Словно воздух рая.

Бриньоль принадлежит маме; городок, сады, площадь, белый дворец – все это подарил ей папа по случаю свадьбы. Ощущая свежий ветерок на лице, Маргарита напевает chanson Бернара де Вентадура. Что из прованских сокровищ она любит больше всего? Мустьер с его изрезанными скалами? Когда взбираешься на них, так захватывает дух. Ей вспоминаются холмы в Эксе, где она с сестрой столько раз скакала верхом, взметая аромат лаванды; фруктовые сады Бриньоля – не только персики, но и сливы, которыми она объедалась до тошноты; теряющиеся в голубизне марсельские пляжи, где папа закапывал своих девочек по шею в песок и потом делал из него им рыбий хвост, как у русалок; Альпы, окружающие Прованс, как бриллиантовое ожерелье. У их подножия они с Элеонорой нашли тайную пещеру, полную чудесных камней, и изображали из себя фей. Но нет – больше всего она, пожалуй, любит Тараскон. Он стоит на широкой равнине, украшенной лентой Роны, с могучей крепостью, чьи высеченные статуи и горгульи словно оживают в лунном свете (фантазерка Элеонора клялась, что они и правда оживали), и где трубадуры и тробайрицы наполняют сады песнями. В Тарасконе им ничто не грозит, так как никакая осада, никакие смерт-ные – то бишь Тулуза – не одолеют его мощных укрепленных стен.

Он хочет ее. Скоро король Франции Людовик сделает предложение, и ее жизни в Провансе придет конец – на время. Когда папа умрет (дай бог, через много-много лет), она станет графиней Прованса и сможет ездить между своим графством и своим королевством – заботиться об одном и терпеть другое. А до тех пор Франция будет казаться чистилищем и жизнь там – тоскливым ожиданием. Прованс – вот обитель ее счастья.

– Мама, – зовет Санча, – Марго плачет.

Мама прекращает качать малышку Беатрису.

– Я люблю Прованс, – говорит Маргарита.

Графиня вздыхает и дарит дочери то, что Маргарита с Элеонорой прозвали Улыбкой Бесконечного Терпения.

– Конечно, ты любишь Прованс. Нам завидует весь мир. Но твоей семье ты нужна в Париже.

– Мама, я тут подумала: в Париже я буду далеко. Разве не могу я принести Провансу больше пользы, будучи его графиней, а не королевой другой страны?

Mère ехидно посмеивается, как над уронившим шары жонглером:

– Думаешь, ты сможешь принести в Прованс мир и завершить то, что не успели твои родители? Или ты, как Клеопатра, очаруешь императора, чтобы он прислал помощь? Возможно, он пригласит тебя в свой гарем. Фридрих любит смазливые личики.

Маргарита зарделась.

– Или, может быть, ты сумеешь произвести впечатление на римского папу своей милой верой и убедишь его раздавить еретика Раймунда Тулузского, как муравья? – Сделав выговор, мама прекращает смеяться. – Как тебе понравится цена, которую Рим потребует за это: рыцари и солдаты для папских войн, потеря нашей независимости?

Восклицание Элеоноры заставляет Маргариту посмотреть на череду полей снаружи. Карету встречает павлин. Он расправил хвост и глядит гордо, словно победил в состязании. Маргарита хватает Норины камушки и швыряет их в птицу.

– Как всегда, промазала, – говорит Элеонора. – Не робей: брось сильнее. Вот так! – Она перегибается через сестру, чтобы прицелиться другим камушком, и прогоняет птицу. Павлин с резким криком в панике убегает, тряся синими перьями.

* * *

Дворцовая челядь приветствует их у дверей, а затем продолжает ставить в большом зале столы и скамьи, расстилает скатерти, кладет ножи, ложки, расставляет кубки. К потолку поднимаются крики и смех. От аромата жареного мяса у Маргариты урчит в животе. Папа ведет своих рыцарей с их конями в конюшню. Мама в детской наблюдает, как распаковывают одежду и постельное белье девочек. Пока нянька успокаивает плачущую Беатрису (разбуженную после слишком короткого сна), а Санча цепляется за мамины юбки, Маргарита и Элеонора проскользнули в большой зал.

– Пойдем на кухню, – говорит Маргарита. – Кто-нибудь наверняка даст нам перекусить.

– А если нет, сами стащим. – Голос Элеоноры вибрирует от возбуждения в предвкушении воровства.

Вбегает какой-то человек в поисках папы. Говорит, что приближается граф Тулузский с полусотней солдат, верхом, в полном вооружении. Они затаились в лесу, готовя нападение.

– Осада сейчас, когда так мало припасов? Нас ждет голод, – беспокоится мама.

