Парень оказался не по комплекции юрким и, добежав до головного вагона, ничуть не смутился тем, что дальше тупик. Просто открыл входную дверь и полез на крышу.

На крыше пассажиров не было, и такой маневр представлял прекрасную возможность достать его из револьвера, но электричку болтало из стороны в сторону, и не было никакой возможности нормально прицелиться. Кроме того, мне было известно, что и враг мой вооружен, и теперь я решила соблюдать осторожность.

Повиснув на двери, я слегка высунулась, чтобы оценить расклад сил. И тут же услышала характерный звук железа, звякнувшего о железо, в самой непосредственной близости от моей головы.

Высунув руку с револьвером, я выстрелила в ответ. Пользуясь несколькими секундами полученной в результате этого форы, я оттолкнулась ногой и поднялась на крышу.

Там все было пусто и мертво, будто и не пробегал здесь никогда ни один оголтелый бандит.

«Я его убила?» – в изумлении подумала я.

Но голос, почти непосредственно вслед за этой мыслью прозвучавший в ухе, рассеял иллюзии.

Железнодорожные пути, по которым шла электричка, в некоторых местах проходили практически рядом с автомобильной трассой, ведущей в Дудищево. Сейчас, проезжая как раз один из таких промежутков, я увидела мчавшуюся во весь дух «четырнадцатую» и услышала голос Бориса.

– Он через вагон от тебя в промежутке, где тамбур. Перезаряжает пистолет, будь осторожнее.

– Спасибо, я поняла, – уже мчась по крыше навстречу своему счастью, ответила я.

Счастье не заставило себя ждать. Не успела я пробежать и половину пути, как из-за кромки крыши показалась круглая башка и рука с пистолетом.

«Молодец, успел», – саркастически хмыкнула я, с размаху падая на негостеприимное железо.

Ожидая логического продолжения и думая, что амбал будет стрелять, я выставила руку и дала еще один предупреждающий в никуда. В ответ не послышалось никакой реакции, и, подождав немного, я подняла голову.

Окружающее пространство вновь было тихо и пустынно. Теперь я не могла даже поинтересоваться у Бориса, где находится мой враг, поскольку автомобильная трасса уже ушла в сторону.

Поднявшись на ноги, я на свой страх и риск выдвинулась дальше, в направлении последнего вагона. Прошла несколько крыш, но так и не обнаружила никаких следов пребывания здесь своего «друга».

Поняв, что он снова внутри поезда и может оказаться в любом из вагонов, я вернулась к началу, спустилась в первый вагон и снова начала методично проверять их все, с той только разницей, что направление моего движения сменилось на противоположное.

«А это уже становится интересно, – постепенно раздражаясь, думала я. – Это мы так долго можем упражняться. От хвоста к голове, от головы к хвосту…»

Но все хорошее когда-то кончается, и, входя в последний вагон, я услышала, что объявляют конечную остановку.

Одновременно с этим я увидела и своего «друга», уже выходящего из последнего вагона и на сей раз не заметившего моего появления.

Мгновенно метнувшись вперед, я притаилась за спинкой ближайшего сиденья. Обернувшись, чтобы бросить, по-видимому, прощальный взгляд на свое временное прибежище, бандит не заметил меня.

Подъезжая к станции, поезд начал тормозить, и, подождав несколько минут, амбал соскочил со ступенек и заспешил в сторону близлежащей посадки.

Быстрее лани я помчалась следом за ним. Пользуясь тем, что шум идущей электрички заглушал все прочие звуки, неслышно и незаметно пробежала разделявшее нас расстояние и, вложив в свой прыжок всю ярость, весь накал слишком долгого ожидания, пантерой кинулась к нему на спину.

Нападение было неожиданным, но амбал сориентировался быстро. Не пользуясь особо замысловатыми приемами, он просто энергично работал кулаками. Учитывая разницу в весе, ему удалось нанести мне несколько довольно чувствительных ударов в некоторые плохо защищенные места.

Но преимущества разума и профессиональной подготовки были на моей стороне, поэтому, улучив момент, я нанесла специальный удар в шею, результатом которого всегда оказывались ощутимые проблемы с дыханием. Для преодоления пациенту требовалось ровно столько времени, сколько хватало мне, чтобы надеть на него наручники.

К сожалению, наручников в данный момент у меня с собой не было. Пока амбал откашливался, отплевывался и хрипел, я старалась покруче заломить ему руку, чтобы нейтрализовать и обездвижить до того момента, когда на помощь подоспеет Борис.

