— Он это повторяет?.. — воскликнула Дом. Сердце ее заколотилось как сумасшедшее. Робер жив! И она может успеть увидеться с ним!..

…В этот момент залитое кровью тело Рауля, которого все считали уже мертвым, дернулось и слабо шевельнулось. Изо рта, откуда тоже текла черная кровь, донеслись булькающие звуки. И вдруг де Ноайль довольно отчетливо произнес:

— Он… жив… Он… исполнил… свое… обещание… А я… умираю…

Дом подбежала к нему и крикнула в его жуткое окровавленное лицо:

— Да, чудовище! Робер жив! И он увидит стрелу, пронзившую тебя … и порадуется твоей смерти! — И молодая женщина, не обращая внимание на то, что пачкает руки в крови своего врага, выдернула стрелу из живота Рауля. Тело герцога опять вздрогнуло, — и он испустил свой последний вздох.

Доминик подошла к лошади и вскочила на нее. — Я найду дорогу, Очо?

— Поезжайте на свою тень, — сказал Очо. — Шинон недалеко. С Богом! Вы должны успеть! — Я успею! — воскликнула Дом. — А за вами велю прислать лошадей!

Она тронула коня … И тут послышался крик:

— Мари!

Это была Тереза. Она бежала от избушки и несла что-то в руке. Доминик придержала коня.

— Вот, — говорила запыхавшаяся Тереза, протягивая Дом глиняную плошку с крышечкой и бутылочку. — Здесь мазь, Мари. Очень хорошая… Смазывай его раны… И увидишь, как быстро они заживут! А в бутылочке настой. По пять капель разводи водой и давай ему три раза в день. Это средство быстро вернет ему силы…

— Спасибо, Тереза, — прошептала Доминик, убирая лекарства в седельную суму, наклоняясь с лошади и обнимая женщину. — Я все расскажу ему о тебе. И о том, что ты сделала для меня.

— Нет. Не говори ему ничего… Прошу тебя, Мари, не надо! Я — всего лишь коротенькая часть его прошлого… А ты — всё его будущее! Обещай, что не будешь рассказывать обо мне … и о Робере!..

— Обещаю, Тереза, — сказала Доминик. Она дернула уздечку, ударила коня по бокам босыми ногами — и поскакала в Шинон.

8. Свадьба Очо

…Меньше чем через полчаса Доминик осадила взмыленного коня перед воротами Шинона. Караульные преградили ей дорогу, ибо вид молодой женщины, босой, с растрепанными рыжими волосами, в льняном ветхом платье, да еще и запачканном чем-то, похожим на кровь, не внушал им ни малейшего доверия.