Она отправляет Маделину и дочерей в башню. Маргарита остается: после своего двенадцатого дня рождения, когда начала готовиться править Провансом, а в последние месяцы и Францией, она – мамина тень.

– Принеси доспехи графа, – велит мама папиному камердинеру. – Приведи графа, – велит она Ромео, прежде чем поспешить с Маргаритой на кухню. – Наших солдат надо покормить перед боем. – Войдя на кухню, она хлопает в ладоши и кричит: – Скорее! Скорее! Или мы пропали.

Маргарита смотрит на баранину и форель, оливки, сыр, латук, молодые артишоки, теплые хлебцы и – вот она! – малину. Она глотает заполнившую рот слюну, приплясывая так и сяк, чтобы пропустить слуг, хватающих блюда с мясом, рыбой и дичью, овощи, корзины с фруктами и фляги с вином.

Над какофонией топота ног, грома тарелок и столового серебра трубой ревет голос матери; скрежещут лезвия ножей на оселках. Мама сует большое блюдо жареной баранины в руки Маргарите; та хлопает глазами: разве она прислуга?

– Бери, – велит мать.

Маргарита бросается в зал и ставит блюдо перед группой рыцарей, которые уже набивают себе брюхо, потом спешит к père, сидящему во главе стола. Но только она хватает ножку цесарки – как трубы возвещают, что показалось тулузское войско.

Папа вскакивает, надевая шлем, и с боевым кличем бежит к дверям, за ним с такими же криками спешат рыцари. Когда зал пустеет, Маргарита вслед за матерью поднимается по каменной винтовой лестнице. В сумраке башни Маделина держит на коленях Беатрису и кормит ее кусочками хлеба и мяса, а Санча сидит на табурете и хнычет перед нетронутой тарелкой.

– Поешь, – говорит ей Маргарита. – А вдруг ты понадобишься малышке? Или маме? Как ты им поможешь, если у тебя не будет сил?

Мама стоит у стены и через прорезь смотрит наружу.

Маргарита тоже видит, как папа и его солдаты выбегают по подъемному мосту в поле. Тулузские рыцари рассыпаются в стороны, кроме тех, что тянут катапульту и тащат поваленное дерево для тарана. Все в боевых доспехах – некоторые в кольчугах, другие в новых латах, какие граф Прованса не может себе позволить.

– Посмотрите на тулузское войско! Как их мало, – усмехается Элеонора.

– Не рассчитывали застать нас здесь, – говорит Маргарита. – Думали захватить пустой замок.

– Правильно, умница, – хвалит ее мама.

– Любой бы догадался, – язвит Элеонора.

Поднимается красный флаг Тулузы с особым двенадцатиконечным крестом. Взвивается и красно-золотой полосатый штандарт Прованса. Когда кони переходят на рысь, Маргарита хватается за оконную раму и сжимает ее, ожидая столкновения сходящихся волн. Ее отец с копьем наперевес скачет впереди своих солдат. Но столкновения не происходит. Тулузские солдаты уже бегут, оставив катапульту на телеге и бросив таран.

– Бей их, папа! Вали их! – кричит Элеонора.

У Маргариты захватывает дыхание. Подскакав к графу Тулузскому, ее père бьет копьем прямо ему в грудь – удар силен, но противник наготове. Он отбивается щитом и ударом копья в живот сбивает папу на землю. Крик Элеоноры эхом отдается от стен. У Маргариты колотится сердце, как камень в катящемся барабане, но папа, хотя и с трудом, встает на ноги. Тулуз тоже спешивается, и начинается рукопашный поединок. Оба колют и рубят друг друга, тяжелые мечи гремят. Даже такой признанный боец на мечах, как папа, не может пробить крепкие латы, которые выдерживают все его удары. Через какое-то время его движения замедляются, слабеют, становятся неуклюжими. Грудь вздымается и опадает, и он спотыкается. Тулуз поднимает меч, удар отца на мгновение запаздывает, и клинок обрушивается ему на плечи, опрокидывая его в пыль.

– Папа!

Слезы застилают Маргарите глаза. Нора кричит. Санча уткнулась лицом в мамину юбку. Побледневшими губами мама шепчет молитву. И божий ответ не заставляет себя ждать: какой-то пехотинец спешит папе на помощь – но Тулуз поражает его ударом по шее. Затем подскакивает Ромео, с красным пером на шлеме и с копьем под мышкой, – но Тулуз на своем коне уносится прочь, за ним его рыцари. Битва закончена.

Маргарита вместе с матерью и Элеонорой спешит вниз по лестнице, стиснув руку сестры, словно чтобы не упасть. Возможно, папа убит. «Ради бога, нет!» Ей тесно в груди, трудно дышать. Перед ее полными слез глазами проплывает его доброе лицо, смеющиеся глаза, большой нос, который она так любила теребить (отчего папин голос становился как гусиный гогот). Что он говорил вчера вечером? «В моих глазах ты всегда будешь королевой, что бы ни решил король Людовик».

