— Ты рано проснулась, — сказал он.

Демельза посмотрела на него, но не заговорила. Её брови сошлись в неровную линию.

— Голова болит? — спросил Росс.

— Да.

— Что ж, неудивительно.

— Да, да.

— Что на тебя нашло?

— То одно, то другое. У меня был ужасный сон.

— Когда?

— Прошлой ночью. И весь день меня это мучило.

— Не похоже не истинную причину.

— Да?

Перед окном порхали ласточки, набираясь сил перед долгим полетом в Африку.

— Ты не шутил вчера вечером? — спросила Демельза.

— О чём?

— Что если я буду пить, ты меня вышвырнешь?

— Да как я смогу? Мы прожили вместе всю жизнь. Мы — одно целое. Я приезжаю домой к тебе. Этот дом теперь принадлежит и тебе, как и мне. И нашей семье. Как бы я смог?

Демельза немного опустилась. Она вытащила одну руку из-под головы и положила на кровать.

— И всё же единственное, чего я не выношу — это пьяных женщин. Может, с моей стороны это ханжество, я ведь и сам временами много пил, и мы оба привыкли к пьянству некоторых знакомых. Но ничего не поделаешь. При виде пьяной женщины меня просто выворачивает. Наверное, в глубине души я считаю, что женщины слишком утончённые, сдержанные и очаровательные. Пьянство не вписывается в эти представления.

— Я знаю, Росс.

— Это повторится?

— Я не знаю.

Они немного помолчали. Больше ни один из них не хотел спать.

— О чем был сон? — спросил Росс.

— Ах, этот...

— Да, этот.

— Что ж, Росс, мне приснилось, что мы с тобой умерли. Лёжа вместе в постели, рядышком. Или почти умерли, но не совсем.

— Как это?

— Лежим рядышком, почти мёртвые, и держим друг друга за руки. Твоя правая рука. Моя левая. И я знаю, что пока мы держимся за руки, мы не умрём, будем вот такими, но не умрём. И я подумала — кто устанет первым, он или я? Отпущу ли я первая и дам ему умереть, потому что моя рука вспотела и мне хочется повернуться, и я устала держать его руку? Или это сделает он? Устанет ли он первым и даст мне умереть? Это лишь вопрос времени. Это... лишь... вопрос времени.


II

Когда Демельза перестала плакать и ещё несколько раз высморкалась в ночную сорочку, она сказала:

— Какая же я дура! В молодости можно позволить себе сентиментальность, но не когда стареешь.

— Вчера больше не случилось ничего такого, что тебя расстроило?

— Ничего. — И она добавила уже оптимистичнее: — Была такая хорошая и тёплая погода, что я повела Беллу купаться. Море пузырилось, как будто в него насыпали соду. Мы чудесно провели время. Ох... забыла сказать. Объявился Бен.

— Бен?

Обрадовавшись возможности сменить тему, Демельза рассказала о визите Бена, хотя кое-что опустила.

Переход к новой теме дался Россу с некоторыми сложностями. После вчерашних событий у него будто камень на груди лежал, трудно было как следует всмотреться в другие проблемы.

— Что бы ни чувствовал Бен, — наконец произнёс он, — как бы он ни горевал, мне не нужен капитан подземных работ, на которого я не могу положиться. Хотя Заки снова приступил к работе, но когда нет меня и Джереми, чёткая работа шахты в бóльшей степени зависит от Бена, или того, кто займёт его место.

— Он это знает, — сказала Демельза. — Мне кажется, что если он ещё горюет по Клоуэнс, то покажет это скорее излишним рвением в работе, чем пренебрежением.

— Прежде он всегда был человеком добросовестным.

— Думаю, вскоре опять таким станет.

— Посмотрим, появится ли он сегодня. У меня мало времени, чтобы найти замену.

Демельза неосторожно дернулась.

— Ой, моя голова!

— Почему бы тебе не поспать всё утро? Все привыкли к твоим мигреням.

— Но это не мигрень, Росс. Нет, когда придёт время вставать, я приму порошок.

— Странный у тебя был сон. Мое благополучие и радость зависят от тебя, но при чём здесь эти мрачные и унылые мысли?

— Может быть, я меняюсь, может, меня меняет жизнь.

После порошка ей стало лучше, и рано утром Демельза чувствовала себя неплохо, хотя они с Россом настороженно относились друг к другу. Но перед завтраком она вытащила из кармана предмет из серебряного сплава.

