– Не могу поверить, что сделала это. – Лили боялась, что рядом с Эджем эмоциональная часть ее натуры прорывалась наружу. – Мне не стоило встречаться с тобой сегодня ночью.

– Нет. Стоило. А тебе приходило в голову, что ты могла просто согласиться на мои ухаживания, и мы виделись бы уже в гостиной у тебя дома? Хотя, конечно… – Его дыхание защекотало щеку Лили. – Я тоже предпочитаю свидание здесь. Прекрасный выбор, Лили.

– Если бы мы встречались на людях, это обнадежило бы Эбигейл и отца. И о чем мы разговаривали бы?

– О погоде. – Эдж привлек Лили к себе, заставляя ее трепетать. – О событиях в мире. О кораблях в море. Мне достаточно просто слышать твой голос, остальное не важно.

– Ты говоришь как Фокс.

– Учитывая твою нежную привязанность к нему, это должно тебя радовать.

– Ты ведь понимаешь, я сказала это только для того, чтобы не вызывать у папы ложные надежды.

– Никогда еще в своей жизни я не говорил как Фокс. Наверное, мне лучше и вовсе молчать. – Он прижался к ее щеке носом и коснулся ее кожи теплыми губами. – По-моему, тишина может быть… приятной.

Холодная пуговица его камзола вжалась в ее большой палец.

Лили пыталась сопротивляться его словам. Ей стоило вернуться домой. Она тайком пробралась сюда только потому, что не хотела заставлять Эджа ждать впустую. Она открыла было рот, чтобы сказать нечто разумное.

– Иди ко мне. – Эдж сильнее притянул Лили к себе, обвив ее руками за талию. – Я хочу показать тебе то, что обнаружил недавно. Звезды.

Он сделал шаг вперед и, уперевшись ногой, приподнял ее выше, чтобы Лили смогла посмотреть прямо в небо. Так он и сжимал ее в объятиях, а сверху сияли звезды.

– Ты не похож на себя прежнего, – сказала Лили.

– Знаю. Я чуть не умер дважды.

Он легонько покачал ее.

Звезды блестели ярко, и Лили закрыла глаза.

Эдж крепче прижал ее к себе.

– Я жил ради этого момента. – Он помолчал. – Или чуть не умер, чтобы обрести это.

– Ты испугал всех нас.

– Я отправился проведать своих арендаторов, потому что хотел увидеть, как живут другие. Одурманенный элем человек так нервничал из-за присутствия герцога, наблюдавшего, как топят сало, что споткнулся, и горячий жир выплеснулся мне на ноги. А потом я страдал от боли, и это напоминало лихорадку после моего несчастного случая на воде. Я не хотел тратить время на излечение. Но сделал это. А ты даже не выйдешь за меня замуж. Я ведь выздоровел ради тебя.

– Ты – всего лишь один из великого множества мужчин, за которых я не выйду замуж. И ты выздоровел не ради меня.

– До своего следующего смертного часа я буду верить, что сделал это ради тебя. И если суждено случиться еще одному несчастному случаю, я хотел бы видеть рядом только одну женщину. Одну-единственную.

Лили так захотелось обнять его крепче, согреть…

– Не говори о смерти.

– Только сейчас я понял, что это такое – жить. Лили. – Его голос укутал ее, разливая волны слабости по рукам и ногам. – Скажи отцу, что ты передумала. И позволишь мне ухаживать за тобой.

– Но…

– Но, – Эдж на мгновение прильнул к ее губам, – мы по-прежнему сможем разговаривать с глазу на глаз. По ночам. И ты всегда можешь сказать отцу, что снова передумала. Он к этому привыкнет.

Он потерся носом о ее нос, и их окутало тепло.

– Мы многое поймем о нас самих. Вместе. Я был одной ногой в могиле и не хотел умирать, толком не начав жить.

– А что, если я…

Его губы пробежали вниз по ее шее, не целуя, а решительно скользя, чтобы ощутить вкус и мягкость ее кожи. Ощутить ее, Лили.

Его кудри легонько касались ее кожи. Лили с наслаждением запустила пальцы ему в волосы:

– Позже. Ты всегда можешь передумать позже.

Он окутал ее объятиями и окружил своей силой.

А еще своим ароматом, мужественностью и чем-то еще. Она не знала чем. Но она могла наслаждаться этим чувством всю оставшуюся жизнь и никогда не пресытится этим.

– Но ты ведь не хочешь допустить это, – промолвила Лили.

– Нет.

Их лбы соприкоснулись, а их губы оказались так близко…

– Смотри, как хорошо мы уже знаем друг друга, – заметил Эдж.

Его поцелуй был уже не легким прикосновением, а жизненной необходимостью. Эдж был нужен ей как воздух.

