Джудит Гулд - Чертовски богат

– Нет. До завтра, когда мы встречаемся с коллегой из Интерпола, ничего, сладкая ты моя. Помнишь, я тебе говорил, что мы будем распутывать это дело о хищении картин...

Но этого Маккензи уже не слышала. Захлопнув дверь в ванную, она встала под душ и пустила сильную струю.

Дина Голдсмит проснулась у себя дома в верхней части Пятой авеню с чувством, что за ночь что-то круто переменилось. Что бы это могло быть, пыталась сообразить она, лежа на причудливой венецианской кровати, настоящей фантазии в шелках.

И тут у нее пропали последние остатки сна. Она вспомнила.

Дина рывком села на кровати и довольно потянулась. Ну что за день! И как же это она могла забыть? Ведь она стала королевой Манхэттена. Вот что произошло!

Неужели это возможно? А если она ущипнет себя и...

И она действительно попыталась пустить в ход ногти, да только помешали нескладные перчатки – она всегда надевала их на ночь, чтобы не испачкать старинные кружевные простыни и не стереть с рук крем.

Как странно. Еще вчера вечером она, Дина Голдсмит, голландка по рождению, красавица жена мультимиллионера Роберта А. Голдсмита, владельца «Голдмарт инкорпорейтед» – второй по величине в Америке сети магазинов по продаже товаров по сниженным ценам (что ее внутренне всегда коробило) – легла в постель, как обычно. А сейчас, по прошествии всего восьми часов, она проснулась другой Диной Голдсмит – торжествующей женой нового владельца, или по крайней мере главного пайщика и председателя совета директоров «Бергли инкорпорейтед», старейшей в мире, самой крупной и, несомненно, наиболее уважаемой компании по продаже лучших произведений живописи, мебели, драгоценностей, марок, фарфора, ковров – да чего угодно!

«Бергли»! Само название кружит голову, оно – словно знак качества на любом товаре, что проходит через его величественные двери.

«Бергли»! В восьмидесятые здесь были побиты все рекорды публичных торгов, с молотка шло все – от Пикассо и Ван Гога до головокружительно дорогого мейсенского фарфора или старинных фотографий.

«Бергли»! «Бергли» с его трехсотлетней давности штаб-квартирой на Бонд-стрит в Лондоне и дворцом в целый квартал здесь, в Нью-Йорке, на Мэдисон-авеню, не говоря уж о двадцати трех филиалах, разбросанных по всему миру.

«Бергли»! Считающийся ровней «Кристи» и «Сотби». «Бергли», где список совета директоров и консультантов выглядит как справочник «Кто есть кто» в мире нуворишей и знати, кривившей до сих пор, как правило, свои патрицианские носы при виде ее, Дины Голдсмит, жены какого-то торговца всякой дешевкой.

Ну погодите же...

Ее губы изогнулись в зловещей улыбке, кривой, как ятаган. Это уж точно, ситуация за ночь сильно изменилась!

Что ж, пора приступать к исполнению новой роли.

– Дарлин! – пронзительно крикнула Дина.

Служанка, дежурившая прямо под дверью спальни, мгновенно появилась на пороге. Дине хватило одного взгляда на трясущуюся от страха бедняжку, чтобы понять: новость достигла и ушей слуг.

– Приготовь ванну, – коротко распорядилась она. – И смотри, вода должна быть нагрета точно до двадцати шести градусов. По Цельсию!

– Слушаю, мэм. – Опустив голову, Дарлин поспешила в громадную, всю в мраморе, ванную.

– Постой! Сначала налей в таз воды, развяжи перчатки и смой мне с рук этот проклятый крем!

– Слушаю, мэм. – Не прошло и минуты, как Дарлин вернулась с тазом кипятка и пачкой бумажных салфеток.

Дина вытянула руки вперед, как хирург перед операцией. С трудом дождавшись, пока Дарлин с помощью мыла, воды и салфеток справится наконец с толстым слоем крема, она нетерпеливо сказала:

– А теперь – ванну!

– Да, мэм.

Путаясь в бумажных салфетках, обрызганная с ног до головы водой, Дарлин вылетела из спальни.

Дина включила в штепсель вилку телефона, специально предназначенного для переговоров внутри дома, и нажала на одну из двадцати четырех кнопок.

Дворецкий отозвался мгновенно:

– Да, мадам? – Его голос звучал жестко и внушительно.

– Скажите на кухне, что я буду завтракать ровно через час, – распорядилась Дина. – Пусть сварят свежий кофе. Погорячее. Без кофеина. Полчашки простого обезжиренного йогурта. И один тост. Масла не надо.

– Немедленно передам ваши ука...