Сколько проходит времени между двумя ударами сердца? Для Маргариты время растягивается в бесконечность, пока она стоит в дверях вместе с мамой и Элеонорой в ожидании папы. Одолевают черные мысли. Если он умрет, что станет с ней? Уедет ли она все равно во Францию или останется в Провансе, вместо него? Но может ли кто-то его заменить?

Наконец двое солдат вносят папу через ворота château в большой зал и поднимают по лестнице в его комнату. Маргарита вытягивает шею: есть ли признаки жизни? Она проскальзывает в его комнату, где он лежит на окровавленных простынях, и болезненные стоны раненого немного успокаивают ее. Его лицо побелело, губы хватают воздух, вытаращенные глаза смотрят в потолок. Рука повисла, как сорвавшаяся с петли дверь. К нему подходит мама.

– Все будет хорошо, – хрипит папа.

Его кожа побледнела, как выбеленный череп, словно вся кровь вытекла через рану. Мама держит его невредимую руку, пока лекарь вправляет плечо в сустав.

– Вот почему ты должна ехать во Францию, – говорит мама Маргарите. – Тогда эти нападения на Прованс закончатся.

Входит Ромео. Папа хочет знать, каковы потери. Пять человек ранены. Один убит.

– Это мог быть ты! – Мамины рыдания взвиваются, как вопль на ветру.

Маргарита отворачивается, не в силах видеть слезы матери.

– Я не умру от руки Тулуза. Бог слишком любит меня, – говорит граф.

– Похоже, бог сильнее любит еретика Тулуза, – возражает мама. – Он отлучен от церкви, но, возможно, Господь этого не знает. А может, ему нет до этого дела.

– Ш-ш-ш! Священник может услышать. – Папа закрывает глаза. – Отец Остерк собирается совершить последнее помазание.

– Нет! Папа! – Элеонора бросается к нему, защищая от помазания – или смерти. Граф смеется, но мамин взгляд как ножом пресекает хихиканье Маргариты.

– Раймунд, эти нападения должны прекратиться. Если тебя убьют, мы потеряем Прованс. И Тулуз опустошит нашу казну непрестанными сражениями. У нас еды всего на несколько дней. Наши дети исхудали, как тростинки, Нора ходит в обносках Марго, а слуги ворчат, что им не платят.

– И рыцари жалуются, но что делать? Мы не можем отдать Прованс и потому должны воевать.

Взглянув на Маргариту, мама поднимает брови, словно только что выиграла пари или застольный спор.

– Теперь видишь? Нравится тебе или нет, ты должна ехать в Париж. Пока не отберешь корону у Бланки Кастильской, Прованс останется в опасности, и твоя семья тоже. Белая Королева ждет, как ястреб, чтобы наброситься и схватить нас. Только ты можешь спасти нас от ее когтей.

Маргарита встречает взгляд своей mère, но не может его выдержать.

Будущее ослепляет ее, и она закрывает глаза.

* * *

– Десять тысяч марок! – Граф поник на троне, когда французские посланцы уходят помыть руки перед обедом, который Ромео обещал каким-то образом им обеспечить. – Нет, наверное, Белая Королева шутит.

– Какие тут шутки, – говорит мама. – Она знает, сколько мы потратили на войну с ее кузеном Тулузом. Чем слабее она сделает Прованс, тем легче будет Франции нас проглотить.

– Безнадежно.

А Маргарита снова обретает надежду. Она думает о белых песках Марселя. Об аромате розмарина. О летнем солнышке.

– Такое приданое нам не по карману.

– Мы должны, – возражает мама.

Папа чешет в затылке и слабо улыбается старшей дочери:

– Марго, мы отправим тебя с Ромео в Париж. Король Людовик только взглянет на тебя и сам заплатит нам, чтобы добиться твоей руки. А иначе я не вижу, каким образом… Извини, дочка. В общем, не быть тебе королевой.

Маргарита встает со скамьи у окна и подходит к отцу, обвивает руками его шею и целует в щеку:

– Я не расстраиваюсь, папа. Ты разве не знал? Лучше останусь тут, с тобой.

– И вашему отцу лучше держать вас при себе. – Это важной походкой, тряся кудрями, вошел Ромео. – Но вы должны подумать о будущем, мой господин, а не только о Марго. Сделаете ее королевой – и я сделаю королевами их всех.

– Ты, Ромео? Или мой брат Гийом? – Мама наду-вает губы. Она не любит, когда игнорируют вклад ее родственников.