову потерял, — чуть позже рассказывал Уильям Каролине. — Я не ожидал услышать от твоих родителей ничего, кроме отказа, в лучшем случае я рассчитывал, что мне придется выдержать что-то вроде испытательного срока. Но когда я увидел взгляд твоей матери, такой ласковый и доверительный… Я был просто сражен наповал!

— Не сомневаюсь, что теперь ты будешь нравиться ей еще больше, чем прежде, — сказала Каро. — Мой дорогой, какие же мы с тобой счастливые!

Охваченная радостью, Каролина на некоторое время даже забыла о своей неприязни к матери Уильяма, но леди Мельбурн оставалась тверда как кремень. Она видела, что внимание ее сына целиком поглощено двумя женщинами, принадлежащими к кругу Девоншир-Хауса, и в ней закипала ревность.


Свадебная церемония обещала быть грандиозной, и Уильяму не удавалось присесть с утра и до самой ночи.

Мать Уильяма пригласила леди Бесборо в Мельбурн-Хаус, чтобы обсудить детали торжества, но беседа явно не клеилась.

— Я, конечно, знаю, что Каролина всегда любила только моего мальчика, но зачем же она столько времени водила за нос беднягу Хартингтона? — ледяным тоном поинтересовалась леди Мельбурн. — Говорят, когда он узнал о ее помолвке с Уильямом, то просто обезумел от горя и впал в столь угнетенное состояние духа, что даже пришлось посылать за доктором. Бедняжка Хартингтон! Неужели это правда?

Генриетта со вздохом признала, что все так оно и было, но заметила, что одно время Каро действительно подумывала выйти за него замуж. Она из всех сил пыталась забыть Уильяма, точно так же, как и он пытался забыть ее.

— Возможно, но бедный Хартингтон влюблен в нее до беспамятства. Все-таки трудно понять этих мужчин!

В глазах Генриетты вспыхнула обида.

— Трудно?! Отчего же? Влюбляются и далеко не в таких привлекательных девушек, как моя дочь.

Леди Мельбурн пожала плечами:

— Влюбляются — да, но меня удивляет, что Каролине с ее… мм… позволю себе сказать, сложным характером удается не дать этой любви угаснуть. Редкий мужчина обладает достаточным терпением… Так или иначе, я надеюсь, что она унаследовала хоть каплю здравого смысла и сдержанности от своего отца, в противном случае Уильяму останется лишь сожалеть о своем решении.

— Вы полагаете, он будет сожалеть о том, что Каро — моя дочь? — Голос Генриетты дрогнул. — Почему вы так ненавидите и презираете меня, Бетси? Мне казалось, что мы с вами прекрасно ладим!

— Возможно, но едва ли можно назвать нас родственными душами. Я гораздо больше ценю благоразумие, чем чувства, которые не знают никаких преград и вносят в жизнь окружающих хаос. Я буду искренней с вами, Генриетта: пусть лучше Уильям последует в могилу за своим братом, чем дикие выходки Каролины разобьют ему сердце или он окажется в том же недвусмысленном и весьма унизительном положении, что и ваш супруг!

— А вы… Разве вы всегда были чистой и непорочной?

— Когда я была помоложе, мне случалось искать развлечений на стороне, но я всегда была очень осмотрительна. Не вижу причин, почему мои дети должны терпеть унижения из-за того, что я завела себе любовника? Кроме того, я никогда не пренебрегала общепринятыми приличиями, как всегда поступали и продолжаете поступать вы, моя дорогая. Всем известно, что Грэнвилл покидает вас и возвращается, когда ему вздумается, и стоит ему только поманить вас пальцем, как вы стремглав бросаетесь в его объятия. Полагаю, Каролина наверняка осведомлена об этом лучше, чем кто-либо другой.

Леди Мельбурн говорила правду, и Генриетта не нашлась, что ей ответить. Побледневшая и взволнованная, она поднялась, шурша шелковыми юбками:

— Вы совершенно несносны! Я больше ни минуты не собираюсь сидеть и выслушивать ваши оскорбления. Жаль, что я не в силах разорвать эту помолвку! Теперь я понимаю, что, вероятно, вы постараетесь сделать все возможное, чтобы моя дочь никогда не была счастлива! Вы правы, я не самая лучшая жена, но мой муж не позволит никому — в том числе и вам — разговаривать со мной в подобном тоне! Я намерена немедленно сообщить ему и своей дочери об этом разговоре. Каролина очень любит Уильяма, но она любит и меня, и я думаю, едва ли…

Ее глаза наполнились слезами, она замолчала и поспешила к дверям.

