Обеденный зал показался Ванессе великолепным Стены, покрытые резными панелями, и колонны из красного и желтого мрамора делали его похожим на восточный дворец из «Тысячи и одной ночи».

Слуги бесшумно сновали по залу, поднося одно серебряное или золотое блюдо за другим. До конца обеда было еще очень далеко, но Ванесса почувствовала, что больше ничего не сможет съесть.

Она не ожидала, что ее так заинтересует разговор за столом. Ванесса полагала, что званые обеды в королевской семье проходят сугубо формально — все говорят вполголоса, обращаясь сначала к сидящим справа, а потом к соседям по левую сторону, как того требовал светский этикет.

Принц нарушил эту традицию. Он успел переброситься несколькими репликами чуть ли не со всеми приглашенными, а потом завел общую беседу, в которой мог принять участие каждый.

Гости спорили, отстаивая свою точку зрения, и открыто высказывали собственное мнение. Случалось, что оппоненты сидели на противоположных концах стола, но это не мешало им. Ванесса еще не встречала столь занятных, остроумных и в то же время широко образованных собеседников.

Принц любил цитировать классиков, поражая гостей своими познаниями. Он невольно заставлял присутствующих собраться с мыслями и стимулировал их.

Сегодня вечером принц явно хотел произвести наилучшее впечатление — немного пил и, как с одобрением подумал маркиз, держался весьма непринужденно.

Очевидно, принц рассчитывал, что впоследствии каждый из гостей, присутствовавших на этом обеде, скажет:

— Я бы никогда не догадался, что его королевскому высочеству грозила смертельная опасность.

Перебирая в памяти подробности этого вечера, Ванесса решила, что гости успели переговорить чуть ли не обо всем — о политике и античной литературе, о музыке, книгах и, конечно, о живописи.

Главный импульс неизменно исходил от принца Уэльского, который постоянно высказывал парадоксальные суждения или обрывал фразу на полуслове, желая, чтобы сидящие рядом включились в разговор и поддержали или опровергли его мысль.

Дамы поднялись из-за стола около одиннадцати часов.

— Как жаль, что ваш отец болен, мисс Лэнс, — сказала Ванессе миссис Фицгерберт, когда они перешли в Китайскую гостиную. — Я от всей души желаю ему скорейшего выздоровления.

— Благодарю вас, мадам, — откликнулась Ванесса.

— Принц часто говорил, что хотел бы заказать ему мой портрет-миниатюру, — продолжала миссис Фицгерберт, — но эта идея почему-то не осуществилась. Когда он поправится, мы должны будем к этому вернуться.

— Для отца это станет дополнительным стимулом к выздоровлению, мадам, — сказала Ванесса.

— А вы сами рисуете, мисс Лэнс? — полюбопытствовала миссис Фицгерберт.

— Я помогаю отцу реставрировать миниатюры, — пояснила Ванесса, — а иногда…

Она оборвала себя, не желая говорить лишнее.

Миссис Фицгерберт взяла ее за руку, и Ванесса заметила на ее пальце кольцо, о котором много слышала.

Миссис Фицгерберт уловила ее взгляд.

— Вы смотрите прямо в глаз его королевскому высочеству. Эту миниатюру написал для меня Ричард Косуэй.

Она сияла кольцо и протянула его Ванессе.

— Я так мечтала его увидеть, — призналась Ванесса. — Оно очень красивое, мадам.

— Не правда ли, это была хорошая идея? — заметила миссис Фицгерберт. — По-моему, мистер Косуэй предложил его королевскому высочеству нарисовать наши глаза в 1785 году.

Ванесса разглядывала кольцо, которое ей дала миссис Фицгерберт. Оно было оправлено в золото и окантовано мелкими алмазами, но вместо большого бриллианта в центре его находился искусно нарисованный глаз принца Уэльского.

Ричард Косуэй постарался на славу и, как всегда, оказался неподражаем. Ванесса подумала, что он стремился достичь, как принято выражаться, «безоговорочного сходства».

— Он сделал два кольца, — пояснила миссис Фицгерберт. — Принц часто носит другое, на котором изображен мой глаз, а сегодня вечером мне пришло в голову, что неплохо бы надеть вот это. Последнее время я его почему-то не носила.

— Вы стали законодательницей моды, мадам, — улыбнулась Ванесса. — Отец рассказывал мне, что, когда в Лондоне узнали об истории с вашими кольцами, художников начали осаждать толпы заказчиков. Всем хотелось подражать вам. — Она засмеялась и добавила: — А кто-то из заказчиков даже попросил моего отца изобразить на миниатюре глаз его лошади!