Его пальцы запутались в ее волосах и тут же ослабли, скользнув по ее щеке. Чем легче он прикасался к ней, тем тоньше улавливала Лили каждое ощущение.

– Ты ведь не допустишь, чтобы передумал я, – одними губами произнес Эдж.

Ее пальцы легли на швы по бокам его камзола, не притягивая ближе. Слои одежды отделяли ее ладони от его кожи. Эта ткань дразнила ее, скрывая под собой саму жизнь.

– Пойдем в дом, – прошептал Эдж.

На сей раз Лили сама сжала его руку, и он провел ее к спальне. И снова у его постели горела лампа, но фитиль был притушен так, что поблескивал едва ли ярче свечи.

Эдж стянул с себя пальто, потом расстегнул камзол и бросил его в сторону. Справившись с завязками рубашки, он притянул Лили к себе.

Руки Эджа легли на ее плечи, потом решительно скользнули ниже, и от этого прикосновения у Лили затрепетало все внутри. Ее жакет упал на пол.

Эдж одной рукой стянул рубашку через голову, а другой прижал Лили к себе.

Ее пальцы скользили по мускулам его рук, прослеживая их очертания и впитывая таившуюся под кожей силу. Каждый изгиб его тела соблазнял, дарил наслаждение, и она уже не могла остановиться…

Лили коснулась лицом его кожи, вдыхая аромат мужественности. Открыв глаза, она увидела, как его взгляд потяжелел, ресницы стали казаться темнее, а приоткрывшиеся губы произнесли ее имя. Он спрятал лицо в изгибе ее шеи, осыпая Лили поцелуями. Она медленно коснулась губами его плеча, смакуя его вкус.

Эдж раздевал Лили неспешно. Осыпая поцелуями ее плечи, он сбросил платье на пол, а потом прижал ее к себе спиной и ловко справился с корсетом. Наконец, схватив подол нижней сорочки, он стянул ее через голову Лили, и его руки скользнули вверх, не желая ни на мгновение покидать ее тело.

Взяв Лили на руки, он отнес ее на постель и скользнул рядом, не в силах оставить ее ни на мгновение. Ощущая его руки на своем теле, Лили будто пробудилась к жизни, и прочь унеслось все, кроме ее потребности прикасаться к Эджу.

Когда их ноги переплелись, Лили с удивлением почувствовала грубость его кожи, но тут же вспомнила об ожогах и оставшихся после них рубцах. В сердце Лили вспыхнуло собственное пламя, окутывая негой ее руки и ноги. Подумать только, если бы Эдж не выжил, она умерла бы, так и не узнав блаженства его прикосновений!

Завладев ее губами, он дарил незабываемые ласки, а потом приподнялся и накрыл Лили сверху, покоряя ее своей силой. Уперев локти в постель, он обнял ее, крепко прижимая к груди и удерживая в коконе своей мужественности.


Она выскользнула из постели, неуверенно двигаясь в чужой комнате. Гадая, сколько же времени прошло и когда рассветет. Ей требовалось улизнуть отсюда до рассвета. Лампа погасла, и темнота скрывала Лили даже от самой себя.

Мерный шелест дыхания напомнил ей о том, что в комнате находился еще один человек – глубоко дышащий, спящий. Совершенно невозмутимый и не осознающий ее присутствие.

Она во все глаза смотрела на спящую фигуру, но видела лишь тени. Лили хотелось бы изучать его – гораздо лучше, чем это удавалось в темной комнате, – но она сосредоточилась на ощущениях у себя внутри.

Ее волосы все еще оставались зачесанными наверх, но это едва ли можно было назвать прической. При любом повороте головы выскальзывали непокорные пряди. Лили вытащила из волос шпильки, позволив локонам свободно упасть на плечи. Ее не волновало, что кто-нибудь может заметить ее с распущенными волосами по дороге домой, потому что, если бы ее застукали возвращающейся домой на рассвете, беспокоиться пришлось бы о другом. И все-таки, зажав шпильки в губах, Лили скрутила волосы сзади и закрепила их в пучок.

Почувствовав под босыми ногами что-то мягкое, Лили наклонилась, подняла свою сорочку и натянула ее через голову.

Она хотела коснуться Эджа, но помедлила, не зная, куда в темноте опустится рука. Пальцы скользнули по его запястью, и дыхание Эджа участилось – он очнулся от безмятежного сна.

– Мне нужно идти, – сказала Лили.

Эдж ловко схватил ее за руку, попросив:

– Останься.

И увлек Лили к себе на кровать. Притянув к лицу ее запястье, он стал касаться его щеками и губами, изучая ощущение ее руки.

– Мне и правда пора идти.

– Знаю. Я помогу тебе одеться, – решил Эдж.

Кровать скрипнула, и Лили, поднимаясь, испытала крошечный укол вины – словно кожу царапнуло выбившееся из подушки перышко.

