Это был его первый безрассудный поступок. Первый за всю жизнь. Лили заставила его забыть о правилах и дисциплине, подарив взамен нежность. Эдж наслаждался пульсацией возбуждения и близостью Лили.

– Как ваша рука? – спросил он.

– Теперь прекрасно.

– Дайте мне посмотреть.

Она вскинула руку.

– Ближе, – попросил он.

Лили подвинула руку. Эдж закрыл глаза.

– Поднесите к моему лицу.

Кончики пальцев мягче кружева коснулись его щеки и замерли.

– Мне стоило побриться, – произнес он, коря себя и извиняясь перед ней.

– Нет, – только и промолвила она.

И тут она кончиками пальцев коснулась его губ, обводя их контуры, и это ласковое движение взбудоражило Эджа еще больше. Ее руки, скользя по его лицу, словно исследовали все его тело. Он глотнул, и ноготь Лили чуть-чуть царапнул его кожу.

Эдж ужасно напортачил с первым предложением руки и сердца, но его не обучали этому, да он и не ожидал никакого сопротивления. Но он не собирался портить их первый настоящий поцелуй. Тот самый, который должен был остаться в памяти гораздо дольше какого-то апельсинового бисквита.

Он еще крепче сжал Лили в объятиях, чтобы наслаждаться каждой секундой и дарить ей всю свою нежность.

– Так обычно все и начинается, – прошептала Лили, качая головой и отворачиваясь. – Это неблагоразумно.

– Да. Так и есть.

Эдж выпустил ее из объятий, но она не встала.

– Один поцелуй, – умоляюще произнес он.

– Нет.

Но она не оттолкнула его. Не вскочила на ноги – просто сидела, прислонившись к нему.

– Тогда – полдюжины. Двадцать. И это мое окончательное предложение.

Немного отпрянув, он вдруг увидел, как печаль затуманивает ее глаза, или это был страх?

– Это не… Я не могу…

Эдж понял – и призвал на помощь всю выдержку, которая выручала его множество раз. Он ни за что не испортил бы первый поцелуй. То легкое соприкосновение губ в карете было лишь намеком на то, что они могли бы испытать вместе.

– Поговорим об этом завтра. – Он сжал ее пальцы в ладони, снова поднеся их к губам.

Она выскользнула из объятий и поднялась на ноги, так медленно, словно взбиралась на гору.

Эдж тоже не без труда поднялся, понимая, что Лили не спешит уходить. Они снова оказались близко друг к другу.

– Хотите… – Он перехватил ее взор, пытаясь убедить в том, что поцелуй подарит им истинное наслаждение.

– Конечно… Но вдруг потом мне не захочется останавливаться?

– Вам и не нужно этого делать.

Глядя в эти карие глаза, Эдж видел печаль и все те чувства, которые ощущал сам при мысли о том, что, возможно, никогда не поцелует ее так, как хочет, никогда больше не останется с ней наедине. Но он по детским годам помнил, какой серьезной была Лили. Однажды она даже прошептала Эбигейл, чтобы та не беспокоила его, поскольку у него полно заданий. Он же был погружен в свою учебу и часто прогонял Лили, а она по-прежнему выводила на скамье его имя. «Лев как птица пел». Эдж улыбнулся, вспоминая, как обнаружил эту надпись, нацарапанную карандашом неопытной рукой.

Легонько приобняв Лили рукой за затылок, он притянул ее так близко, что смог тронуть губами ее губы, а потом с нежностью прильнул к ней.

– Скоро мы снова поговорим, – заверил он, пытаясь развеять тоску в ее взгляде.

Лили направилась к выходу из комнаты, и Эдж опередил ее, открывая для нее дверь.

И тут Лили бросилась прочь – наутек, как показалось Эджу, от своих собственных чувств. И споткнулась, с размаху упав прямо в руки невесть откуда взявшегося Фокса, отталкивая его к стене. Не растерявшись, Фокс в своей обычной манере тут же привлек ее в объятия.

Подоспевший Эдж одним махом высвободил Лили из рук кузена.

– Убери. От нее. Свои. Руки, – резко выговаривая каждое слово, бросил Эдж.

Фокс вскинул руки, сдаваясь, и его глаза округлились.

– Она сама меня схватила.

– Даже не думала.

Лили отвесила ему пощечину и, изумленно охнув, прижала ладони к щекам и бросилась к лестнице.

– Одно слово хоть кому-нибудь, и я тебя убью! – рявкнул Эдж Фоксу и понесся вслед за Лили.

– Путь истинной любви никогда не бывает гладким, – важно изрек Фокс. – Если понадобится совет – обращайся.

Слова растворились в туманной дали, и Эджу оставалось лишь надеяться, что Фокс ничего не скажет, особенно в ожидании хорошей трепки от кузена.


