Она влезла в джинсы и такую же тесную черную футболку, перехватив талию широким кожаным ремнем. Она смутно вспомнила, что кто-то похвалил ее фигуру. Кто же это был? Мак. Его слова всплыли в памяти. Ей надо было быть польщенной его утверждением, что она могла бы быть моделью, а не нападать на него. Разве она настолько привыкла к комплиментам, чтобы находить их утомительными? Она включила фен. Блошкин-Дом начал громко выражать недовольство, пытаясь заглушить жужжание своим мяуканьем. Джулия нежными словами пыталась успокоить кота и одновременно придать отросшим каштановым прядям хоть какое-то подобие порядка. Определенно пора было в парикмахерскую, но пока она не могла себе этого позволить. Можно, конечно, было вновь попросить Мэгги, однако у той напрочь отсутствовало понятие о ровных линиях.

Она с досадой разглядывала себя в зеркале платяного шкафа. Что было бы, если бы она не уходила со своей прежней работы? Сейчас у нее, должно быть, уже была бы машина, жилье, купленное в кредит, и достаточный гардероб, и уж точно она могла бы себе позволить прическу у парикмахера. А вместо этого она перебивается случайными заработками в частных колледжах, разбросанных вокруг Оксфорда, которые неплохо платят за час, но никогда не приглашают надолго. Все свободное от занятий время она проводит в раздумьях. Сейчас она явно застряла в таком периоде.

Однако Джулия обнаружила, что в таком одеянии выглядит моложе, чем ощущает себя, поэтому достала старую кожаную куртку, решительно отвергнув анорак и забросив его в дальний угол. Она распустила волосы по плечам и окончательно решила, что в пятницу вечером все-таки лучше развлекаться у Мэгги на вечеринке вместе с молодежью, чем ехать в метро с работы в окружении серых костюмов. Пути назад не было.


Мэгги открыла ей дверь и выскочила за порог прежде, чем Джулия успела сделать шаг, чтобы зайти. Все ее пять футов и два дюйма[9] выглядели великолепно. Она выкрасила волосы в какой-то новый оттенок, придававший им медный блеск. Они водопадом рассыпались по ее худеньким плечам. Она была одета в пышную пурпурную блузку и длинную, облегающую юбку, которую берегла для особенных случаев. Неяркий, как всегда, макияж, ограничивающийся в основном помадой. Джулия неожиданно почувствовала себя бледной, как чашка слабого чая. Мэгги схватила ее за руку и выразительно нахмурила каштановые брови.

— Он здесь! — прошипела она. — Я подумала, что лучше тебя предупредить.

— О чем ты? Кто здесь?

— Что значит, «кто»? Он! Он и вправду великолепен.

— Великолепен? Это слово не из твоего лексикона! — Джулия рассмеялась, глядя на лицо Мэгги, которое явно пыталось выразить нечто, невыразимое словами. — Так кто тут у тебя, черт возьми?!

— Твой парень из школы. Роб.

— Хватит издеваться.

Было понятно, что Мэгги и не думает издеваться.

— Послушай, только не обижайся, ладно? Конечно, надо было тебя спросить, но я на самом деле и сама не верила в то, что Фабиан его действительно знает. Я только спросила, не знает ли случайно он или кто-нибудь из его друзей парня из магистратуры по имени Роб, а он сказал, что как-то общался с ним на английском факультете. Поэтому, когда он сегодня опять встретил его, он сам его пригласил.

У Джулии голова пошла кругом. Она судорожно сжала горлышко винной бутылки, которую принесла с собой, искренне желая, чтобы это была шея Мэгги.

— Ты меня подставила!

— Нет! Он не знает, что ты должна прийти. Фабиан просто пригласил его и даже не был уверен, что он действительно придет, но минут десять назад он появился.

— У тебя достаточно кэрри? — Задав этот идиотский вопрос, Джулия осознала, что она находится в шоке.

— К счастью, да, — ответила Мэгги, — потому что он еще притащил с собой своего братца.

Джулия прошла вслед за Мэгги через темный холл в большую комнату, которая оказалась полна народа. Джулия пробиралась между людьми, отстраненно улавливая аппетитный запах, щекотавший ноздри, думая только об одном: «Нужно добраться до кухни, открыть бутылку и выпить».

На кухне Фабиан колдовал над огромной, словно промышленный резервуар, кастрюлей с пуншем, опасно балансировавшей на краю плиты.

Мэгги подскочила к нему:

— Не целую же бутылку виски, идиот!

— Только для вкуса! — вежливо возразил он.

