Эппле Гриин - Чудеса на седьмом этаже

Ты решил, что это конец.

Была она, и ты ее любил со свойственной только юности пылкостью, и жил мгновениями встреч, и заходил каждый раз в мечтах так далеко, что распаленная фантазия стонала, задыхаясь под давлением немыслимых переживаний, и боялся лишний раз ее поцеловать в действительности, сбиваясь с мысли от одной ее улыбки. А она, пленившись сладкоголосым певцом, нашла его подобие в реальной жизни, и ты ей стал неинтересен.

Что было дальше?

Банальная история. Мучительная ревность, невыплаканная боль, ничтожные попытки ее вернуть, горькое унижение от осознания собственной нечтожности. Ты пытался бунтовать, заглушая ее равнодушие дешевыми спиртными напитками (на дорогие денег не было), скандалил с родителями, дрался с друзьями и взахлеб читал всё, что под руку подвернется.

Ты взрослел, закрыв свое сердце для наивных увлечений и сделав частью натуры саркастический цинизм и злое неприятие веры в светлое будущее. Тебе трудно дались уроки первой разбитой мечты. Ты так и не избавился до конца от глубоко проросших в твоей душе ростков нигилизма. Едкая горечь проскальзывала в твоих суждениях о людях, и ты не смог избавиться от привычки смотреть на всех девушек свысока.

Каждый раз, когда ты находился в своих фантазиях на сцене в свете прожекторов и ловил на себе влюбленные взгляды множества безликих поклонниц, то думал только об одном: что бы сказала она? Как часто ты прокручивал эту сцену в распаленном обидой воображении! Вот ты спускаешься в зал после концерта с видом небожителя, зашедшего почтить своим присутствием простых смертных, и видишь ее. Она робко и виновато улыбается тебе, она хочет что-то сказать, но молчит, понимая, что миг упущен. А ты, скользнув по ней взглядом, даже не здороваешься. Так и должно быть. Никаких слов. Момент истины. Восстановление справедливости. Ты будешь жить долго и счастливо, а она всю оставшуюся жизнь проклинать свою легкомысленность и страдать, проливая горькие слезы, глядя на твою фотографию.

О, наивность ослепленного бессмысленной местью человека!

Ты так зациклился на ней, что не сумел понять одну простую истину: сердцу не прикажешь, и хотя первая любовь всегда останется первой, но жизнь-то продолжается. Все проходит, и это тоже пройдет. Многовековая мудрость Соломона, а ты ее забыл или не знал. За это поплатился, ведь дважды войти в одну и ту же реку нельзя.

Что было дальше?

Ты ее встретил. Именно в том клубе, где и должна была разыграться античная трагедия. Только вот обстоятельства сложились не по сценарию. Концерта и поклонниц не было, вид небожителя тоже не задался в виду отсутствия первых двух звездных составляющих. Плюс ко всему ты был пьян. Ее увидел издалека, долго не мог решиться подойти. Она тебя заметила сама, приветливо поздоровалась, спросила, как дела, и, не дождавшись ответа, ушла. Все. И не обернулась. Ты так и остался для нее никем, тенью из прошлого.

Я тоже была там, наблюдала за тобой и думала о том, что ты никогда не пригласишь меня на медленный танец, не станешь шептать милые пошлости на ухо и не попросишь номер моего телефона. Мы знакомы уже восемь лет. Столкнувшись со мной случайно на улице, ты долго не можешь вспомнить моего имени, называя меня то Леной, то Катей, иногда Ольгой.

Меня зовут Снежанна.

Это имя не подходит мне. Я знаю. Я слишком невзрачна для него, я слишком обычна и для тебя. Стоит мне только вновь назвать себя, ты начинаешь вглядываться в мое лицо, морщить лоб и припоминать, что мы вроде бы раньше проводили время в одной компании. Ты со смехом рассказываешь какие-то забавные эпизоды, которые происходили с нами, хлопаешь меня по плечу, словно своего хорошего приятеля, обещаешь как-нибудь позвонить и пригласить на кружку пива. И уходишь, вздохнув с видимым облегчением на прощанье. И совсем не помнишь о том, что…

…в музыкальной школе, на предмете сольфеджио, ты сидел рядом с худой, тихой девочкой весьма болезненного вида, которую все звали Жанна, а ты обзывал «Жанкой-пижамкой». Ты провожал ее после занятий до дома, угощал конфетами и дарил бездомных щенков и котят.

Я никогда не напоминаю тебе об этом. Зачем?