Миссис Фицгерберт расхохоталась.

Ванесса вернула ей кольцо.

— Спасибо, что вы дали мне его посмотреть, мадам, — сказала она. — Наверное, это лучший нарисованный глаз.

— Мистер Косуэй удивительно талантлив, — согласилась миссис Фицгерберт.

Но в ее голосе прозвучали осуждающие нотки, и Ванесса поняла, что ей не по душе образ жизни Косуэя.

Джентльмены присоединились к дамам через несколько минут. Не успел принц войти в гостиную и приблизиться к миссис Фицгерберт, как появился генерал Корнуолл.

Он поклонился принцу и сообщил:

— Оба французских наемника арестованы, сир, и доставлены в Тауэр.

— Наемники? В чем дело? — взволнованно воскликнула миссис Фицгерберт, опередив остальных.

— Полковник Гарднер также просил меня передать вам, ваше королевское высочество, что мальчишка, недавно начавший работать на кухне, также взят под стражу. Он подозревается в пособничестве заговорщикам.

Принц тяжело вздохнул, и его тучное тело, казалось, заколыхалось от этого вздоха.

— Во всяком случае, генерал, сегодня ночью мы сможем спокойно спать, — проговорил он. — Тем не менее я надеюсь, что вы всерьез займетесь охраной дворца и больше не допустите подобного разгильдяйства.

— Я уже принял меры, сир, — отозвался генерал. — В будущем такое не повторится, ручаюсь вам.

— Я на вас рассчитываю, — заметил принц.

— Пусть кто-нибудь объяснит мне, что произошло? — обратилась к собравшимся миссис Фицгерберт.

Теперь маркиз был просто обязан сказать правду. Он вкратце изложил случившееся, и гости, затаив дыхание, слушали, как Ванессе стали известны подробности заговора.

Когда он кончил свой небольшой рассказ, миссис Фицгерберт с дрожью в голосе произнесла:

— Мисс Лэнс, я не знаю, как вас благодарить! Если бы этот дьявольский план удался, удар был бы нанесен в самое сердце Англии. Я уверена, что это повлияло бы на моральный дух нашей армии, да и всего остального народа.

— Да, последствия были бы ужасны, — согласился маркиз, — и каждый из нас в неоплатном долгу перед мисс Лэнс. — Он обвел взглядом гостей принца и добавил: — Как я уверен, его королевское высочество не желает, чтобы эта ужасная история получила огласку за стенами дворца. Ведь она может тяжело отразиться на многих придворных, особенно тех, кто связан с охраной и безопасностью королевской семьи. Вдобавок она способна воодушевить других негодяев на подобное преступление. Вдруг они попытаются сделать то, что не удалось французским наемникам? Возможно, я сгущаю краски, но думаю, что нам следует сохранить в тайне события сегодняшнего вечера.

— Вы правы. Ну, конечно, вы правы, Рэкфорд! — воскликнул принц. — Но я все же очень хотел бы дать знать этим поганым французам, что мы их не боимся. Какие бы козни они ни замышляли, какие бы планы ни строили, они ничего не добьются!

— Я согласен с вами, сир, — заявил маркиз. — Но, на мой взгляд, им лучше оставаться в неведении и строить догадки, что же произошло на самом деле. Пусть они удивятся, не найдя на страницах газет ни строчки о покушении.

— Вы хотите, чтобы они сидели как на иголках? — переспросил принц. — Что ж, неплохая идея. Итак, маркиз предлагает нам всем помалкивать. Я понимаю, что это довольно трудно, ведь среди нас есть дамы, обожающие поболтать.

Он выразительно посмотрел на всем известную сплетницу леди Бессбру.

Она скорчила недовольную гримасу и ответила:

— Вы можете доверять мне, сир. Для меня ваша безопасность важнее всяких рассказов о таинственных происшествиях.

Принц, обожавший ее остроумные реплики, улыбнулся, но миссис Фицгерберт не без ехидства заметила:

— Я убеждена, сир, что вы вправе доверять здесь любому, кто подчинится вашим указаниям.

— Конечно, вы вправе доверять, — по обыкновению нежно и вкрадчиво подхватила герцогиня Девоншир. — Вы можете на нас рассчитывать, но не потому, что вы, ваше королевское высочество, приказали нам молчать, а потому, что мы все вас очень любим.