— Дай сюда бутылку. Я знаю, что вы все привыкли напиваться, как сапожники, но моя печень протестует против чистого виски вместо пунша.

— Это все потому, что ты всю жизнь не вылезала из паба, — парировал он. — Твоя печень уже наверняка размером с космическую станцию. А моя только начинает жить. Я должен заниматься ее развитием.

— Открой лучше бутылку и налей Джулии вина.

Фабиан одарил Джулию дружелюбной улыбкой. «Он действительно очень милый», — подумала она.

Шапка курчавых каштановых волос на его голове замечательно сочеталась с живыми глазами того же чудного темно-карего цвета. Полгода назад на матче по регби ему сломали нос, который теперь имел крайне неопределенную форму. «Слишком длинный и тощий, как подросток, однако лет через десять из него должно получиться что-нибудь вполне достойное», — подумала Джулия.

— Я слышал, ты знакома с Робом? — спросил он, вернувшись к помешиванию пунша.

— Да, — ответила она упавшим голосом. — И ты тоже? Надо же, какое совпадение.

— Он молодец. Так помог мне с Шекспиром.

— Так ты справился с рефератом?

— Ага. Отправился с ним к преподавателю, а тот перенес встречу на три часа дня. Я слонялся вокруг библиотеки и наткнулся на Роба, он прочитал мой трактакт и указал куски, где я написал чушь.

— Ты хочешь сказать, что реферат не был чушью от начала до конца? — Мэгги подмигнула Джулии и, не доверяя Фабиану, сама открыла себе бутылку вина.

— Учитывая, что я прочитал «Бурю» за сорок пять минут сегодня в шесть утра, это действительно удивительно.

— А что сказал преподаватель? — спросила Джулия.

— По-моему, он заснул на середине. Он только повторял: «Хорошо, хорошо». Вот и все. — Фабиан поднял голову от кастрюли, только когда в кухню ввалились несколько студентов, размахивающих пивными банками:

— В холодильник! Привет, Лиз! Привет, Кэйти! Возьмите себе что-нибудь выпить.

— Мэгги, где кэрри? — раздался чей-то голодный голос.

— В столовой. Идите и ешьте.

— Ты так здорово все приготовила. — Джулия взяла стакан с вином, который протягивала ей Мэгги, отметив, что она выбрала самый большой, и наполнила его до краев. С чувством признательности к Мэгги она отпила глоток. — Ты гораздо лучше меня умеешь все организовать.

— У меня была масса возможностей научиться этому. — Мэгги достала папиросную бумагу и насыпала в нее табак. — Когда дети выросли, я начала сходить с ума от скуки. И стала готовить экзотические блюда. Это было, конечно, еще до экзаменов. Питу не всегда это нравилось. Он обычно говорил: «Что это за иностранное дерьмо?» А я отвечала ему: «Пит, если тебе не нравится, просто выкини это». Знаешь, понять что-то в мужчинах так сложно, даже их дурацкие вкусы! Когда начались экзамены, я пыталась на скорую руку приготовить все днем и очень надеялась, что меня не вышвырнут из «Красного Льва» за то, что я засыпала за барной стойкой по ночам. Эй, Фей-бьян, почему бы тебе не пойти и не поставить новый альбом «Pulp»[10]? Будет немного повеселее. Ни одно зрелище не нравится мне больше, чем вид подпрыгивающих мальчишечьих задниц.

— О’кей.

Он скрылся в комнате.

— «Pulp»? Боже мой, Мэгги, рядом с тобой я чувствую себя совершенно отсталой.

— Ну так оно и есть, разве нет? Выпей еще винца. — Мэгги вновь долила ее стакан до краев.

— Ты решила меня напоить?

— Да. Чтобы ты смогла нормально общаться с Робом. Только хочу предупредить — его братец несколько жутковат. По-моему, с ним надо быть поосторожней.

Джулия оперлась на раковину:

— Его братец?! Какого черта он его сюда притащил? И где они, кстати?

— Наверно, едят в столовой. Роб сказал, что его брат приехал на выходные, и он решил взять его с собой. А мне в общем-то все равно.

— Он похож на Роба? Роб в двойном экземпляре — это уже небольшой перебор.

— Нисколечко. Он похож на вышибалу. Он действительно меня напугал, когда я открыла им дверь. Возможно, Роб взял его с собой в качестве телохранителя.

— Но он же не знал, что я здесь? Зачем же ему понадобилась защита? — иронично возразила Джулия, чувствуя, как ее снова бросает в жар.

— Да не от тебя, а от меня. Если ты его не хочешь, я заберу его себе.