Однако у него было преимущество большой массы, к которому я никогда не относилась особенно уважительно. Пока я возилась со здоровенной, как бревно, ручищей, сгибая ее и отводя за спину, парень успел прочухаться и второй рукой выхватил пистолет.

Почувствовав приятную металлическую прохладу непосредственно у своего виска и поняв, что жить осталось до обидного недолго, я как-то сразу погрустнела. Но, услышав выстрел, с удивлением обнаружила себя все еще на этом свете.

Зато бандит, отвалившись и застонав, схватился за свою руку, из которой уже выпал пистолет. Теперь мой противник сидел на земле, раскачиваясь, как китайский болванчик, и с причитаниями вперил взгляд в простреленное предплечье, из которого тоненькой струйкой текла кровь.

– Я вовремя? – поинтересовался Борис, подходя и поднимая с земли пистолет бандита.

– Как нельзя более, – со всей искренностью ответила я.

– Ну что, гражданин, пройдемте, – проговорил он, поднимая с земли продолжавшего причитать амбала. – Посидим, поговорим о делах наших скорбных.

«Четырнадцатая» была припаркована недалеко от вокзала. Усадив оказавшегося на удивление чувствительным к боли и чуть не плачущего мальчика на заднее сиденье, Борис оказывал ему первую помощь.

– Да чего ты хнычешь-то, убогий, – с презрением говорил он, накладывая бинты. – По касательной прошла, задела только слегка…

Уже занимался рассвет, и яркое солнце золотило верхушки деревьев в посадках недалеко от железнодорожного вокзала городка Дудищево.

Успокоившись от недавних треволнений, мы сидели в машине, а наш новый «друг», которого, как выяснилось, звали Юра, с готовностью рассказывал все, что знал об этом загадочном деле.

Поняв, что собранных нами материалов достаточно, чтобы засадить его лет на десять как минимум, и получив эксклюзивное право выбора – доверительный разговор или тюремная камера, он благоразумно предпочел первое. Сейчас, внимательно слушая и отмечая еще неизвестные мне подробности, я старалась вникнуть в суть рассказа, чтобы определиться наконец с тем, по каким же причинам чья-то длинная рука так старательно стремится достать безобидного пожилого дядю.

– … да я и не знаю ничего особенного-то, – говорил Юра. – С папой Диман общался, у них там старые связи.

– Какие связи? – не преминула уточнить я.

– Да он там по молодости сглупил. Залезли там в кассу какую-то, ломбард, что ли, хотели взять, а он возьми да стрельни. Не выдержали нервишки. Ну и попал. А там туз один по ходу дела проявился. Хочешь, говорит, вчистую отмажу, только и ты уж потом для меня. В общем, как бы должен он был ему. Ну и вот, с неделю назад тот звонит – пора, говорит, долг отдавать. Такой-то и такой-то, дескать, чересчур уж долго небо коптит, надо его поторопить.

– А в связи с чем, не говорил?

– Да не знаю я. Он в основном с Димой, вы лучше у него спросите.

– Не получится, – включился Борис. – Диму твоего, похоже, уже поторопили.

– Как это? – недоуменно уставилась я.

– Игорь выходил на связь, говорит, застрелил этого второго при погоне. Метил в руку, в плечо, в ту, где пистолет был, а тот метнулся, не вовремя сманеврировал, и прямехонько в сердце пуля попала.

– Да ты что?.. – горестно округлил глаза Юра. – Эх ты ж, Диман… Вот блин. Ну и судьба.

– Так что это за «папа» такой? – постаралась я вернуть его к сути дела. – Ты его вообще никогда не видел?

– Да нет, видел пару раз. Издали. У него тачка приметная, «Мерседес» такой длинный. Вроде и не совсем лимузин, а и не обычная тоже. Такое среднее что-то. Солидная. И сам пузатый такой, важный. А друганы его Кирюшей кличут. Тоже из солидной такой тачки вылез один. Пойдем, говорит, Кирюша, мы с тобой кой о чем по секрету побалакаем. Ну, Диман-то пальцем в него ткнул. Вот, говорит, это «папа» мой.

– Ясно. А выслеживали нас как каждый раз? На озере как нашли?

– Ой, ну ты спросила! – саркастически улыбнулся Юра. – Да у него, у этого Кирюши, я думаю, полгорода в шавках бегает. Ему что узнать – мигнуть стоит. А на озере, это да, – продолжил он, уже без улыбки, внимательно вглядываясь мне в лицо. – С озером этим ты нас прям сделала. Не поверишь – до сих пор не могу поверить, что это ты. Так и думали мы, что ты там давно уж карасей кормишь.