— Что это, Росс? Печать? Тебе она знакома?

Росс взял предмет и нахмурился, подозревая, что она снова пытается отвлечь его внимание.

— Да, — неохотно выдавил он. — Это скорпион. Печать банка Уорлеггана. Где ты её взяла?

— Подобрала на дороге. У мастерской Пэлли.

— Наверное, кто-то из его служащих обронил по пути на Уил-Спинстер. Хотя почему... Ты так далеко вчера ходила? — подозрительно спросил он. — Я думал, вы с Беллой ходили купаться.

— Да, туда я тоже ходила.

Росс оглядел её, но не заметил ничего необычного, кроме здоровой бледности. Демельза никогда не была румяной, она цвела только изнутри.

— Сегодня мне нужно встретиться с Фрэнсисом Данстанвиллем в Техиди. Хочу получить больше сведений об олове, которое сейчас добывают на Долкоуте и Кукс-Китчен. Но в Лондон я уеду только через две недели. Могу послать Джона с извинениями и перенести встречу на другой день.

— С какой стати? Из-за встречи с Беном?

— Нет, разумеется. Я не уеду до десяти. Но я подумал, что так лучше, раз ты нездорова.

— Я вполне здорова, благодарю.

— Вполне?

— Вполне.

— Но подавлена.

— Недостаточно подавлена, чтобы встретить тебя в том же состоянии, как и вчера вечером, если ты об этом.

— Я не сказал, что так подумал.

— Можешь запереть портвейн, если хочешь, — резко бросила она. — Могу отдать тебе ключ с моей связки.

— Надеюсь, мне никогда не придётся этого делать.

— Тогда поезжай. Нет причин менять планы. В котором часу ты вернёшься?

— Около семи.

Белла и Гарри уже поели, так что завтракали супруги тихо и почти молча. Под конец Демельза сказала:

— Я тут размышляла о Джереми.

— А ты разве когда-нибудь прекращала о нём думать?

— Нет. Я размышляла о том, во сколько нам обходятся его полковые расходы.

— Крохи, — ответил Росс. — Я купил ему кое-что, но у него достаточно и собственных денег. Это меня удивило и порадовало. Полагаю, он накопил с той мелочи, что мы ему давали, плюс дивиденды с Уил-Лежер.

— А после этого?

— После этого он ничего у меня не просил, и я решил, что ему хватает жалования. А теперь шахта приносит хороший доход, и у него не будет никаких проблем.

— Ты не спросил, как он справляется?

— Нет, не хотелось вмешиваться. А что? Ты о нем беспокоишься? Ты получила от него письмо вчера?

— Нет! У меня нет от него вестей! Я просто задала вопрос.

— Что ж, думаю, ему хочется самому устроить свою жизнь. Ты же знаешь, Джереми — тёмная лошадка, как бы мы его ни любили. Не так давно ты сама это сказала.

— Да... Я знаю.

Вошла Джейн Гимлетт.

— Бен Картер пришёл, сэр, если не возражаете.

— Скажи ему, что я буду через минуту. — Росс встал. — Ты точно уверена, что я тебе сегодня не нужен?

— Полностью.

Он поколебался ещё с мгновение.

— Надеюсь, я не сделал ничего такого, что привело к твоему вчерашнему поступку?

— Разумеется, нет!

— Но ты напряжена в разговоре со мной.

— Только потому что меня мучают свои мысли.


III

После ухода Росса Демельза провела спокойное утро, пестуя головную боль и тошноту, и подготовилась к дальнейшему. Пусть сегодня она была не в лучшей форме, но кое-что не могло ждать.

Даже выйти из дома казалось трудной задачей, пришлось изобретать предлог. Демельза знала — такова её главная слабость, она не способна просто сказать, что уходит. Она вспомнила случай, когда Джереми было восемь, она накинула плащ, а он спросил: «Ты куда, мама?», и она ответила: «Никуда». Тогда он немедленно спросил: «Можно мне с тобой?»

В этот день она сбыла с рук Беллу и Генри и отложила изготовление сидра, за которым должна была присматривать, на следующий день. Демельза поднялась наверх и, поскольку погода была тёплой, надела лёгкую льняную блузку с короткими рукавами и льняную юбку на пяти больших костяных пуговицах, которую можно легко снять. Под юбку она натянула поношенные парусиновые штаны Клоуэнс — дочь постеснялась забрать их с собой, когда вышла замуж. Штаны можно было закатать до колен и закрепить эластичной лентой, чтобы не сваливались. Она также надела тонкие хлопковые чулки и потрёпанные кожаные сапоги, в которых не поскользнёшься.