Лили пронеслась почти через весь его сад, когда вспомнила про лампу и повернула назад.

Эдж выбежал из дома, когда она оказалась у скамьи.

– Лампа, – тихо объяснила она и повернулась к своему дому, но в последний момент передумала и бросилась к Эджу, крепко прижимаясь к нему. – Я пропала.

– Фокс никогда не скажет ни слова. – В голосе Эджа зазвучали приказные и успокаивающие ноты.

– Это не важно. – Она подняла голову и снова прошептала: – Я пропала.

Один его взгляд обнадежил и успокоил одновременно. Их губы слились в поцелуе, которого так жаждала Лили. Ее сердце неистово заколотилось, а тело пробудилось, все больше распаляясь.

Он притянул ее к себе, и боль, изводившая Лили всю жизнь, вдруг исчезла. А потом все застыло, будто скованное льдом.

Эдж отступил, оставив ее одну. Он стоял перед ней, и Лили остро чувствовала свое одиночество.

– Я должен тебя отпустить, – сказал Эдж. – Пока Фоксворти прильнул носом к окну, а луна светит ярко.

Мысли будто разлетелись на мелкие осколки, не в силах собраться во что-то разумное. Лили с трудом выжала из себя:

– Мне никогда не нравился Фокс.

– По-моему, он догадался об этом, когда ты влепила ему пощечину.

Эдж стоял, не шелохнувшись, и Лили так хотелось подойти ближе, чтобы снова ощутить аромат его крема для бритья… На его коже этот цветочный аромат приобретал мужественность, которая притягивала Лили. Она не могла отойти, потому что воздух, в котором носился его аромат, будто заманивал ее в ловушку.

Эдж наконец-то сдвинулся с места. Он спокойно подошел к скамье и взял погашенную лампу. Не проявляя никаких эмоций, он жестом показал, что пойдет следом, и проводил Лили до двери. Потом протянул ей лампу. И все.

Лили чуть не взорвалась от раздражения, снова борясь со слабостью, лишавшей ее дара речи.

Он должен был поцеловать ее еще раз. Неужели он не понимал?

Она во все глаза смотрела на него, ощущая себя беспомощной.

– Спокойной ночи, Лили. – Это был не его голос. Эти слова произнес мальчик, который много лет назад сидел в этом саду за книжками, лишенный возможности играть.

Он нагнулся и поцеловал ее снова, нежно коснувшись губ.

– Думай обо мне сегодня ночью, – прошептал он и ушел.


– Ты была с Эджем, – продребезжал в уши Лили голос Эбигейл.

Сестра стояла на вершине лестницы, держа свою лампу и развеивая все томные чувства, владевшие Лили.

– Ты подглядывала?

– Нет. Фокс слышал твой визг. Он как раз шел ко мне и рассказал об этом. – Она скрестила руки на груди. – Мы ждали и ждали тебя, а ты все не приходила, и я отправила его посмотреть, не поранилась ли ты всерьез.

Ее губы вздернулись в улыбке, словно произнося: «Мы поймали тебя с поличным».

Лили стиснула зубы. Интересно, что именно слышал Фокс?

– Как ты могла догадаться, – она вскинула руку, на которой красовался волдырь, – я обожглась. – Лили сжала запястье, вращая травмированной рукой. – Больно. Очень.

Эбигейл сжала собственную руку и повторила ее движение.

– Я запомню это на тот случай, когда сама закручу роман.

– Эбигейл, ты не можешь губить свою репутацию. Ты собираешься выйти замуж и создать семью.

– И чем раньше, тем лучше. Хотя с Фоксом этот трюк с рукой не сработал бы. Он, – Эбигейл засмеялась, – хитрый.

Ее глаза стали задумчивыми.

– Но если бы я вышла замуж за Фоксворти, то стала бы графиней, а ты могла бы выйти замуж за Эджа и стать герцогиней. Тогда наши дети были бы рождены в сословии пэров. Папа был бы на седьмом небе от счастья.

– Тогда ты должна выйти замуж за пэра, если хочешь осчастливить папу.

– Так ты не планируешь выйти замуж за герцога? – изумленно выдохнула она. – Лили, ты ведь только что встречалась с ним, втайне! Ты же всегда ненавидела… людей, которые ведут себя как…

Лили начала подниматься по лестнице, но, поравнявшись с сестрой, остановилась:

– Я не такая женщина. Мы с ним просто друзья, мы знакомы с детства.

– Вы не были друзьями. Ты говорила, он был высокомерным. Он и сейчас такой. По крайней мере, Фоксворти – человек. По поводу герцога я не так в этом уверена.

– Я влепила ему пощечину.