– Мой муж еще дома? – перебила его Дина.

– Весьма сожалею, но...

Дина повесила трубку и тут же нажала на новую кнопку.

Один звонок... второй... третий...

– Да? – раздался скрипучий голос личной секретарши Дины.

– Габи, пусть шофер подаст машину к подъезду ровно через полтора часа. И позвоните в «Бергли». Я хочу, чтобы у входа меня встречали трое из руководства компании. Они будут моими гидами.

– Насколько я понимаю, я тоже должна вас сопровождать, – кисло прокомментировала это распоряжение секретарша.

– Правильно понимаете.

– Хорошо, сажусь на телефон. – Особого энтузиазма в голосе Габриэлы Мортон не прозвучало. – Да, не забудьте, в два часа вы должны быть в парикмахерской.

– С этим покончено, – высокомерно бросила Дина. – Позвоните Кеннету и скажите, что, если он по-прежнему хочет заниматься моими волосами, отныне ему придется самому приходить ко мне.

Повесив трубку, Дина откинула простыни и соскочила с кровати. Сладко потягиваясь, она позволила себе несколько мгновений просто понаслаждаться своим новым положением. Затем, что-то весело напевая, накинула халат из нежно-розового шелка, обшитый страусовым пухом, сунула ноги в пушистые шлепанцы того же цвета и проследовала в ванную.

На сей раз Дина не остановилась полюбоваться портретом кисти Ван Гога, висевшим над мраморной каминной полкой, «Скачками» Дега – эту картину поместили над позолоченными консолями, – и тремя миниатюрами Ренуара, которые составляли предмет ее особой гордости. В это утро Дина Голдсмит не нуждалась ни в каких видимых подтверждениях своего нового общественного положения – а именно для этого раньше ей и служили бесценные произведения живописи и антиквариат. Сегодня она точно знала, что представляет собой и какое положение в Нью-Йорке занимает.

В общем, следует признать, что маленькая Дина Ван Влит из городка Гауда, этой сыроваренной столицы Голландии, неплохо преуспела в жизни. К своим двадцати девяти годам она прошла долгий и трудный путь.

Даже более трудный, чем кому-либо могло прийти в голову...

Самые ранние воспоминания Дины Голдсмит были связаны с сыром, именно поэтому сейчас он вызывал у нее такую ненависть, и горе тому, кто осмелился бы положить в ее холодильник даже крохотный кусочек.

Подобно прустовской корзиночке с пирожными «мадлен», одного запаха, даже одной мысли о сыре было достаточно, чтобы пробудить у нее воспоминания об утраченном времени. Что и неудивительно, если иметь в виду, что отец Дины работал на одной из самых известных сыроварен в Голландии.

Беда в том, что только это она об отце и помнила. Запах сыра клубился вокруг него подобно миазмам. Он пропитывал его одежду, волосы, кожу. И сколько бы отец ни отмывался, вонь все равно не испарялась. Даже сейчас, по прошествии многих лет, она все еще стояла в ноздрях Дины.

Но случилось так, что жизнь, которая, как известно, любит выкидывать разные фокусы, воспользовалась именно сыром, чтобы выдать Дине билет на поезд, уходящий из Гауды.

У Дины Ван Влит была классическая нордическая внешность. Рост – пять футов девять дюймов, золотистые волосы, резко очерченные скулы, широко расставленные аквамариновые глаза. А вдобавок к внешности и сногсшибательной фигуре она обладала ногами, на которые заглядывались все мужчины. Всего этого вполне хватило, чтобы выиграть звание «Мисс Гауда».

Оттуда последовал бросок в Амстердам, где Дину увенчали короной «Мисс Нидерланды», и в качестве обладательницы таковой она проследовала в Каракас на конкурс за звание «Мисс мира».

Увы, «Мисс Нидерланды» не дошла и до полуфинала. Но ничего. Дина Ван Влит была реалисткой. Ее не нужно было учить тому, что составляет ее главное достояние. Она знала это лучше других.

Знала она и то, что никогда не вернется в страну ветряных мельниц, деревянных башмаков и сыра. Вот она и упаковала свои утешительные призы, прихватила девять тысяч долларов, завещанных ей бабушкой по материнской линии, и двинулась в Нью-Йорк, этот город Желтого Дьявола, где и сняла на пару с приятельницей квартиру в престижном районе в верхней части Ист-Сайда.

А что еще важнее, она сделала крупное вложение, купив очень дорогое, подчеркивающее все ее достоинства вечернее платье и вполне приличный жемчуг.

