Уинстон Грэм - Чаша любви

— С какой стати тебе этого бояться?

— А как же иначе, ведь твои мысли — враги моих надежд, о них вечно спотыкаются мои попытки тебя любить!

Её, похоже, тронули эти слова.

— Возможно, ты прав. Возможно, я всегда была слишком... практичной, слишком разумной, себе же во вред. Но вряд ли тебе стоит опасаться моих мыслей. Разве я не приехала с тобой сюда, бросившись в эту... в эту авантюру, безумную авантюру, которую никогда не оправдает любой здравомыслящий человек? Разве я не сошла с ума, сбежав с тобой, как романтичная школьница, ведь если бы я решила обручиться с тобой, как положено, моя семья вряд ли бы меня остановила! Эта авантюра — и в самом деле за гранью всякого благоразумия!

— Я опасался, что ты именно так и подумаешь.

Она на мгновение нахмурилась.

— Во время долгой поездки я размышляла над моей жизнью, в особенности над моей жизнью в последние три года, после встречи с тобой. Возможно, тряска помогла мне сосредоточиться! Я вспоминала наша первую встречу. Мне казалось, что с самого первого мгновения, когда я спасла тебя от внимания таможенников, ты никогда не сомневался.

— Насчёт тебя? Да. Никогда не сомневался.

— Пожалуй, и мне не следовало.

— У тебя было много других забот — верность семье и любовь к ней.

Она хмуро оглядела комнату с коптящими фонарями, свисающими с почерневших балок, огонь в камине озарял медные детали, в клетке сидел попугай.

— Ты же знал, что я собиралась замуж за Валентина Уорлеггана.

— Знал.

— Это ведь наверняка должно было повлиять на твои чувства!

— Это сильно меня ранило, но не изменило чувства.

— И ты знал, что ещё до встречи с Валентином я хотела выйти замуж за богатого и потому не могла выйти за тебя.

— Да.

— Ты помнишь, однажды я сказала тебе, что не смогу выйти замуж по собственному выбору и уехать куда-то в другой уголок страны, а потом наблюдать издалека, как дом и землю распродадут, а Тревэнионы покинут ту местность, где были известны многие столетия?

— Ты так говорила, да.

— Разве не именно так я сейчас и поступаю?

— Думаю, да. Я надеюсь, с твоим домом и землями такого не произойдет, но молюсь, чтобы ты не передумала.

— Не молись, в этом нет необходимости. Я не могу объяснить этого собственному рассудку, разве что совершенно безрассудным путем. Всё дело в том, Джереми, что мне кажется, я люблю тебя. Хотя и считала, что не люблю!

Он медленно отодвинул тарелку.

— Доедай пудинг, — сказала Кьюби.

— Не могу! Как думаешь, кто-нибудь будет возражать, если я закричу?

— Я буду. — Она дотронулась до его руки. — Но Джереми, а как же может быть по-другому? Как иначе ты сумел бы утащить меня с собой, в эту эскападу, против всякой логики и разума? А если я тебя люблю так же, как ты меня, значит, я очень дурно с тобой поступала, разве нет? Всё это время притворялась перед самой собой и перед тобой, что ты всего лишь незначительное увлечение, и оно пройдет, если я выброшу тебя из головы...

— Разве сейчас это имеет значение, моя дорогая Кьюби, ведь мы наконец-то вместе? Разве что-либо имеет значение?

— Для меня имеет. — Складки вокруг её губ сложились в слабую улыбку. — Прости, если я кажусь... слишком рассудительной. Поверь, всё совсем не так плохо. Но во время поездки я всё думала... — Джереми редко видел её такой нерешительной. — Думала о том, что должна дать тебе какое-то доказательство моей любви. Пожалуй, даже доказательство, если тебе оно нужно, что я не передумаю. Видишь ли, я никогда не сделала ничего, не дала ни одного намёка на то, что ты можешь мне доверять.

Подошёл разносчик и поинтересовался, будут ли они пить чай. Кьюби покачала головой. Джереми тоже.

Когда он ушёл, забрав несколько тарелок, Джереми сказал:

— Мне не нужны никакие доказательства кроме того, что ты здесь, и твоего обещания остаться. Что ещё ты можешь предложить?

Свечи моргнули от её дыхания, когда она ответила:

— Теперь я даже не уверена, могу ли это предложить.

— Прошу тебя, говори.

Кьюби подняла голову и посмотрела на него, её лицо пылало.