В тот вечер ты упал за мой столик, едва спросив разрешения. Предложил угостить «Мартини». Вернувшись с бокалами, ты сел напротив. Потом вдруг выдохнул: «Жанка-пижамка». От неожиданности я едва не поперхнулась.

«Сколько лет, сколько зим», — было твоей следующей фразой. Ты выпил залпом «Мартини» и без пауз, без остановок рассказал мне всю свою такую трагичную и такую банальную историю несчастной любви. Ты почти не смотрел в мою сторону, тебе все равно было, кому изливать душу. Ты нуждался в исповеди, и я приняла ее, ни одним словом, ни одним нечаянным движением не выдав своих подлинных чувств. Я молчала, хотя мне хотелось схватить тебя за плечи, как следует встряхнуть и крикнуть: «Какой же ты идиот!»

Вот я перед тобою. Увы, я не она. Но мне и не нужно быть кем-то, чтобы любить тебя. Я помню, как ты вдохновенно играл на фортепиано, какое у тебя при этом было выражение лица. Ты подавал большие надежды. Но ты их променял на звездную мишуру, став третьесортным музыкантом в местечковой группе, у которой популярности может чуть больше, чем у других таких же «звезд». И все равно я тебя люблю.

Мне нравится твоя манера одеваться, я знаю все твои излюбленные жесты. Мне дороги твоя улыбка и едва заметные морщинки-лучики у глаз. Как в песне, я тебя узнаю по походке, а еще в любой толпе различу тебя по аромату туалетной воды. Мне приятно звучание твоего имени: Александр, Саша, Шура.

До вчерашнего вечера я не теряла надежды. Сегодня все иначе. Я устала от твоего равнодушия.

Ты и я. Мы слишком похожи: оба цепляемся за призрачный фантом идеальной любви, за вымышленные нашим воображением образы, чуждые реальности. Разница заключается лишь в одном: ты живешь воспоминаниями прошедшей любви, а я — несостоявшейся. Всю ночь я сидела на кухне, пила чай и думала о том, что множество романтических историй так и не случилось со мной только потому, что я ни на секунду не допускала мысли об их возможности.

И я решилась. Хватит. Я возвращаю тебе в этом письме твою историю, рассказанную мне в клубе. Она только твоя и не может принадлежать мне, сам храни ее, а я постараюсь просто забыть обо всем. Также на этом листе бумаги я оставляю свою многолетнюю, безнадежную и бессмысленную любовь к тебе, дарю тебе свои пролитые слезы, бессонные ночи, потерянные навсегда бесценные минуты несбывшегося счастья. Ты можешь скомкать письмо и выбросить его в мусорную корзину — я не прошу сохранить его на память. Более того, забудь о нем сразу после прочтения, как о недостойной внимания мелочи. В наслаждении собственным эгоистическим страданием и самоистязанием тебе ни к чему другие заботы.

Прощай».

Сергей сложил слегка помятые листы и убрал их в конверт, найденный им только что под дверью. И тяжело вздохнул.

Он не был кареглазым и тем более теплооким, его не звали Александром, и у него никогда не было знакомой по имени Снежанна или Жанна.

Загадочная незнакомка, подложившая под дверь его квартиры письмо, ошиблась адресом.

Внизу хлопнула подъездная дверь. Сергей вскинул голову и по наитию, не отдавая отчета своим действиям, кинулся вниз. Выскочил на улицу и сразу приметил медленно бредущую в сторону остановки невысокую худенькую девушку с огромными голубыми глазами. В ней не было ничего особенного — просто и скромно одета, немного сутулая, не сказать что красавица, но почему-то его сердце екнуло.

— Эй, подожди! — сжимая письмо, он бросился вслед за незнакомкой. — Ты Снежанна? — спросил обернувшуюся к нему девушку.

— Д-да, — неуверенно ответила она.

— Я… — Сергей бросил взгляд на ее письмо — Снежанна стремительно покраснела. — Случайно прочитал. Думал, это мне… Но ошибся. Я не хотел! — пылко закончил он.

Девушка молчала, пытаясь удержать набежавшие на глаза слезы, а потом тихо проговорила:

— Извини… Боже, как глупо!

— Нет! — вдруг воскликнул Сергей. — Совсем не глупо! — он еще раз посмотрел на письмо и порывисто порвал его на мелкие части. — К черту его, правда?

Снежанна слабо улыбнулась в ответ. Сергей выдохнул, набрался смелости и произнес:

— А что ты делаешь сегодня вечером?..»

— Ну как? — спрашиваю у Ярика, который утром, проспав в моей гостиной почти до одиннадцати, первым делом вытребовал прочитать написанное ночью.

