– Ну дорогая, ну птичка моя, ну перестань злиться. Сегодня обязательно скажу. Я и вчера начал уже говорить, но у жены вдруг схватило сердце. Я не мог... к тому же и дети были дома, мне надо...

– У тебя груднички? – насмешливо фыркнула Марина. – Ты боишься, что детки тебя не будут узнавать? Или не одобрят поступок папаши?

– Я не боюсь, но они могут подумать...

– Они могут подумать, что ты полюбил другую, – ледяным тоном прервала его Марина. – Или это неправда? В конце концов, еще неизвестно, как твои дети сами проживут свою жизнь. Ты им и так многое дал. Имеешь полное право пожить для себя. Ну, в конце концов, я не настаиваю. Когда созреешь – позвони.

И она легко выпрыгнула из машины.

– Марьяша! Марина! – крикнул Ирбис, но девушка уже села в свое авто и дала по газам. А вот догнать ее на дороге было делом немыслимым.

– Вот старый идиот! – обиженно сопела Маринка, вцепившись в руль. – Сколько ж мычать можно! Из-за него такое время уходит! Если я и в этот раз опоздаю, я себе этого не прощу! Нет, ты у меня разведешься! На денька два исчезну – фиг найдешь! От ревности загнешься!

Она вдруг остановила машину и стала нажимать кнопки телефона.

– Алло! Кристина? Ты еще на работе? Чего ты там застряла? Какое сегодня число, помнишь? Вот то-то и оно! Ты там совсем со своим этим Филипповым про все забыла! Давай ко мне, я тебя жду... Как не можешь? То есть получается, что мы простили? Ой, да не пой ты мне эти бредни! Я все понимаю – Филиппов попросил задержаться! Ну куда уж там, сиди... Я сама.

И она отключила телефон, после чего уверенно повернула машину на главную дорогу.

Сегодня был на редкость неудачный день. Этот Ирбис никак с женой определиться не может, зато подруженька совершенно точно определилась! Втрескалась в этого Филиппова по самую макушку! И как только можно? Неужели можно так полюбить мужчину, чтобы забыть о таком важном деле, как Бунчикова! Да Маринка никогда ее не забудет! Ну да, она тоже влюблялась... в кого ж это... ну в этого... в артиста, когда еще маленькая была...

На Маринку нахлынули воспоминания, и от этого она еще крепче сцепила зубы и еще сильнее нажала на газ.

Она подъехала к дому своей жертвы, когда уже стемнело. Хотя этот дом всегда находился в тени, и возле подъездов не просыхали лужи. Ждать не было смысла, и Маринка уверенно набрала номер.

– Бунчикова! Ты дома, что ли? Выходи, сегодня твое число, мы тебя бить приехали.

Бунчикова поинтересовалась – нельзя ли отложить экзекуцию, но Маринка была категорична:

– Выходи лучше сейчас, а то завтра будет еще хуже, сама ж знаешь. И без сюрпризов чтобы! В общем, ты ж понимаешь – все как всегда.

Бунчикова понимала и потому сообщила, что выйдет через десять минут.

Марина в нетерпении вышла из машины, размяла руки и... кто-то сильный, невидимый, уверенно обхватил ее сзади, заткнул ей рот какой-то вонючей тряпкой, и Марина медленно стала впадать в забытье.

«Сволочь... – промелькнула туманная мысль. – Завтра эту Бунчикову убью... и Кристинку... тоже...»


Она очнулась в совершенно темном помещении. Утро было или вечер – Маринка разобрать не могла: ни единого лучика, поди разберись! Болела голова, и немного подташнивало.

– Стерва Бунчикова. Выберусь – убью, – неизвестно кому пообещала Маринка и медленно поднялась.

Ощупывая руками холодные стены, она обошла небольшое помещение своей тюрьмы, но даже намека на двери не нашла.

– В яме я, что ли? – рассуждала она. – Блин... А холод-то чего такой собачий?

И правда, было холодно. Пахло сыростью и землей.

– Как могила... нет, скорее подвал. Точно, подвал и есть... Подполье, как в деревнях. Погреб еще называют, – разговаривала Маринка сама с собой. Молчать она боялась. А еще боялась, что вдруг сорвется ее железный настрой, и... И зайдется она диким криком, от которого уже не будет спасения. А там и до схождения с ума недалеко. Она боялась. Она жутко боялась! Но из последних сил держала себя в руках. Характер у девушки был все-таки сильный.

