Шарлотта рассмеялась и вытерла глаза.

В эту секунду она отбросила все страхи и сомнения. Вместе они обязательно что-то придумают. Оба так долго выживали в одиночку, что теперь сумеют продолжить путь вместе.

Немного погодя в дверь постучали. Стюарт раздраженно зарычал, но Шарлотта хихикнула:

– Войдите.

В комнату заглянула горничная.

– Прошу прощения, мэм. Но приехала мадам де Понто. А ваш отец, мистер Дрейк, сэр, просит вас прийти.

– Проводите мадам де Понто в гостиную. Я сейчас спущусь.

Перед тем как уйти, горничная присела. Шарлотта взглянула на Стюарта.

– Как твой отец?

– Все хорошо, – пожал он плечами. – Мать за ним приглядывает.

– Ты еще не видел его? – ахнула она.

– Я должен был сначала увидеть тебя, – просто ответил Стюарт.

Ее лицо снова осветилось сияющей улыбкой. Он много раз видел Шарлотту в разном настроении. Но она никогда не казалась красивее, чем в эту минуту, хотя ее платье было грязным и помятым, а в волосах застряли соломинки. Он понял, что она счастлива, искренне счастлива, впервые за все время их знакомства.

– Поблагодари его за меня, – попросила Шарлотта. – В жизни не изумлялась так, как в тот момент, когда он ворвался в комнату.

– Я тоже. – Стюарт нахмурился. – Мы договорились, что он подождет в коридоре, пока я не выманю Данте из комнаты, а потом обезоружит его, ударив шпагой.

– Выманишь? Но каким образом?

– Собирался опрокинуть старые часы. Данте не увидел бы стоявшего за дверью Теренса, а тому было бы нетрудно вонзить шпагу ему в спину.

– Но Данте увидел бы тебя, – медленно произнесла Шарлотта. – И застрелил.

Стюарт пожал плечами:

– Он, скорее всего, промахнулся бы. Я не собирался стоять на месте и дожидаться, пока он прицелится.

Шарлотта покачала головой:

– А мог бы и не промахнуться. Теренс не хотел твоей смерти, Стюарт.

Стюарт обдумал сказанное. Мог ли Теренс ворваться в комнату, чтобы не дать ему рисковать жизнью? Стюарт не считал это возможным. Сам он и не задумался, прежде чем поставить свою жизнь под угрозу, чтобы спасти Шарлотту и Сьюзен, но мог ли Теренс подвергнуть себя опасности ради спасения Стюарта? Это противоречило всему, что Шарлотта о нем знала.

– Так или иначе, прекрасно сознавать, что чертов негодяй сейчас в Ньюгейте.

Стюарт сжал ее руку:

– Тебе лучше присмотреть за Лючией, пока она, в поисках спрятанных сокровищ, не начала разбивать все другие статуи. И кстати… – Он помедлил: – Эти рисунки, скорее всего, подлинные. Настоящее итальянское сокровище.

– Господи! – ахнула она.

– Что мы будем с ним делать?

Шарлотта беспомощно развела руками:

– Не знаю. Лючия, возможно, права. Их следует каким-то образом вернуть в Италию.

– Согласен, – кивнул он. – Но мы подумаем об этом позже. Еще несколько дней роли не сыграют, особенно после стольких лет.

– Ты прав.

Шарлотта с улыбкой направилась к двери, но на пороге обернулась:

– Что Сьюзен отдала тебе?

Стюарт выудил из кармана кольцо и протянул ей.

– Это принадлежало матушке. Перед моим отъездом из Лондона она велела отдать его моей невесте.

Улыбка Шарлотты померкла. Стюарт сжал в кулак ее руку, в которой она держала кольцо.

– Я отдал его Сьюзен, потому что мои нервы были готовы лопнуть от напряжения, – тихо признался он. – Еще до того как я встретил тебя, понял, какая это ошибка – жениться на девушке, которую не люблю. Но я подумал, что чем скорее покончу с этим делом, тем лучше. Но если бы не это кольцо, мы никогда бы не оказались здесь месте.

Шарлотта недоуменно подняла брови. Стюарт весело ухмыльнулся.

– Именно из-за кольца я вторгся в твой дом. Я желал его вернуть. Именно кольцо привело тебя ко мне на квартиру, где мы поняли, как идеально друг другу подходим…

– В самом деле? – ахнула Шарлотта.

Стюарт, широко улыбаясь, продолжал:

– А потом ты предположила, что это я виновен в исчезновении Сьюзен, поскольку представить не могла, что какая-то женщина может передо мной устоять…

– Перестань, – взмолилась она, смеясь.

– А потом я помог тебе искать ее, потому что не мог устоять перед тобой, – закончил он. – И вот мы здесь, как и было предназначено судьбой.