Леди Мельбурн почувствовала, что перегнула палку. Она знала, что этот разговор вряд ли получится приятным, но не предполагала, что все может закончиться открытым разрывом отношений. Впервые в жизни всепоглощающая ревность одержала верх над ее холодным, здравым рассудком.

На ее взгляд, Генриетта Бесборо была всего лишь импульсивной дурочкой, но сейчас она представляла собой реальную угрозу. Дело попахивало разрывом помолвки Уильяма и Каролины.

«Если это случится, Уильям не простит меня до конца моих дней», — подумала леди Мельбурн. Нужно было действовать, и немедленно.

Она метнулась вслед за Генриеттой и схватила ее за руку:

— Риетта! Постойте…

— Чтобы снова выслушивать все эти обвинения в свой адрес?!

Леди Мельбурн изобразила жест отчаяния.

— Мне кажется, что я теряю… теряю моего Уильяма… — сказала она.

Слезы, послушные ее воле, потекли по щекам, и она умоляюще посмотрела на Генриетту.

— Я не стану возражать, если после свадьбы Каролина решит переехать в дом своего мужа, — холодно ответила Генриетта.

— Но дело даже не в этом… Теперь все будет по-другому, совсем не так, как прежде… Поймите, Уильям — мой любимый сын… Но я постараюсь… постараюсь быть доброй с Каро, если она будет добра к моему Уильяму.

— Она будет хорошей женой, гораздо лучшей, чем я, и я надеюсь, Бетси, что в трудную минуту она всегда сможет рассчитывать на вашу поддержку.

Леди Мельбурн рассмеялась:

— Такой вы нравитесь мне гораздо больше, Риетта! Идите же сюда, давайте снова присядем. Я прошу прощения за то, что вам тут наговорила. Мною двигала ревность. Поймите меня, я никак не могу привыкнуть к тому, что Уильям уже совсем взрослый. В последнее время я так редко его вижу, и даже тогда, когда мы вместе, он непрерывно восхищается Каро.

— Это случается с влюбленными, — заметила Генриетта, усаживаясь в кресло.

— О, моя дорогая! Уильям никогда не простит меня!

Леди Мельбурн изящно заплакала, аккуратно вытирая каждую слезинку отделанным кружевом носовым платочком прежде, чем она смогла бы испортить ее макияж.

Генриетта никогда раньше не видела ее плачущей и тут же смягчилась:

— Я ничего ему не скажу, мне совершенно не хочется омрачать его счастье. Я люблю Уильяма, почти как родного сына, по крайней мере в одном мы с вами похожи: мы обе очень привязаны к нашим семьям.

— Да, дорогая, — кивнула леди Мельбурн, — и я была слишком поглощена любовью к моему мальчику, но вы так великодушны, что должны понять и простить меня.

Она, обычно скупая на нежности, неожиданно обняла свою собеседницу, чем несказанно ее удивила, и с улыбкой сказала:

— Ну, я думаю, теперь ничто не мешает нам снова подружиться.

Генриетта сомневалась в искренности ее слов — недавняя обида была еще слишком свежа.

— Надеюсь, это так, — сдержанно ответила она.

Леди Мельбурн позвонила в колокольчик и приказала подать чаю.

Она снова завела разговор о Каро, но на этот раз начала расхваливать ее красоту, ум и удивительную способность располагать к себе всех, кто оказывается рядом.

— Кстати, позавчера у Холландов я случайно встретила вашу юную племянницу, Фанни Валери, — сказала леди Мельбурн. — Она помогает составить каталог новой коллекции книг, которую Генри Холланд недавно приобрел у вдовы какого-то их умершего родственника. Должна сказать, Фанни превратилась в весьма очаровательную юную леди! Работа с книгами, несомненно, очень увлекательное занятие для такой умной и образованной девушки, как она.