Фабиан позвал Мэгги в столовую объяснить его друзьям, что она такое приготовила.

Джулия бродила по кухне, слушая доносившуюся из большой комнаты музыку и разговоры, сливающиеся в сплошной громкий гомон. Она поставила стакан. Слова Мэгги еще звучали в голове, и она на секунду задумалась, говорила ли та серьезно? Мэгги всегда придерживалась правила «смотреть, но руками не трогать». Но ведь она тоже женщина! И сейчас она свободна. Джулия допила вино, достала новую бутылку из холодильника, выдернула пробку и задумчиво наблюдала, как светло-соломенная жидкость поднимается до краев. Она нервно рассмеялась. Может, она так и отсидится на кухне весь вечер? Если Роб останется в столовой в другом конце квартиры, он может так и не узнать, что она была здесь. А, может быть, когда будет готов Фабианов пунш, он увлечется кем-нибудь из девочек помоложе?..

— Тут что-нибудь осталось в бутылке? Или открыть еще одну?

Она подскочила, расплескав вино и злясь на того, кто нарушил ее уединение. Резкий голос вывел ее из задумчивости. Ничего себе, какую картину она должна представлять со стороны, — сидящая на корточках со стаканом, всклень наполненным вином. Мужчине, который стоял перед ней, было, по всей видимости, за тридцать, и он был похож на вышибалу. Это мог быть только один человек — старший брат Роба.

Джулия встала, слегка покачиваясь, и, чувствуя, что способность мыслить к ней еще не вернулась, поднесла стакан к губам и сделала большой глоток.

— Я налью себе, — сказал мужчина. Вынув бутылку у нее из рук и разглядев этикетку, он поморщился. — Нет, уж лучше открою ту, что сам принес. Если она еще цела.

— Лично я ее не трогала, — сказала Джулия.

Он снова взглянул на нее. Она слегка зажмурилась. Его фигура производила устрашающее впечатление, плечи напоминали каменные глыбы, да и взгляд вполне соответствовал всему остальному. Если это действительно был брат Роба, в нем определенно не было ни капли элегантности младшего брата и ни капли его очарования. Воздух вокруг него казался наполненным почти осязаемой угрозой. Но в его карих глазах тоже иногда мелькали изумрудные искорки.

Он повернулся к буфету и выудил оттуда бутылку красного вина.

— Вот оно! Значит, не придется снимать у тебя отпечатки пальцев. Какое счастье.

В его устах эти слова звучали вполне естественно. Может, он полицейский? Тогда стоит пожалеть преступников.

— Тебе не нравится белое? А я буду хранить верность привычкам. — Выдернув пробку и понюхав ее, он наполнил свой стакан, сосредоточенно рассмотрел жидкость и сделал маленький глоток, дегустируя.

Ей стало смешно.

— Боюсь, здесь нет плевательницы. Придется воспользоваться кастрюлей для пунша. Но кто знает, может, он после этого станет лучше?

Сняв ее опасения, он проглотил вино.

— Неплохо, — отметил он. — Так значит, ты тоже студентка?

Ей показалось, что его «тоже» прозвучало пренебрежительно. Она внутренне собралась:

— Уже нет.

— Магистратура?

— Да нет. Я поздно начала учиться.

— Приехала сюда, чтобы найти себя?

— Очень остроумно. — Она нахмурилась. — Что именно ты имеешь в виду?

— Мне просто кажется любопытным, что большинство взрослых студентов — это люди из Домашних Графств[11], которые неожиданно кидаются изучать психологию или английский, обычно для того, чтобы потом заниматься самокопанием. — Он не отводил от нее глаз. — Так кто же ты? Психолог или филолог?

— Филолог, — ответила она с шутливой покорностью.

Он потягивал вино, удовлетворенно кивая сам себе.

Она вежливо осведомилась:

— Одобряешь собственный выбор вина?

— Да. У меня есть вкус к большинству вещей.

— И к тому же скромность, — ехидно продолжила она. — В отличие от твоего брата.

— Ты знаешь Роберта? — Его острый взгляд выражал подозрение.

— Да, я имела удовольствие с ним встречаться. Как я уже заметила, у вас мало общего.

— Да. А откуда ты его знаешь?

— Мы… — Она, было, собралась рассказать ему о школе, но какой-то внутренний голос воспротивился этому. Пусть, если хочет, и дальше считает, что она эгоцентристка, занимающаяся самокапанием. — Мы познакомились в библиотеке. У нас ообнаружились общие интересы в области человеческого фактора.