Ее лицо смягчилось, и он просто не смог не поцеловать ее.

Снова улыбнувшись, Шарлотта ушла, а Стюарт спустился вниз, в покои отца, и постучал в дверь его спальни. Он был готов ко всему, но чувствовал себя слишком счастливым, чтобы тревожиться о чем бы то ни было. После того как из-за него Теренса ранили, его, вполне возможно, раз и навсегда лишат наследства и выгонят из дома.

Дверь открыл отцовский камердинер.

– Как мой отец? – спросил Стюарт.

– Отдыхает. Вы можете войти.

Стюарт поколебался:

– Если это не слишком его утомит.

Камердинер покачал головой, и Стюарт вошел в комнату. Теренс сидел в кресле у камина. Его раненую ногу уложили на другой стул и прикрыли пледом, под которым прятались повязки. Полуприкрыв глаза, он смотрел в окно. Одутловатое лицо было болезненно-серым.

– Я пришел проведать тебя, – начал Стюарт.

Казалось, что сцена в пустом доме произошла годы назад. Слишком много всего было между ними, чтобы ожидать, будто один момент полного согласия сметет все плохое.

– И сказать спасибо за твою помощь. Мадам Гриффолино и мисс Траттер тоже посылают свою искреннюю благодарность.

– Она дочь Генри Траттера, – выдохнул Теренс. – Верно?

– Да, – удивленно ответил Стюарт. – А Сьюзен – дочь ее брата.

По-прежнему хмурясь, Теренс кивнул.

– Я узнал ее пистолет. Сам подарил набор пистолетов ее отцу. Мы с Траттером когда-то были лучшими друзьями. Он был хорошим человеком, непоколебимым в принципах и твердым в верованиях, и по праву этим гордился. Но до самой смерти сожалел о том, что в момент гнева отослал дочь, и искренне раскаивался в этом весь остаток жизни.

Стюарт неловко переступил с ноги на ногу. Такого он не ожидал.

– Он ни разу не написал ей. Она уверена, что отец ее так и не простил.

– Он был слишком горд, чтобы признать свою неправоту. Много лет надеялся, что она напишет ему сама, попросит разрешения вернуться. Но этого не случилось. А потом, когда было уже слишком поздно, он пытался ее найти. Но она исчезла. Родственники, к которым он ее послал, понятия не имели, куда она уехала, а к тому времени он был слишком болен, чтобы вести поиски.

– Ее брат знал, где она, – резко бросил Стюарт. – Если бы отец хоть раз смирил свою гордость и спросил сына…

– Да-да, – отмахнулся Теренс. – Не спросил. Это она должна была прийти к нему, умолять о прощении.

– К несчастью, она так же горда и сильна духом, как и отец.

– Похоже, так и есть, – вздохнул Теренс, глядя на раненую ногу. – Она всадила пулю в этого негодяя.

– Да, прямо в руку, когда он заносил нож над моей спиной.

– Хм-м-м, – промычал Теренс. – Верный глаз.

– И твердая рука, – добавил Стюарт.

Теренс фыркнул – неужели насмешливо? – и наконец глянул на Стюарта.

– Ты влюблен в нее, не так ли?

Застигнутый врасплох Стюарт кивнул. Какое дело Теренсу до того, кого он любит и влюблен ли вообще?

– А она? Любит тебя?

Стюарт снова кивнул, на этот раз медленно, настороженно.

– В таком случае тебе лучше на ней жениться, прежде чем ей сделает предложение кто-то другой. Она человек стойкий и отважный. Этого не отнимешь.

– Так и есть. – Стюарт откашлялся: – Я уже просил ее выйти за меня, и, к моей радости, она согласилась.

– Прекрасно. – Теренс поджал губы. – Можешь получить назад свой доход. Хорошая жена всегда удержит мужа от неприятностей. Передай ей мою благодарность. Скорее всего, она спасла нас обоих, не говоря уже о девушке.

Теренс снова отвернулся к окну, и Стюарт, посчитав, что беседа закончена, причем гораздо более благоприятно, чем он мог ожидать, собрался уходить.

– И она также напомнила мне, что гнев может быть неправедным, – неожиданно добавил Теренс. – Траттер отослал дочь, наказав ее за то, что совершил мужчина, заслуживавший куда более серьезной кары. Он знал это. Передай ей, что он это знал. Когда его ярость остыла, Гарри понял, что тот человек воспользовался наивностью молодой девушки, а он, отец, не сумел ее защитить. Но к тому времени было уже слишком поздно. Сделанного не воротишь, но он сознавал, что вина лежит не только на ней.

Все это время Теренс судорожно перебирал складки пледа. После долгого молчания он показал на стул:

– Сядь.

