Но тут вмешалась мама… Опять со своими увещеваниями, что внучке нужна полноценная семья: и мама, и папа. И что Каро совсем свихнулась на своей работе. Приезжала, разговаривала, убеждала. Сергей винился, клялся в любви… На нее наседали. Машутка ревела, разжалобленная папашиными обещаниями.

Каро медлила. И дождалась.

Приехала однажды к матери с разбитым в кровь лицом, с нервно всхлипывающей Машкой на руках, позвонила в дверь родительского дома и с порога спросила:

— Что? И это терпеть?

И вот тут впервые вмешался отец… Без слов уехал, забрал все вещи дочери и внучки, а Сергею на память оставил сломанный нос. Мать причитала, но больше о полноценной семье не заикалась.

Каро выдохнула. Выдохнула и поняла, что ей вообще не нужен никакой пресловутый муж. У нее есть все, что нужно: обожаемая дочь, ради которой сдвигались дела в рабочем графике, есть работа, жилье и возможность ни в чем себе не отказывать. Нет любви. Да и нахрен бы она сдалась? Не девочка — переживет.

Мама покаянно забирала внучку с пятницы на субботу к себе каждую неделю в надежде, что дочь еще устроит свою личную жизнь, а Каро тратила это время на кратковременные романы, даже не помышляя искать Мужчину! Ибо нет их, и точка. Есть жалкие подобия.

И мальчик несомненно из той же породы. Пока наивен и не испорчен, но дайте ход времени, и все необратимо встанет на свои места.

Забыть и не думать о нем!

Каро встретилась с подругами-одногодками в ресторане — текила, закусочки-салатики, караоке, хохот, циничное общение на уровне: «Ду на нах… У него член маленький!» Подруги — годами заработанные, временем проверенные: такие же проженные, злые, незамужние разведенки. Кто в активном поиске, кто, как и Каро, себе на уме, на своей одиноко-распутной волне, без планов строить семью и заводить серьезные отношения. Были за тем мужем, знаем, хватило! Дети есть — считай, состоялись по жизни. В плане финансов — у всех по-разному, но бедствующих не имелось. И можно говорить что вздумается — никаких косых взглядов и надутых презрительно губ.

Машутка сегодня у бабушки — можно расслабиться.

А расслабиться хотелось по полной программе, потому что мысли о мальчике в конец вымотали. Поэтому хмельной глаз оценивающе скользил по представителям противоположного пола. Тухляк! Видимо, после ресторана будет ночной клуб.

Соседний столик заняла компания парней: модненьких, хорошеньких, беспонтовых. Студенты. Не мажоры и не золотые мальчики — Каро по одежде прочитала, сколько у них наличности в кармане. Будут пить дешевое пиво, обсуждать какую-нибудь свою, типа, взрослую фигню, без конца пялиться в телефоны — контачиться, флиртовать с официантками и, скорее всего, выискивать, с кем поразвлечься. Смешно, компании, статус, возраст — разные, а цель у всех на пятничную ночь — одна.

Каро почти потеряла интерес к ребятам, почти отвернулась, как вдруг наткнулась на ясно-голубые, пронзительные глаза, радостно поблескивающие в приглушенном свете ресторанного пространства.

Это был он. Мальчик с остановки. Смотрел, не отводя наивно-восхищенного взгляда… И выглядел немного взрослее в белой обтягивающей футболке и серых джинсах-скинни.

Не просто хорошенький — красивый. Юный, упругий, как мячик, худощавенький, без обрюзглости и обвислых мышц на руках. Может, не восемнадцать? Иначе кто б ему алкоголь продал. Но не старше двадцати, точно.

Каро задорно тряхнула волосами, бросила подружкам, что ей нужно «попудрить носик», и под пошлые смешки встала из-за стола. Демонстрируя секси-мини-платье, призванное гордо обтянуть и показать все, что можно и нельзя. Изящной походкой грациозной кошки в загуле продефилировала мимо столика на секунду замолкших студентиков. А то! Это вам не девочки в пинетках. Это, пардон, женщина в соку. И не то чтобы хотелось сразить наповал, но слегка покрасоваться… К чему ей влюбленная малолетка? Решила уже все для себя.

Но как же смотрит, как смотрит! Не грязно, не оценивающе-похабно, не раскладывая на первой попавшейся поверхности… А словно на богиню. Даже про пиво забыл и телефон в сторону отложил. И на друзей не реагирует. Каким-то безумно-щенячьим, преданным взором смотрит… Так на нее в последний раз смотрел Антон, когда выяснилось, что дураки оба, а время упущено: он уезжает, а Каро остается. И на мгновение стало грустно от той забытой, упущенной первой любви. И подумалось про букетики васильков.