— Я бы хотела, чтобы ты сделал меня своей женой сегодня же ночью.

Джереми уставился на неё, в горле у него пересохло.

— Прошу, не смотри так, — сказала она.

— Но ведь мы ещё не женаты?

— До свадьбы, да. Ты ведь понимаешь, о чем я?

Из соседнего зала донесся шум и смех, там суетились разносчики. Но в этом зале долгое время стояла тишина.

— У меня нет слов, — сказал Джереми.

— Скажи «нет», если тебе так хочется.

— У меня нет иных слов, кроме «да». Нет слов передать мои чувства.

— Милый Джереми, только помни, я из того же теста, что и ты, я обычная смертная из плоти и крови и к тому же совершенно неопытная.

— Любимая...

— Другие женщины, с которыми ты был...

— Ни одна женщина не сравнится с тобой. И другой такой никогда не будет.

Подошёл трактирщик, вытирая руки о зелёный фартук. Леди и джентльмен довольны ужином? Желают ли они ещё чего-нибудь? Завтра ранний подъем, и горячую воду принесут в половине седьмого. Это приемлемо?

Всё прекрасно, ответил Джереми, он никогда ещё не был так доволен. Трактирщик удалился со слегка озадаченным видом.

— Не могу объяснить, почему мне кажется это правильным, — сказала Кьюби.

— А я могу объяснить, почему это кажется правильным мне. Но нужно ли? Любимая Кьюби. И ты весь день думала именно об этом? Вот почему ты попросила разжечь камин у себя в комнате?

— Я не просила разжечь камин! Я не отказалась, когда мне предложили!

— По этой причине?

Она прикусила губу.

— Прошу тебя, не задавай больше вопросов.

— Это ужасно сложно, когда ответы так прекрасны, — ответил Джереми.

IV

Посреди ночи Кьюби дотронулась до него, и Джереми тут же проснулся.

— Джереми, если ты хочешь сохранить мою репутацию ещё на один день, то тебе пора уходить.

— Мы долго спали?

— Не знаю. Но уже занимается рассвет. А может, это луна...

— Нет. Наверное, это заря.

Он стал выбираться из постели и поцеловал её обнажённое плечо. Это его на некоторое время задержало. Джереми целовал её кожу, как будто впитывал драгоценную бледную жидкость.

— Любимая. Надеюсь, я не сделал тебе больно.

— Нет. Чуть-чуть. Это ничего.

Огонь в камине потух. Единственная свеча ещё дымила, ей осталось с полчаса времени. Пыльный балдахин из зелёного бархата наполовину скрыл Кьюби, когда Джереми начал поспешно одеваться и собирать то, что не натянул. Звякали пуговицы, скрипела кожа.

Кьюби с серьёзностью наблюдала за ним, её чёрные волосы рассыпались по подушке.

Закукарекал петух. Джереми вернулся к постели.

— Вот-вот придут нас будить.

— Я знаю.

Он поцеловал её.

— Жаль, что я не помню Песнь Соломона.

Кьюби вдруг улыбнулась, её лицо засияло.

— Почитаем вместе.

— Сегодня вечером?

— Сегодня вечером. Джереми...

— Да?

Он был уже у двери.

— Надеюсь, ты по-прежнему хочешь на мне жениться.

Росс и Демельза прочли письмо сына, стоя на пороге Нампары в последних лучах январского солнца.

— Он счастлив, — сказала Демельза. — Разве это не чудесно? Я так рада!

— Слава Богу, всё сложилось в его пользу, — ответил Росс. — А если нет, это могло бы разрушить его жизнь.

— И твой совет оказался верным!

— Он его не принял.

— Принял, в своем роде.

— Так значит, теперь наш старший сын женат. Мы должны быть счастливы.

— А разве это не так?

— Да, если мерить наше счастье их счастьем. Боже, да я завидую Джереми!

— В чём?

Росс взял её за руку.

— Потому что у него только всё начинается.

Она вздохнула.

— Я знаю.

— А ты... теперь ты успокоилась насчет Джереми? — спросил он через секунду.

— Успокоилась? В каком смысле?

Прозорливость мужа испугала Демельзу.

— Ты ведь тревожилась насчёт него, разве не так? Тебя что-то беспокоило.

— Да, Росс, меня кое-что беспокоило.

— И эти новости помогли?

— Ещё как!

— Но не до конца? Есть что-то ещё?