Стюарт медленно опустился на сиденье. В душе зрело нехорошее предчувствие по поводу того, что собирался сказать отец, и он был вовсе не уверен, что хочет это слышать. Только не сейчас.

– Ты не мой сын.

Стюарт старался оставаться бесстрастным. В конце концов, он уже знал это.

– Но ты и не сын моего отца, – добавил Теренс, пристально взглянув на него. – Знаю, некоторое время ты в это верил, как, впрочем, и многие наши знакомые.

Стюарт задохнулся от удивления и ужаса. Какова же истинная правда?

– Ты, – продолжал Теренс, – сын моего брата.

Стюарт моргнул от изумления, пытаясь хоть что-то вспомнить:

– Твой брат? Но он умер до моего рождения.

Откинувшись на прислоненные к спинке кресла подушки, Теренс кивнул.

– За восемь месяцев, если быть точным. Он обольстил твою мать, молодую, доверчивую девушку. Она всегда благоговела перед ним, а он использовал ее ради собственного наслаждения. И несомненно, она была не первой, кого он потом бросил. Зато она, единственная из соблазненных девиц, имела любящего, заботливого отца. Когда обнаружилось, что она забеременела, ее отец пришел к нашему и потребовал, чтобы Найджел на ней женился. Но Найджел был слишком горд и только посмеялся над таким предложением. Она была дочерью фермера, он – наследником Белмейна. Наш отец очень рассердился и дал ему день на раздумье. Либо он женится, либо лишится наследства.

Ты можешь посчитать Найджела подлецом, но именно отец так его избаловал, он вбил ему в голову, что он стоит выше осуждения окружающих. Белмейн считал, что по-прежнему может приказывать сыну, но Найджел слушался только себя и не собирался подчиняться никому. Услышав, что ему предстоит жениться или остаться без единого пенни, он пулей вылетел из дома. Объявил, что поедет в Лондон, найдет богатую невесту, и поскольку Белмейн не мог полностью лишить его наследства, Найджел решил просто переждать бурю. Вскочил на коня и ускакал, не слушая Белмейна, кричавшего ему вслед о долге и чести.

Теренс снова помедлил:

– На следующее утро Найджела нашли на дне пропасти. Должно быть, его лошадь испугалась, потому что они оба свалились туда и сломали шеи. Белмейн был вне себя от горя: его наследник и любимый сын погиб! Отец девушки, видя, что шансы спасти ее честь вот-вот исчезнут, снова пришел к Белмейну и сказал, что просит две тысячи фунтов, чтобы дочь с ребенком начали новую жизнь где-нибудь в другом месте. Но мой отец хотел это дитя, ребенка Найджела, следующего истинного виконта. Если бы девушка уехала, ребенок бы исчез вместе с ней.

– И ты женился на ней, – пробормотал Стюарт почти беззвучно.

Теренс улыбнулся одной из своих редких неподдельных улыбок.

– Я любил ее с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать, – тихо пояснил он. – Она была так красива, нежна и весела! Но когда Найджел обратил на нее внимание, она перестала глядеть в мою сторону. Думаю, она действительно его любила, потому что после его смерти разительно изменилась и так и не стала прежней. Но я любил ее и женился.

Стюарт опустил голову и нахмурился. Разве в подобных обстоятельствах сам он не возненавидел бы ребенка, доказательство любви жены к другому мужчине? Если бы Шарлотта…

Он растер горящие глаза ладонью. Смог бы он разлюбить Шарлотту, даже если бы она носила ребенка от другого любовника? Стюарт не знал, но в глубине души подозревал, что никогда не сможет с любовью взглянуть на такого ребенка.

А его мать! Бедная мать, оставленная с разбитым сердцем, вынужденная выйти за другого ради своего ребенка… Она никогда не любила Теренса или Белмейна. Но всем пожертвовала ради Стюарта.

– Мы могли бы ужиться с грехом пополам, – продолжил Теренс тем же отчужденным тоном. Давно миновавшее счастье придало мягкости его чертам и заставило казаться моложе и красивее. – Она отчаянно хотела тебя, а я хотел, чтобы она была счастлива. Твердил себе, что, как только родится ребенок, мы начнем сначала. У нас будут свои дети, и она забудет брата. Я ждал. Ничего не говорил, ничего не делал. Дожидался, когда родишься ты, и она наконец обратится ко мне. Но этого не произошло. Она умерла в родах, оставив меня растить бастарда моего брата как собственного ребенка.

Мир Стюарта рухнул.

– Что?!!

Теренс отвел глаза.

– Ты был грудным младенцем и нуждался в матери. Амелия была бедной родственницей твоей настоящей матери. С одобрения Белмейна мы едва ли не тайно обвенчались, чтобы выдать ребенка за своего.