Вооружившись таким образом и бесцеремонно используя свой титул участницы Всемирного конкурса красоты, она, подобно акуле, нырнула в волны светской жизни Манхэттена. Коктейли, ужины, приемы, благотворительные вечера – Дина прошла через все, отвергнув по пути бесчисленные предложения легких романов, а то и руки и сердца со стороны самых мечтательных и неотразимых молодых людей Манхэттена.

Эти франты ее не интересовали. Дина знала, что ей нужно, и была преисполнена решимости достичь цели.

И вот вам пожалуйста! Никто и глазом не успел моргнуть, как денежный мешок в лице Роберта А. Голдсмита, недавно овдовевшего основателя и президента компании «Голдмарт инкорпорейтед» упал ей прямо в руки!

Что с того, что это не назовешь любовью с первого взгляда?

Что нареченный – лысеющий и некрасивый толстяк, перешагнувший за пятьдесят?

Что он неотесан и грубоват, что носит те же отвратительные стандартные костюмы из синтетики, которые продаются в его магазинах, сетью опутавших всю страну?

И что с того, что его пентхаус в Вест-Сайде обставлен дешевой мебелью, стены обиты безвкусным плюшем апельсинового цвета, а в комнатах полно искусственных цветов и литографий клоунов, кошек, большеглазых младенцев – точь-в-точь как в его магазинах?

Что из этого?

Он созрел для крючка, и это главное. Это – и еще то, что у него из ушей капает золото.

Не менее существенно и то, что у него нет бывших жен и детей, которые при случае могли бы оспорить права наследования, – это Дина выяснила тайно, но точно.

Что же касается недостатков суженого, то ничего непоправимого в них, с ее точки зрения, не было. В конце концов, манерам можно научить. Заставить сесть на диету. Перетряхнуть сверху донизу его кошмарный гардероб. Заново обустроить жутковатый пентхаус в западной части Центрального парка.

Вскоре последовало бракосочетание, и Дины Ван Влит не стало. Ее место заняла Дина Голдсмит – и уж она-то свое взяла.

Принадлежа отныне к элите общества, сделавшись членом самых престижных клубов, куда входили жены сотни самых состоятельных людей планеты, она принялась действовать с такой же расчетливостью и хладнокровием, с каким заарканила баснословного богача.

Ее жизнь превратилась в настоящий вихрь.

Последовали ежедневные обеды в «Ле Гренуй» и «Ле Сирк», где королевский бульон с лобстерами бледнел на фоне главного блюда – острых сплетен и скандалов, о которых говорят только шепотом.

Коктейли перемежались официальными ужинами и премьерами на Бродвее. А помимо того – традиционные вечера по понедельникам в «Метрополитен-опера», благотворительные балы, летние выезды на субботу и воскресенье в Хэмптон и зимние на Палм-Бич или на острова Карибского бассейна.

Казалось, Дина Голдсмит достигла всего, чего желала.

Но вскоре выяснилось, что это не так.

Да, вечеринки в определенном кругу стали свершившимся фактом, но принимали мистера и миссис Голдсмит далеко не везде. Старая гвардия в Нью-Йорке, Ньюпорте, Хэмптоне и Палм-Бич воротила от них нос, потому что Роберт – выскочка, нувориш и лишен той благородной патины, что обретается лишь за много поколений. Кроме благотворительных вечеров, где рады всякому, кто готов платить, в мир аристократии доступ им был закрыт.

И вновь, как это уже было в Каракасе, Дина проанализировала ситуацию и решила, что пора в корне изменить свою жизнь. Прежде всего им с Робертом следует переехать – непременно в Ист-Сайд, более того – на Пятую авеню. По ее мнению, их бастионом должен стать дом где-нибудь неподалеку от Центрального парка – местожительство настоящих аристократических семейств.

Деньги – не проблема, и Дина вскоре отыскала дворец в тридцать четыре комнаты, с витыми мраморными лестницами, оранжереей и двумя крытыми террасами вокруг дома. Затем она наняла художника-декоратора, причем именно такого, какого нужно – семидесятидвухлетнего ветерана с безупречной родословной.

Но если Дина считала, что переезд на Пятую авеню и помощь респектабельного декоратора станут магическим ключом к ранее закрытым дверям домов старых аристократических родов, ее ждало жестокое разочарование. В высшем обществе Голдсмитов по-прежнему предавали остракизму, и это доводило ее до бешенства.

И вот наконец, спустя восемь долгих лет – свершилось! Ее молитвы были услышаны! Успешное приобретение «Бергли» сделает то, о чем она мечтала. Ибо Дине не нужно было объяснять, что приобретение контрольного пакета акций этой компании превратило ее, жену владельца, в самую крупную сенсацию сезона. И произошло это буквально в одночасье!