Наверное, наверху тоже никого нет, потому что Маринка говорила громко, но никто к ней не поспешил. Интересно, кому это она перебежала дорогу? За что ее сюда? И кто? Бунчикова? Она, конечно, тварь порядочная, но никогда на это не пойдет. Никогда. Потому что знает – не будет ей ни спасения, ни оправдания. А кто тогда? Может быть, дебильный муженек Бунчиковой? С того станется! И где это Зинка себе такого урода оторвала? Точно, захотел сделать приятное своей ненаглядной Зиночке и – шарах Маринку в погреб! Помирай, погибай, именинница! «Ничего, дайте только выбраться, я вам устрою! Всем!!!»

Но выбраться никто не давал. И бродить вдоль стен уже не было сил. Сесть Марина боялась – ну сядет, и чего? Возле одной из стен девушка обнаружила лестницу, ведущую вверх. Вскарабкавшись по ней, Маринка убедилась, что лестница упирается в непробиваемую плиту. Маринка толкала эту плиту руками, кричала так, что сорвала голос, но на помощь ей не спешила ни одна собака!

Блин! У нее же была с собой сумочка! А там и зажигалка, и телефон! Надо только пошарить по полу, найти эту сумочку, взять телефон и позвонить! И ее тут же спасут! И чего ж это она сразу не вспомнила?... А того и не вспомнила, что сумочку оставила в машине, когда выходила на бой с этой Зинкой! И спасительный телефон в сумочке остался, и зажигалка...

Девушка уснула, когда руки уже окоченели от холода. Потом просыпалась, потом снова засыпала... Сколько времени прошло – Маринка уже не понимала. Наверное, месяц... Нет, за месяц она бы с голоду умерла, а она еще была жива. И есть хочется, и пить... Пить хотелось нестерпимо. Видимо, Маринке была уготована страшная смерть – от обезвоживания. И это было страшнее всего.

Она снова забралась по лестнице, принялась колотить в плиту и кричать. Громко, сколько хватало сил, но наверху было тихо. Маринка тоже притихла и, кажется, снова задремала там, на этих ступенях, – когда вдруг на нее хлынул поток света.

– Здесь есть кто-нибудь? – раздался осторожный мужской голос.

– Есть! – рявкнула Марина и чуть не грохнулась вниз . – Я!!! Тут я есть! Заберите меня, а?

– Ого! – удивился кто-то наверху, и Маринка разглядела мужчину лет тридцати. – Ну ты себе и местечко нашла! Это ж надо так спрятаться!

– Можно подумать, я по собственному желанию, – буркнула Маринка, быстро выкарабкалась и сразу же выпалила: – Пить! И много!

Парень некоторое время удивленно смотрел на нее, а потом вышел и вернулся с большой кружкой.

– Пей.

Марина, казалось, готова была выпить целую цистерну, но литровой кружки вполне хватило. Жизнь начала налаживаться. Госпожа Субботина даже успела немного оглядеться: обычный дачный домик... весьма скромненький, надо сказать, вот у нее загородный дом, так дом! Там есть на что посмотреть, а это...

– Ты прямо как верблюд пьешь, – фыркнул парень, нервно оглядываясь.

– Так я знаешь, сколько не пила? Целых... сегодня какое число?

– Восемнадцатое.

Маринка не могла поверить:

– Восемнадцатое? Это... меня позавчера, что ли, сюда затолкали? Правда – восемнадцатое?

– Совершенно точно, – качнул головой парень.

– Ну вот! – накинулась на него Маринка. – Это я целый ме... неделю здесь сижу! Не мог раньше спасти?!

Вдруг парень насторожился, забегал глазами и, схватив Маринку за руку, стремительно поволок ее из домика.

– Бежим! – крикнул он уже на ходу. – Скорее!

Марина ничего не понимала, но сиганула изо всех сил, а ее спаситель несся какими-то кривыми, грязными проулками, пригибал голову, прячась за дачными заборами, и его совсем не тревожило, что его спутнице на тонких высоких каблуках по рытвинам и колдобинам было бежать очень трудно.

Наконец они подбежали к темной машине, парень с силой толкнул Марину в салон, прыгнул за руль и нажал на газ.

Только отъехав на приличное расстояние от этих страшных дач, Маринка решила выяснить:

– А ты чего удирал? За тобой гнались, что ли?

– А ты что – думаешь, я ради интереса все эти вензеля с тобой выписывал? Сама же видела – хозяева дачки вернулись. Знаю я этого мужика – очень серьезный дядька. И меня бы загребли, а уж тебя... Слушай, а чего ты в погребе-то ошивалась? Как ты туда залезла-то?

– Никак! – рыкнула Маринка. – Меня просто похитили, прямо с улицы! Я просто вышла из машины и пошла... и пошла, и пошла... а кто-то сзади налетел, и... рот заткнул, а потом я уже в этой яме очнулась! Заразы! Ну погодите, вот домой вернусь!

– Не вернешься, – бросил парень.