Вернулась, подкрасив губы. Включилась снова в разговор с подругами, каждой клеткой тела ощущая светлый взгляд мальчика на себе. Ощущая и отвечая не менее пристально.

— Я тя умоляю… — вдруг фыркнула ей на ухо Мариша, уловив забавную игру Каро с ясноглазым. — На детей потянуло?

— Ну прелесть же, — хохотнула Каро.

— Ага, прелесть. Сидит и пасет добрую мамочку, которая заплатит за выпивку и новый айфончик подарит, — ехидно бросила подруга.

Ее слова отрезвили, как пощечину отвесили. Краем глаза заметила, как мальчика пихает под столом приятель в бок и тоже что-то нашептывает, косясь насмешливо на Каро.

— Может, в клуб? — спохватилась Каро. — Сколько уже жрать можно?

— Тема, — поддержала Мариша.

Расплатились, оставили щедрые чаевые, с шумом покинули ресторан и весело загрузились в такси. Каро больше ни разу не оглянулась на столик ребятни.

Глухой, гулкий бит, пульсирующий по венам, толпа народу, пытающего урвать свой праздник жизни в стенах порочно-отвязного заведения. Дым сигарет в лаунж-зоне, кальян, красное вино на столе, танцы-танцы-танцы…

Каро распирало изнутри: тело подрагивало от громкой музыки, глаза влажно-мутно-пьяно блестели, подруги казались расчудесными блядями, с которыми и в разведку не страшно пойти. После очередного глотка рубиновой жидкости потянуло в зал, в самый центр, под перекрещивающиеся огни. Устроить им всем тут кузькину мать: вот как танцевать надо, по принципу: «Один раз живем»! А то что наутро едва с постели встанет… Так то завтра будет.

Каро его не видела — кожей почувствовала тот же чистый, искренне-восторженный взгляд. И вдруг занервничала: как? Он здесь зачем? Зачем маленьким мальчикам смотреть на пьяных теток в кураже?

— Можно… Можно угостить тебя коктейлем? — услышала Каро робкий голос, когда запал внезапно пропал — захотелось пойти в туалет, подправить боевой раскрас, снять первого попавшегося, более или менее пристойного парня и смыться домой. Подальше от мальчика. И чтобы грязно, похабно, до тошноты. Чтобы мерзко потом было. И романтический порыв сдох, увянув, как букет васильков.

— Может, это я тебя угощу? — усмехнулась Каро, оборачиваясь. Парнишка храбрился, но был испуган собственной наглостью до чертиков. В его несчастных глазах цвела безысходность от осознания, что отошьют ведь сейчас, грубо и позорно.

— Н-нет, меня не надо, — качнул головой мальчик и растерянно улыбнулся, на щеках обозначились ямочки. И Каро обожгло, накрыло, вмяло. Такой свежий, такой изумительный и наверняка сладкий. И пахнет небось стиральным порошком, недорогими духами и юностью. И на ощупь — горячий, гладкий, бархатный.

— Идем, — решилась Каро и подхватила его за руку. Плевать на подруг, плевать на то, что дура, на все плевать! Пусть будет одна ночь… С тем, кто волнует, будоражит, тревожит. С кем хочется целоваться до одури, сминая мягкие, полные губы. Вспомнить о том, что когда-то и ей было семнадцать, и розовые очки на глазах, и все планы на будущее — солнечные. Просто остаться наедине с мальчиком, который напоминает о первой любви. Тогда… с ним… ничего так и не случилось. Может, получится урвать сейчас? Одну ночь.

Его ладонь была сухой и теплой, он торопливо лавировал за ней среди отдыхающих и, перекрикивая музыку, сбивчиво объяснял:

— Меня Вася зовут. Мы с друзьями… А там ты… Я на остановке автобус ждал. В музыкальный колледж. Я на звукорежиссера учусь. И тут снова… И опять… Я очень хотел… Эти цветы, но боялся… Поехал наугад и нашел… Ведь ты…

— Сколько тебе лет, Вася? — насмешливо поинтересовалась Каро, когда они вышли на улицу. Она полезла в мизерную сумочку за сигаретами. Закурила, пытаясь немного прийти в себя. В упор посмотрела на мальчика.

— Двадцать… три… два… Двадцать два, — смутился, — будет. В следующем году.

Трындец! Десять лет разницы. Замечательно. Докатилась.

— А тебе? Двадцать пять? — наивно спросил мальчик.

— Угу, двадцать пять, — хмыкнула Каро.

— А как тебя зовут?

— Каро.

— Каро? Каролина? Или?

— Просто Каро, — пожала плечами она. — Так и чего ты хочешь, Вася? — любопытно, спасует или нет?