Потом она взяла небольшую сумку и сложила туда две свечи, трут, ножницы и двадцатифутовую веревку. Демельза не знала, пригодится ли веревка, но решила, что лучше её взять, на всякий случай.

И всё равно пришлось отделаться от ещё одного члена семьи — Фаркера, и его урезонить оказалось сложно.

Фаркер был семейным псом и больше всё-таки принадлежал Изабелле-Роуз, но, как большинство животных, вечно привязывался к Демельзе. Как и сегодня, хотя она приказал ему остаться дома, но через несколько минут обнаружила, что он крадется за ней, припав к земле. Это навеяло болезненные воспоминания о другой собаке, так долго бывшей частью её жизни и так давно ушедшей. Однажды на Рождество она шла в эту сторону, и Гарри Харри, егерь Уорлеггана, прострелил Гаррику ухо...

Конечно, теперь идти было не так долго. «Лестница Келлоу» находилась перед долиной Сол.

Демельза много раз ходила мимо, но никогда не спускалась. Лестницей обычно пользовались мальчишки, а также Чарли Келлоу, прежде чем растолстел и стал пить, и Демельза, ни разу не осмотревшая лестницу, решила, что она столь же безопасна (или небезопасна), как и любой утёс поблизости. После детства по соседству с грозными утёсами и предательским морем человек свыкается с опасностью и с тем, что молодежь живет рядом с ней, иначе придется всё время беспокоиться.

Чтобы добраться до самой лестницы, приходилось соскользнуть вниз по узкому проходу на поверхности скалы, которая здесь была наклонена вовнутрь, в сторону суши. Утёс порос травой, армерией и вереском, а местами и кривыми кустами ракитника, и был усеян кроличьими норами. Потом нужно спуститься по гранитному валуну. Ста пятьюдесятью футами ниже находилась площадка с наклоном в тридцать градусов к морю, поросшая травой, а частично усыпанная развалинами каменной стены и горными отвалами. Отсюда ещё пятьдесят футов вниз среди валунов, пока не откроется клиновидная щель, в самом низу клина и находилась шахта с лестницей. Демельза добралась до неё, сбившись с дыхания, и заглянула в проём, на песок в шестидесяти футах внизу.

Море наступило на песок, а потом отпрянуло. Сегодня прилив запоздал.

День был хуже, чем тот, когда сюда приходил Бен. Всё утро солнце светило в тумане, а на небе собирались полоски облаков, делая его похожим на берёзовую кору. Похоже, наконец-то наступила осень. Но точно не скажешь — на выдающемся в Атлантику полуострове никогда не предскажешь даже плохую погоду.

Проём, или шахта, был около восьми футов в поперечнике. Демельза понадеялась, что он наклонный, но ошиблась. Лестница, которую она поначалу с трудом разглядела, была прибита сбоку большими железными гвоздями, и к ужасу Демельзы оказалась не цельной. То есть заканчивалась в одном месте и продолжалась несколькими дюймами ниже, но правее, а через несколько перекладин снова начиналась слева. Демельза решила, что те люди, которые её соорудили — семейство Келлоу вроде бы? — обнаружили, что в некоторых местах гвозди просто невозможно вбить в камень, вот и пришлось приспосабливаться.

На минутку она встала на колени и заглянула вниз. Насколько удалось рассмотреть, не хватало только одной перекладины, остальные выглядели вполне крепкими. Да и вес Бена они выдержали.

Демельзу удивило подступившее головокружение и колотящееся сердце. Это просто боязнь высоты и одиночество? Сколько она выпила вчера вечером? Уж точно больше, чем решил Росс. В голове до сих пор стучало. Но это она могла сделать только одна, как бы ни пугал каменистый пейзаж. Конечно же, вскоре её заметили чайки и принялись кричать над головой. Но больше ни души.

Она расстегнула юбку, сняла её и положила около проёма. Она придавила её тяжелым камнем, чтобы не унесло ветром. Потом перекинула сумку через плечо, чтобы не болталась и не переезжала. Демельза перебралась через край шахты и поставили ногу на ступеньку. Похоже, та вполне выдерживала её вес. Демельза медленно развернулась, вцепившись в пучки травы, пока не оказалась лицом к стене шахты. Она перенесла руки на боковины лестницы и сделала второй шаг вниз, а затем и третий.