— Может, теперь и нет. Возможно, больше никогда не будет причин беспокоиться.

— Ты не хочешь сказать мне, в чём дело?

— Нет, Росс. Я не могу. Это слишком... тяжело.

— Ты что-то предчувствуешь?

— Возможно. Было такое чувство.

— Но больше нет?

— Я выкинула это из головы! И думаю лишь о том, как чудесно, что они наконец-то вместе!

— Аминь. — Росс сжал её руку. — Думаю, у нас есть особый повод для радости, ведь осталось ещё двое детей, которых нужно поставить на ноги.

— Это верно.

— Ты такая худышка.

— Вовсе нет, Росс. Даже в твоём возрасте ты точно мечтаешь о жене с лицом, как сдобная булочка.

— Даже в моем возрасте я не желаю, чтобы ты совсем отощала.

— Я не отощаю, поверь.

— Нужно купить весы... Тебе правда она понравилась, Демельза?

— Трудно сказать после столь краткого знакомства, но мне кажется, она сильна духом. И мы вроде поладили.

— Я так и подумал. И в целом я согласен. Она сильна духом и очаровательна. Но не могу простить ей расчетливость. Хотя, полагаю, по некоторым стандартам можно и в этом увидеть проявление силы духа и благородства.

Демельза опустила письмо в карман и оглядела сад.

— Эти ветра в прошлом месяце... Такие злобные. Только взгляни на желтофиоли! Хоть мы и старались изо всех сил, они всё равно уже не будут выглядеть как полагается.

— Это расплата за жизнь в этом месте. Но всё же есть и приятная компенсация.

— А в прошлом году шток-розы были сущим наказанием. Я подумываю больше их не сажать, попробую, пожалуй, аквилегии ради разнообразия.

— Ты ведь ещё их не сеяла? Они же двулетние.

— Я знаю. Но у Кэролайн есть излишки.

— Что ж, как ты и сказала, можно для разнообразия. Но не похоже на тебя обойтись без шток-роз.

— О да.

Она вышла в сад, но вскоре вернулась под укрытие крыльца.

— Ну разве не чудесные новости? Где они поселятся? В смысле, когда Джереми вернётся из армии.

— Боже, да я понятия не имею. Ты забегаешь вперед. Можно расширить сторожку.

— Расширить?

— Вдвое. Она очень маленькая. Можем нанять кого-нибудь из шахтёров, оставшихся без работы после закрытия Грейс. И тогда отдали бы её Джереми и Кьюби в качестве свадебного подарка.

— Отличная мысль! Как думаешь, Клоуэнс не будет возражать?

— Возражать? С чего бы?

— Ведь сначала мы предлагали сторожку ей и Стивену.

— Уверен, она не станет возражать. Клоуэнс — наша дочь, а дочерей всегда обеспечивает муж. Тут же — другое дело. Но это совсем не значит, что мы относимся к ней по-другому.

Демельза улыбнулась.

— Мы снова богаты, Росс?

— Будем, если закроем Уил-Грейс. Но я могу сделать это только постепенно, уровень за уровнем, чтобы люди могли найти работу, привыкнуть. Возможно, найму больше людей на Лежер. Так мы потеряем часть прибыли, но всё равно будем получать больше, чем прежде.

— Перестройка сторожки потребует приличной суммы.

— Можно не торопиться. Сомневаюсь, что Джереми вернётся из армии раньше, чем через год, и подозреваю, что Кьюби последует за ним куда угодно.

— А я могу побольше потратить на сад?

— Разумеется. Чего ты хочешь?

— Для начала надстроить стену ещё на три фута. Ты видел огороженный сад в Плейс-хаусе?

— Нет.

— Селина показывала его нам после обеда. Дом так же открыт всем ветрам, как и наш, но у стен растут персики! И ещё новомодные гортензии, а я считала, что они могут жить только в доме!

— Надстрой ещё три фута. Только придется подобрать камень, чтобы не выделялся. Что-то ещё?

— Ты опять насмехаешься!

— Вовсе нет.

— Тогда я хочу нанять настоящего учителя музыки для Изабеллы-Роуз. Не смейся, музыка из неё буквально льется, просто её нужно обуздать и обучить.

— Её следует отправить в школу, дорогая. Всего на год или два. Ей двенадцать с половиной, и для миссис Кемп она уже слишком умна.

Демельза потянула за локон, обернула его вокруг пальца и отпустила.