– Герцогу? – ахнула Эбигейл, разинув рот.

– Фоксворти. Своей рукой. Я разом потеряла всю свою выдержку. Я была наедине с герцогом, и… я начала превращаться в маму. Как я всегда и боялась. Я такая же, как она. Я ударила Фоксворти.

Глаза Эбигейл округлились.

– Что он натворил?

– Я споткнулась рядом с ним, и он подхватил меня, но… я была потрясена, и, когда очнулась, меня обвивали его руки.

– Фокс? – Эбигейл втянула голову в плечи, как черепаха. – Ты уверена, что не перепутала их в темноте?

– Нет. Я пулей вылетела из двери. Наткнулась на него, отбросив назад, и, когда он поймал меня, я не ведала, что творю. Я была сама не своя. В коридоре было темно, и я просто среагировала. Как мама. Совершенно не подумав.

– Фокс такой милый!

Лили закатила глаза:

– Он несет полный вздор, встречается с тобой в темноте, питает чрезмерно нежные чувства к замужним леди, и единственное, что в нем терпимо, – это его улыбка и его красота, которыми он гордится настолько, что теряет всю свою привлекательность.

– Но эта улыбка… она великолепна.

– Еле заметная пронырливая ухмылка не должна тебя очаровывать.

Лили направилась за Эбигейл в ее комнату и села на кровать сестры, заметив, что кухонная книга по-прежнему лежит на тумбочке.

– Фокс красивый. Я могла бы целоваться с ним всю ночь, – выпалила Эбигейл.

– Боюсь оставлять тебя одну – вдруг ты тайком улизнешь обратно, чтобы увидеться с Фоксом, – отозвалась Лили.

– Нет. Ты боишься оставлять меня, потому что иначе сама бросишься обратно к дому его светлости, чтобы попросить его получше поцеловать твой ожог, – съехидничала сестра. – Я запомню эту уловку и при случае воспользуюсь ею. Держу пари, тогда я смогу получить предложение руки и сердца за какой-то час.

– Надеюсь, что так. Чем скорее я вручу заботы о тебе кому-нибудь другому и ты уедешь отсюда, тем счастливее я буду.

Взяв кулинарную книгу, Лили соскользнула с кровати, зажгла одну из ламп от другой и поставила ее на стол рядом с кроватью.

Эбигейл подошла к зеркалу и открыла свою шкатулку для драгоценностей. Вытащив оттуда ожерелье, она приподняла его перед собой.

– Возможно, мне стоит больше времени проводить с Фоксворти. – Она повернулась к сестре. – Он обворожителен.

– Вперед! – бросила ей Лили. – Губи себя.

Но, произнося эти слова, она смотрела в зеркало.

– Хотя ты права на его счет, – улыбнулась Эбигейл, восхищаясь своим отражением. – Фокс – распутник.

Она прижала ожерелье к себе, и Лили заметила, что это было ее украшение.

– Так о чем вы разговаривали с герцогом? – не унималась Эбигейл.

– Возможно, тебе стоит еще раз встретиться с Фоксворти, – сменила тему Лили. – Я вдруг подумала, что у него много замечательных качеств.

– Не уверена, что он – тот самый мой единственный. – Эбигейл приложила изумруды к шее. – Мне нравится Фоксворти, но я не чувствую с ним близости. Он осыпает комплиментами, но держится отстраненно – даже когда целует меня.

– Он должен вести себя именно так.

– На моем месте в его объятиях могла быть любая женщина, и он с таким же удовольствием целовал бы ее. Хотя он мне по-настоящему нравится. Но он напоминает один из твоих рецептов: блюдо получается вкусным, но есть его каждый день – увольте! – засмеялась Эбигейл. – Чем лучше мы с Фоксом узнаем друг друга, тем призрачнее кажутся наши шансы на брак.

– Может быть, вы слишком много думаете, вместо того чтобы следовать чувствам?

Эбигейл кивнула:

– Я не так эмоциональна, как ты. Согласись, мамины вспышки эмоций беспокоили тебя больше. И ты так следила за соблюдением приличий!

– Я не такая, как мама. Уж она-то о соблюдении приличий не заботилась.

– Тебе не нравилось это бурное выражение эмоций, но тебе это тоже свойственно, просто ты держишь эмоции внутри. Ты всегда расстраивалась больше меня. Пресловутый апельсиновый бисквит позабавил бы меня, а потом я благополучно забыла бы о нем. Ты – другая.

– Я не такая, как мама, – повторила Лили.

– Прекрасно. Ты не такая, как она. Только я всегда могла заснуть после ссор родителей. Ты же пыталась успокоить маму, и, сказать по правде, напрасно. Ты и сама это понимала, но не могла вести себя иначе, ведь ты считала, будто обязана это делать.