— Да, она поглощена своим хобби, — согласилась Генриетта.

Леди Мельбурн про себя отметила, что на последнем слове леди Бесборо сделала определенный акцент, будто хотела подчеркнуть, что Фанни занимается книгами исключительно ради собственного удовольствия. С ее языка уже готово было сорваться возражение, что это хобби приносит неплохой доход, но она вовремя сдержалась: снова ссориться с Генриеттой ей было сейчас явно ни к чему.

Фанни действительно не получала за свою работу денег, но владельцы библиотек обычно старались как-нибудь отблагодарить ее за проделанную работу. Лорд и леди Холланд, например, решили подарить девушке браслет с бериллами и бриллиантами.

Леди Мельбурн вовсе не собиралась критиковать Фанни за то, что она с благодарностью принимала подобные подарки; наоборот, она скорее высмеяла бы ее, если бы та от них отказывалась. Да и вообще, она упомянула о Фанни лишь для того, чтобы найти повод продолжить разговор о Каролине.

— Фанни говорила о Каро, — сказала леди Мельбурн. — Похоже, она очень привязана к вашей дочери. Она сказала мне, что очень рада за Уильяма. А еще она вспомнила, что Каро была влюблена в него еще тогда, когда ей было всего четырнадцать.

— Да, она уже тогда его любила, — с улыбкой подтвердила Генриетта.

— Жаль, что я раньше не особенно старалась узнать ее получше, Риетта, но я постараюсь исправить свою оплошность. Мне вовсе не хочется, чтобы Каролина относилась ко мне с неприязнью.

— Каро, — серьезно сказала Генриетта, — никогда не выказывает неприязни к тем, кто относится к ней с искренней добротой и любовью.

Глава 5

Несколько недель после своей помолвки с Уильямом Каролина была счастлива, не только счастлива, но и удивительно спокойна и уравновешенна. Но через некоторое время бесконечные хлопоты, визиты, приемы и вечеринки изрядно утомили ее.

Она похудела, выглядела бледной и изможденной и все чаще плакала, предвидя неизбежную разлуку со своей семьей.

Когда леди Мельбурн объявила, что предоставляет в распоряжение молодых весь первый этаж фамильного особняка, Уильям с радостью согласился с матерью, даже не подумав о том, что у Каро могут возникнуть какие-нибудь возражения.

Поначалу так оно и случилось: ослепленная счастьем, Каро спокойно приняла эту новость, как и все остальное, что предлагал ей Уильям.

Но чуть позже, когда первая эйфория слегка угасла, ее стали мучить плохие предчувствия, а когда она поделилась своими опасениями с Уильямом, оказалось, что уже слишком поздно что-либо менять.

В огромных комнатах уже полным ходом шла переделка, а для обустройства и украшения апартаментов семья презентовала Уильяму новую мебель, картины и всевозможные безделушки.

Уильям говорил Каро, что его мать, да и вся семья, будут оскорблены, если он сейчас заявит, что они решили жить отдельно; кроме того, они и на самом деле будут жить отдельно, так как леди Мельбурн обещала, что не станет вторгаться на первый этаж без специального приглашения. Он пообещал, что у них будут собственные слуги, да и вообще, они будут жить своей, независимой от остального семейства жизнью.

Каролине ничего не оставалось, как согласиться, но с тех пор она часто впадала в меланхолию и время от времени заявляла Уильяму, что, хотя она очень любит его, ему не следовало на ней жениться, так как она совершенно убеждена, что только испортит ему жизнь.

Генриетта нервничала почти так же, как и ее дочь, и даже Фанни, которая почувствовала, что в семье творится что-то неладное, пришлось на некоторое время оставить свои занятия с книгами.

Один лишь Уильям, как и обычно, был на удивление спокоен. Не обращая внимания на ревность своей матери, он проводил большую часть времени с Каро, пытаясь развеять ее опасения и убеждая ее в том, что ничто не сможет помешать их счастью.

Наконец, когда обустройство апартаментов в Мельбурн-Хаус было доведено до совершенства, за несколько дней до свадьбы, Каро все-таки согласилась взглянуть на свое будущее жилище в сопровождении Уильяма, леди Бесборо и Фанни.