Эдж встал с кровати и поднял что-то с пола. Мягкой поступью он направился к Лили и остановился перед ней этаким внушительным монументом. Потом расправил широкие плечи.

Лили выдохнула. Как много скрывала его одежда…

– Вот, – произнес Эдж, и в его тоне послышался намек на улыбку.

Лили потянулась вперед, коснувшись того, что держал Эдж. Ее пальцы запутались в шнуровке корсета.

Оказывается, Эдж точно знал, где лежал корсет. Или, может быть, нащупал его ногой, когда встал с кровати.

– Где мое платье? – спросила Лили.

– Твое платье? – В его хрипловатом голосе зазвучали веселые нотки. – Наверное, оно еще в саду.

Лили расплылась в улыбке. Значит, он не обратил никакого внимания на их одежду – как и она сама.

Эдж потянулся, найдя ее талию, и легонько подтолкнул Лили, чтобы она повернулась.

– Я зашнурую тебя.

Он потянул за шнурки и искусно, проворно затянул ее.

– Тебе уже приходилось это делать.

Эдж на мгновение замер, потом продолжил:

– Не у меня дома.

– О… – Она немного помолчала. – У тебя есть дети?

– Нет.

Лили шумно втянула воздух ртом, и отнюдь не из-за тесного корсета. Вскоре Эдж закончил со шнуровкой.

– Мы поженимся, если у нас будет ребенок, – постановил он. – Хотя, надеюсь, мы сделаем это независимо ни от чего.

– Ты раньше делал кому-нибудь предложение?

– Только тебе.

Лили снова подумала о его желании ухаживать за ней. Теперь это не повергало ее в отчаяние, как прежде, скорее наоборот, заставляло все внутри трепетать от восторга.

Эдж обвил Лили руками, сцепив пальцы перед ней. Он прижался щекой к ее щеке, и Лили обдало волной аромата крема для бритья, даря истинное наслаждение.

Эдж обнимал ее. Не стискивал в кольце своих рук, даже толком не касался, лишь прижимался щекой к ее щеке.

Лили казалось, что, не пошевелись она, и Эдж обнимал бы ее вечно.

Она провела пальцем по тыльной стороне его ладони.

– Мое платье.

Он сделал шаг в сторону, наклонился и потянул платье, заставив Лили почувствовать натяжение ткани под ногами. Лили сошла с платья. Надо же, а она и не осознавала, что стояла на одежде.

Эдж приподнял платье у нее над головой, надел ею и, расправив, застегнул крючки. При мысли о том, что сейчас им придется расстаться, эмоции захлестнули Лили, заставив застыть на месте. Ей требовалось подавить эту вспышку, быстро и спокойно.

– Надо поторопиться, – произнесла она тоном хорошей гувернантки, напоминающей об уроке.

– Только найду брюки, – отозвался Эдж.

Лили казалось слишком личным наблюдать за тем, как он передвигается по комнате, в конце концов, она была не какой-то там любовницей…

Или все-таки была?

Нет, не была. За любовницами не ухаживают, им не делают предложения. Подруги ее матери ясно дали это понять.

Шорох шерстяной ткани, скользящей по мускулам, вывел ее из состояния задумчивости. В темноте любые звуки отдавались громче обычного.

Лили нашла чулки и перекинула их через руку, а потом всунула ноги в холодную кожу туфель.

И тут Эдж потянулся к ее руке. Он не застегнул рубашку.

– Если мы обнимаемся в темноте, – прошептал Эдж, привлекая Лили ближе, – тогда мы можем делать это и при свете.

– Но брак… Все будут ждать, что это приведет к свадьбе.

– Включая меня, – подчеркнул он. – Но это ведь не обязанность. Не помолвка. Это шанс больше узнать друг друга. И надеюсь, я понравлюсь тебе еще больше.

Лили вдруг подумала о том, как прекрасна темнота. Потому что, взгляни она сейчас на Эджа, и уйти от него уже не смогла бы.


* * *

Эдж проснулся, и мысль о Лили, вернувшейся домой под покровом тьмы, принесла ему ощущение покоя. Он отбросил одеяло и взглянул на сморщенную кожу своей ноги.

Он снова чувствовал себя невредимым.

Он так страдал от боли после того несчастного случая…

Эдж вдруг вспомнил момент, когда настойка опия почти перестала действовать. Позже мать рассказала ему, как он чуть не умер. Снова. Уже в третий раз.

После того ожога он принял какие-то лекарства в доме арендатора, но они не помогли справиться с болью. Эдж тяжко страдал, а потом его наконец-то доставили в его комнату, где он и потерял сознание. Гонт не знал, успели ли дать герцогу настойку опия. А потом арендатор привез врача – и успел выбить ложку из руки Гонта, не допустив опасной передозировки. Человек, которого никогда не приглашали в дом Эджа, спас его.