— А они поженятся? — уточняет он, отрываясь от монитора.

— Понятия не имею, — пожимаю плечами.

— Ну вроде ничего так, — рецензирует парнишка. — Я, кстати, тоже как-то был безнадежно влюблен. В первом классе. В Олю.

— И что?

— Ничего. Во втором мне уже нравилась Маша, — и широко улыбается.

— Балбес! — смеюсь, отвесив ему легкий подзатыльник. — Ладно, собирайся! Пошли в магазин за продуктами, — предлагаю. — Да и вообще, неплохо бы подышать свежим воздухом.

На обратном пути с нами в лифт заходит Снежанна — я ее сразу узнала. Ярик толкает меня в бок и делает большие глаза. Я цокаю на него. Но потом понимаю, на что он пытается обратить мое внимание.

Девушка улыбалась.

— Нет. Я не думаю, что нам стоит встречаться, — повторяю в пятый раз в телефон, стоя у окна и уперевшись лбом в холодное стекло. Вот уже третий день подряд Михаила одолевает новая навязчивая идея: наш развод был ошибкой, это лишь временные трудности — у многих пар такое случается, но все еще можно исправить… Нам надо обязательно встретиться и поговорить! — Не надо ко мне приезжать. Миш, я не знаю, кто там и чего тебе насоветовал… Зачем возвращаться к прошлому? Мне это не нужно.

— Ань! — орет с кухни Ярик. — Что делать, если макароны слипаются? А то, кажется, у меня сейчас пудинг получится!

Фыркаю от смеха и выглядываю в коридор, прикрыв трубку рукой, кричу:

— Холодной водой промой! И масла оливкового добавь.

— Ага! — отзывается мой юный кулинар, затеявший сегодня лично приготовить спагетти болоньезе. Боюсь представить, чем нам в итоге придется ужинать, но пущай тренируется.

— Миша, да е-мое! — восклицаю, вернувшись к разговору с бывшим мужем. — Ну что ты несешь? Да это мои проблемы — выйду я снова замуж или нет! — в этот момент он вдруг скатывается к смешным угрозам, напирая на то, что я очень сильно рискую остаться одна на всю оставшуюся жизнь, особенно с моим характером и отношением к супружеским обязанностям, а ведь мне уже не двадцать и не такая уж я красавица, чтобы воротить носом от человека, который готов терпеть все мои недостатки. Офигенный аргумент! Я сразу вдохновилась. — Иди в жопу! — срываюсь. — О себе лучше подумай! Раз ты такой идеальный мужчина, так найди себе, блин, такую же идеальную женщину! На хрен я-то тебе сдалась?

В мой кабинет заглядывает встревоженный Ярик. Собственно, он тоже уже третий день подряд слушает мои ведущие в никуда препирательства с Михаилом, а потом наблюдает за тем, как я нервно курю на балконе и тихо матерюсь. Слава богу, хоть с комментариями не лезет — ума хватает.

Машу ему рукой, мол, иди, тебя не касается, но Яр, не сводя с меня насупленного взгляда, качает недовольно головой, цокает языком и вдруг…

— Зая, я тебя еще долго буду ждать? — громко произносит он басовитым голосом, приблизившись ко мне. — Я уже соскучился! Хватит болтать с подружками! — игриво так.

У меня вытягивается лицо… И Мишин словесный поток тоже прерывается.

Пауза.

— Так вот почему мы расстались, — произносит наконец бывший муж. — Ты, оказывается, уже… И давно? Ты из-за него меня бросила? Поэтому не хотела совместно квартиру покупать? С ним жить планировала? — несет Мишу. — Сука ты! И дрянь! А я-то! — и короткие гудки.

Молчу, хлопая глазами. Откладываю телефон на стол. Нормальный поворот событий. Оборачиваюсь к Ярику.

— Какого лешего? — спрашиваю. — Ты что творишь?

— Ань, — Яр виновато трет кончик носа. — Слушай… Ну а чего он тебя достает?

— Не твое дело! — бросаю. — Ты как вообще додумался до такого?

— Никак. Случайно получилось, — пожимает плечами Ярик. — Блин, ну прости. Но, может… — запинается, — этот твой бывший муж отстанет теперь от тебя.

Кидаю взгляд на телефон.

— Может, и отстанет, — успокаиваюсь. — Но на будущее — без твоих идиотских спектаклей обойдусь. Такие вещи… — замолкаю, вздохнув, — только двое между собой решать должны.

— Ну я же твой друг. Я переживал, — тихо произносит Ярик.

— Друг, — качаю головой с усмешкой. — Ладно, друг… Что там с твоими макаронами?