Гости одобрительно закивали и начали перешептываться, а маркиз повернулся к Ванессе и чуть слышно спросил:

— Вы позволите вас проводить?

— Вам незачем так рано покидать своих друзей, отозвалась она. — Я спокойно доберусь одна.

— Неужели вы могли хоть на минуту вообразить, что я вам это позволю? — осведомился он и смерил ее выразительным взглядом.

Ванесса сразу оробела.

— Наверное, Доркас беспокоится обо мне. Ведь она ничего не знает о том, где я.

— Сейчас я скажу принцу, что отвезу вас домой, и мы уедем, — ответил маркиз.

Он оставил ее в одиночестве и направился к принцу.

Ванесса огляделась по сторонам, боясь, что сэр Джулиус Стоун воспользуется моментом и подойдет к ней.

Но, к счастью, он был увлечен разговором с другой гостьей. Ванесса с облегчением вздохнула.

Вернулся маркиз и с улыбкой сообщил:

— Нам разрешили покинуть дворец.

Принц вновь горячо поблагодарил Ванессу. Миссис Фицгерберт также выразила ей при расставании свою благодарность.

— Передайте вашему отцу, что, как только ему станет лучше, его ждут в Карлтон-хаузе. У меня есть для него ряд важных поручений, — любезно проговорил принц.

Ванесса была рада, что ей не пришлось прощаться с остальными гостями. В этом случае ей бы неминуемо пришлось столкнуться с сэром Джулиусом. Ей повезло, что за обедом он сидел на другом конце стола, но она видела, что он не отрывал от нее глаз, и девушка чувствовала себя очень неуютно под его тяжелым взглядом.

Теперь, спускаясь по лестнице с маркизом, она могла спокойно разглядывать висящие на стенах картины. Она обратила внимание на великолепные полотна Ван Дейка и стоящие в холле скульптуры.

Лакей вызвал карету маркиза, и, когда она подъехала к двери, они сели в экипаж.

Карета, как, впрочем, и другие вещи, принадлежащие маркизу, была замечательна, и Ванесса с удовольствием откинулась на мягкие подушки. Лакей прикрыл их колени легким пледом, и карета тронулась в путь.

Ванесса повернулась к маркизу.

— Идя в Карлтон-хауз, я очень боялась, но все оказалось совсем не так страшно.

— Вам нечего было бояться, — отозвался он.

— Нет, вначале я испугалась, — призналась она. — И дело не только в Карлтон-хаузе, хотя он еще роскошнее, чем я представляла себе по описаниям, но и во всех этих знаменитостях, которые присутствовали на обеде. Я имею в виду друзей принца, то есть и ваших тоже.

— Когда вы познакомитесь с ними поближе, то поймете, что они обычные люди вроде нас с вами, Ванесса, — сказал маркиз. — Они едят и спят, смеются и плачут, рождаются и умирают.

Ванесса улыбнулась.

— Конечно, это разумный довод, но вы прекрасно знаете, что у них может быть много общего с вами, но не со мной.

— Почему же? — поинтересовался маркиз.

— Потому что мы живем в разных мирах.

— Но между этими мирами, как вы их называете, существуют мосты, и мне известны два из них.

— И что же это за мосты? — спросила Ванесса.

— Первый — это красота, — пояснил он, — а вы очень хороши собой, Ванесса, а второй — любовь!

Она вздрогнула, почувствовав страстные нотки, прозвучавшие в его словах, и, сознавая, что они сидят почти вплотную друг к другу в уютном полумраке кареты, Ванесса отвернулась и посмотрела в окно.

Какое-то время она пристально вглядывалась, но не смогла различить ничего, кроме отблеска факела, прикрепленного к дверце их экипажа, да света от встречных карет.

— Я понимаю, как вы сегодня переволновались, и не собираюсь вести сейчас с вами долгий разговор, — начал маркиз, — но нам нужно будет многое обсудить, Ванесса.

— А что… именно? — задала она вопрос.

— Это касается вас, — отозвался маркиз, — и в какой-то степени меня.

Ее глаза расширились от удивления, однако Ванесса даже не повернула голову, и, помолчав минуту, маркиз продолжил:

— Мне показалось, что все эти дни мы были счастливы вместе. Скажу больше, я в этом уверен.

— Вы правы — это было замечательно, просто замечательно! — подтвердила Ванесса.

Она обернулась, посмотрела ему в лицо и чуть не оцепенела, почувствовав, что он вплотную придвинулся к ней.

Маркиз впился в нее жадным взором.