– Не дождешься. А «папа» сам по себе, что ли, поручение вам дал или для кого-то старался?

– Да нет, там крутой кто-то. Диман пару раз намекал – чуть ли не из самой Москвы люди.

– И зачем им понадобился дед старый?

– Да не знаю я. Мое дело маленькое – сказали, значит, делай. А кто, чего, зачем – не мое дело.


Выжав из Юры возможный максимум информации и убедившись, что ответ на главный вопрос она все-таки не дает, я поняла, что нам пора возвращаться в Тарасов и искать другие каналы.

Кое-что узнав о загадочном «папе», я в глубине души очень надеялась на помощь Бурова. Зная о необъятно широком круге его официальных и неофициальных знакомств, я предполагала, что в этом круге вполне может оказаться кто-то, кто имеет выход на таинственного Кирюшу, так легко отмазывающего вчистую даже от убийства. Была надежда, что хоть неофициально мне таки удастся узнать, в чем же причина столь жестких претензий к безобидному пенсионеру.

– Игорек, – сидя в резво идущей в сторону Тарасова «четырнадцатой», набрала я телефон. – Привет, это Женя. Дело у меня к тебе, просто на миллион…

– Женька! Опять ты с другого номера, конспиративная ты наша. Я трубку брать не буду…

* * *

Прошла неделя после столь памятного путешествия в небольшой городок Дудищево. Почтенный ветеран следственных органов Игнат Семенович Столетов давно уже вернулся в Москву к дочери и внуку и в тишине и безопасности наслаждался спокойной семейной жизнью.

А я, наоборот, вернулась из Москвы, и мы снова собрались дружной компанией, хотя теперь уже в гораздо более комфортной и приятной обстановке.

Милютин, Борис и оба Игоря, в тесноте, да не в обиде разместившись за маленьким столиком в нашей кухне, оживленно вспоминали недавние события, делясь впечатлениями и эмоциями.

– Да я из-за тебя на должностное преступление пошел! – с возмущением восклицал Буров. – Пришлось даже подпоить кое-кого.

– Для правого дела иногда можно, – примирительно отвечала я. – Зато уж и результат! Ведь только после твоего демарша все наконец-то выяснилось.

– Это да, – упиваясь чувством собственной значительности, важно проговорил Игорь. – Но и история тоже оказалась та еще.

– Да, трудно было даже представить, – подхватил Милютин. – Кто бы мог подумать, что через столько лет… И как только он узнал все это?

– Это как раз оказалось самым несложным, как выяснилось, – проговорила я. – Я потом разговаривала с ним, говорит – диссертацию собрался писать. Очень разоблачительную. Как раз вот о Генпрокуратуре. Дескать, своими методами эта организация собственной стране столько вреда нанесла, что никакой внешний враг не потягается. У него отца арестовали как-то там без особых причин, наверное. По экономическим мотивам. Порасследовали немного, да и услали в лагерь. Как это раньше делалось… А жена с детьми – как хочешь, так и живи.

– Да, наверное, хлебнули они тогда.

– Еще бы! Не просто так он до сих пор помнит. Ну вот, а стал писать эту диссертацию – пошел в архив информацию собирать. И насобирал на свою голову. Отец, оказывается, ни в каком лагере не был, а расстреляли его еще в ходе следствия. Ну а следователя Игнат Столетов звали. Вот и сказка вся.

– Да, история, – протянул Милютин.

– Он справки навел, узнал, где живет Столетов, узнал, что дочь и внук у него, что он подспорье для них со своей этой полковничьей пенсией. И решил: как его матери когда-то сделали, так и сам он теперь сделает этой самой дочери. И начал воплощать решение в жизнь.

– Да, дела, – снова резюмировал Милютин. – Только как же вам удалось нейтрализовать-то его, Евгения? Давние обиды, они не скоро забываются, тем более такие.

– Знаете ли, уязвимые места у всех есть. У кого-то дочь, а у кого-то любовница, например…

– А-а-а, вот оно что. Шантаж, – лукаво улыбнувшись, многозначительно подмигнул Милютин.

– Не то чтобы уж совсем, – невинно взглянула я. – Просто подошла в гости к девушке, симпатичный такой коттеджик в пригороде. Пришла, поговорила по душам. А чтоб внимательнее слушала, уста-то ей скотчиком так слегка прикрыла. А как любимый-то приехал ввечеру, мы к нему навстречу-то и вышли все вместе.