– То есть... – потеряла дар речи Маринка. – То есть... Ты чего надумал, гад?! Ты меня... куда ты меня везешь? Ты маньяк, да? А ну останови колымагу! Останови, говорю, а то я тебе тут...

– Не ори! – зыркнул на нее странный спаситель. И уже более спокойно пояснил: – Я ж только что тебе говорил – мужик этот, хозяин дачи, очень серьезный дядька! Очень! Ты что – не понимаешь? И он просто так никого к себе в погреб не приглашает. А уж с беглецами у него и вовсе разговор короткий – пуля в лоб, и вся недолга!.. Ты лучше скажи: когда ты ему дорогу перешла?

– Да я тебе что – кошка, что ли? – испуганно пробубнила Маринка. – Никому я дорогу не перехожу... этот твой дядька, он чего – больной на всю голову?! Чего он ко мне прилип?! Что я сделала-то?! И чего мне теперь – даже домой нельзя?

– Можно, – «включил дурака» спаситель. – Но тогда зачем домой – давай сразу обратно, в погреб! Ты что – не понимаешь? Тебя вычислили, отследили, и не просто случайно хлопнули, а привезли в погреб, выдерживали время, значит, собирались с тобой серьезно работать!

– Как в смысле работать? Это, что ли... заказ делать? – совсем ничего не понимала Маринка. – А чего не сразу к нам в фирму?

– Да на фига им твой заказ?! Они уже в свою «фирму» обратились, и им весь заказ выполнили – тебя доставили до места назначения! А работать они с тобой собирались при помощи утюжка-паяльничка, пакетов на голову и прочих банальных эффективных способов... Только я не знаю, что им от тебя надо.

Маринка сидела бледная, как прокисшее молоко. Перспектива так «работать» ее совсем не радовала. Она даже думать не могла, кто бы это мог ей подложить такую свинью. Ее беспокоило теперь только одно:

– И... мне теперь чего делать-то?

Парень сосредоточенно о чем-то думал и на эдакие глупости отвечать, похоже, не собирался.

– Куда мне теперь деваться-то?! – уже громче спросила пассажирка. – В милицию обращаться?

– Сама-то поняла, что сказала? – с легким презрением глянул на нее незнакомец. – Ты ж до милиции добраться не успеешь.

– А ты... довезешь.

– Никогда! У нас с милицией как-то не складываются любовные отношения... И потом – что ты там скажешь? Что тебя кто-то поймал, кто-то держал... где-то, в каком-то погребе. А в каком, ты сейчас и не вспомнишь. Ты сможешь показать тот дом? Найдешь?

Маринка обреченно покачала головой, но потом обрадовано вспомнила:

– Так ты ж знаешь этого дядьку! Сам говорил!

– И чего? – фыркнул парень. – Ты серьезно вот так думаешь, что я понесусь с тобой этого дядьку сдавать? Господи, ну до чего наивная! Да я тебя высажу здесь и... жди ты своей участи! Можешь прямо на дороге, можешь по пути в милицию, где тебе больше нравится место для погоста?

– Иди ты... – лихорадочно думала Маринка. – Вези меня к Кристинке... к подружке. Она не выдаст.

– Ты настоящий друг! Она не выдаст, а ты ее за это подставишь, да?

– А что мне делать?! Ну подумаешь, хотела плохой тетеньке рожу набить – что, за это меня сразу и жизни лишать! Да этот твой дядька даже не знает, за что! А туда же... теперь вот живи, не дыши... Куда мне?

Парень помолчал, а потом помотал головой:

– Я не думаю, что эти люди станут мараться из-за какой-то плохой тетеньки. Здесь что-то другое. В общем, так – сейчас мы поедем в одно место, ты там отсидишься, а я разузнаю – что нужно от тебя этому дядьке. Чем ты его так разозлила. Больше у меня идей нет. Иначе тебе все равно долго не продержаться.

Маринка выдохнула. На первое время она могла не беспокоиться, а потом... Интересно, что же и в самом деле она сотворила такое, за что ее швырнули в этот погреб... да еще и готовили к «работе»?!

– У тебя телефон есть? – вспомнила она. – Мне позвонить нужно.

– Тебе не нужно никуда звонить, – повысил голос недоброжелательный спаситель. – Я в последний раз повторяю, для особо одаренных! Ты сидишь у меня дома и даже дышишь через раз, понятно?!

– У тебя дома???

– Да. И никаких звонков, никаких выходов в свет! Пока я не узнаю, почему к тебе такое трепетное отношение, ясно?!

– Ясно... и хватит орать! Спас, называется... – проворчала Маринка и тут же снова спросила: – А когда ты узнаешь? Долго мне у тебя в норе сидеть?

– У-у-у-у... – взвыл незнакомец. – Я, в общем-то, не сильно навязываюсь со своей норой, если ты заметила. Можешь сразу к себе.