— Я… Я… — парнишка опустил глаза, покраснел и нервно потер тыльной стороной ладони запястье. И у Каро приключилось затмение разума: сигаретный дым она уже выпускала в легкие мгновенно ответившего на поцелуй Васи. Его губы на вкус были еще лучше, чем представлялось. Он целовался немного неумело, но пылко. От его тела исходил жар, окончательно оплавивший мозги.

Каро не дала мальчику опомниться и осмотреться — нечего изучать и исследовать ее личное пространство, квартиру. Ему незачем знать о ней больше, чем он узнает этой ночью.

Просто секс.

Она прижала его к стенке, с порога увлекая в поцелуй, начавшийся возле клуба и продолжившийся в такси. Вася, задыхаясь, шарил лихорадочно руками по ее спине в поисках опоры, откидывал голову назад, подставляя шею, подбородок под ее ненасытные губы… Хотелось испить его до дна, распробовать, убедиться, что мальчик — морок, ее глупая тоска по несбывшемуся, что он не опытен, не интересен и жалок. Хотелось, чтобы с ним все вышло смешно и нелепо, и без сожалений выставить его наутро из дома. Забыть и успокоиться. И жить дальше в своей прочной стальной броне цинизма, презрения и сарказма.

Вася целовался, прикрыв глаза, забывая, как правильно дышать, с короткими всхлипами и тихими стонами. Прижимаясь упругим, разгоряченным телом, возбужденный до предела. Он то ловил ладонями ее лицо, то обхватывал за шею, то сжимал талию и неуверенно поглаживал пальцами ее ягодицы, как будто проверяя, имеет ли право на подобное безумие. Каро забавлялась его робостью, в ответ энергично терлась об него, как кошка в загуле, сжимала его крепкую, как орех, задницу, пробравшись под ремень джинсов, и без намеков утверждала: «Бери. Сегодня можно все».

— Я… кеды сниму? — прерывисто, невнятно спросил Вася, распахивая помутневшие от страсти глаза.

Каро изумленно охнула, разглядывая посиневшую до цвета разбушевавшегося моря радужку, расширившиеся словно под влиянием наркотика зрачки. Мальчик растворился — ее желал мужчина. Усмехнулась. Надо же.

— Сними, — благодушно разрешила она, отстраняясь от него. Вася присел, расшнуровал конверсы, а затем потянулся к ступням Каро и деликатно помог разуться ей. И стягивая туфли с ее ног, трепетно, невесомо коснулся губами лодыжек, дорожкой влажных следов прошелся наверх, забираясь руками под платье, стискивая до синяков ее бедра. Задрал голову и замер, как рыцарь перед своей прекрасной дамой: на одном колене, преданно ожидая разрешения встать.

— Ну и чего ты ждешь? — хмыкнула Каро.

Вася сглотнул, встал.

— Мне… наверное… надо в ванную, — пробормотал он, смущаясь.

— Ну раз надо… — она подтолкнула его в нужном направлении, включила свет, заставивший обоих зажмуриться.

Вася завороженно наблюдал за тем, как она стягивает с себя короткое платье. С шумом вобрал воздух, прослеживая изгибы ее тела, застряв взглядом на тонком, кружевном нижнем белье. Забавно покраснел.

— Ты… — хрипло, — очень красивая.

— Знаю, — самоуверенно тряхнула волосами Каро и принялась расстегивать болты на его джинсах. Вася растерянно наблюдал за ее движениями, затем судорожно сдернул с себя футболку.

Каро оценивающе окинула его взглядом: обычное тело, никаких выдающихся рельефов и косой сажени в плечах. Трогательно приподнятые плечи, острые ключицы, розовые ореолы сосков, безволосая грудь, впалый живот, выступающие тазобедренные косточки, темная дорожка волос, убегающая под ремень. Не тощий, но слишком много еще юношеского. А молочная кожа на ощупь — так и есть: приятная, нежная. И родинки… Много родинок. И пахнет… Нет, не парфюмом и стиральным порошком, а чем-то знакомым, словно Каро уже встречала этот аромат раньше — едва уловимый, терпкий, раздражающий рецепторы, заставляющий жадно его вдыхать. И тут она впервые сама растерялась, поймав себя на том, что обнимает мальчика, пряча лицо у основания его шеи, просто обнимает, вдыхая этот запах, касаясь губами, впитывая его в себя.

И застыть бы, застрять в этом мгновении, чтобы не думать ни о чем, не знать никого, кто был до него, чтобы с чистого листа, как в первый раз… Невинно, неопытно.

Вася услышал ее, подхватил за подбородок, коснулся ласково губ… Одной рукой раздвинул дверки душевой, нащупал кран и включил воду — прохладную и почему-то распаляющую еще больше.