Замирает над ней. Но не понимает. Невнятное мычание. А она притягивает его к себе за шею.


— Так хочу. Без всего.


Она не видит в темноте, но может представить — как он хмурит брови.


— Соф… Мы же хотели немного подождать… с ребенком? Пока дела наши решим… с компанией… бизнесом. Пару лет… Нет? Ты передумала?


И тут она понимает: если скажет: «Да. Я передумала» — он не возразит. Ни одним словом не возразит. Уверена так, что и проверять не хочется. Но дело не в этом, и давно стоило сказать…


— Я… я принимаю таблетки.


— Какие таблетки?! — она физически чувствует, как его возбуждение сменяется тревогой. — Что с тобой, Соф?!


— Противозачаточные. Ничего серьезное. Назначил врач. Есть небольшие проблемы, но ничего страшного, и со мной все в порядке. Давно хотела тебе сказать. Что мы можем не пользоваться презервативами.


Он молчит. А потом уточняет:


— Точно? Ничего серьезного?


— Абсолютно. Извини, если напугала. И извини, что не сказала раньше. Давно стоило.


— Ничего, — он отодвигается, ложится рядом, на спину. — Я понимаю.


— Что ты понимаешь?


— Презерватив — это не только средство избежать нежелательной беременности. Это еще и защита от… заболеваний. Весьма опасных.


— Серж!


— Нужно доверять партнеру, на сто процентов доверять, чтобы позволить такое, — он говорит спокойно.


— Если ты сейчас скажешь, что я тебе все это время не доверяла, я укушу тебя — так и знай! И, к вопросу о доверии… Я ничем не больна. И ни разу в жизни не занималась сексом без презерватива.


Ответом ей тишина.


— Почему ты молчишь?!


— Пытаюсь не думать о твоих предыдущих разах. Ладно, — пресекает ее попытку возразить. — Об этом действительно не стоит думать. Спасибо, что сказала, Соф. Жаль, что я не могу сказать о себе того же самого.


— Что… Что ты имеешь в виду?


— Был у меня один не самый приятный опыт… — в голосе Сержа — ирония, насмешка над собой и немного — грусть. — В буйной юности. Знаешь, как это бывает… хотя, надеюсь, не знаешь… Нет, я уверен, что не знаешь… В общем, вечеринка, алкоголь, я пьян в дугу. Возвращаюсь домой с двумя — не потому, что такой секс-герой, а потому, что они не смогли договориться, кому я достанусь, а мне — плевать. А дома мы еще по косячку…


— Косячку чего?!


— Марихуаны, — хмыкает он.


— ТЫ?! УПОТРЕБЛЯЕШЬ?! НАРКОТИКИ?!


— Тоже мне — наркотики. И уже почти нет. Так, иногда… под настроение…


Она резко садится на постели.


— Ты… ты давно курил… это?


— В последний раз — в начале лета.


— Ты держишь это дома?


— Угу.


— Где?!


— Ну, в данный момент — в серебристой спальне, в тумбочке под телевизором.


Она срывается с места, и он не успевает ничего сказать. Слышно, как быстро шлепают по паркету маленькие босые ступни. Возвращается — нагая, с портсигаром.


— Это оно?!


— Да.


С шелестом отлетает в сторону тюль, отъезжает в сторону балконная дверь. Через несколько секунд слышен слабый звон соприкосновения выброшенного предмета с асфальтом.


— Соф… — Серж пытается говорить укоризненно, но сам едва не давится от смеха. — Портсигар был серебряный, между прочим. Да и марихуана стоит… немало.


— Вычтешь из моей зарплаты! — отрезает грозно будущая мадам Бетанкур. — В твоей квартире еще есть запрещенные к употреблению вещества?


— Эээ… не знаю… абсент считаем?


— Ты его пьешь?


— Нет. Для коллекции в баре стоит.


— Черт с ним тогда, — она садится, притягивает к груди шелковую простыню. — Рассказывай дальше!


— А дальше… — Серж вздыхает. — Ночью там… в общем… как кролики… На меня в то время марихуана как афродозиак действовала почему-то… — хмыкает смущенно. — Заснули под утро. Проснулся уже после обеда. Состояние — словно бегемот пожевал. Руки чужие с себя скинул, сел. И, знаешь, привычка такая, что ли, сформировалась… В общем, ноги я аккуратно на пол опустил — чтобы не вляпаться… в презервативы. Много же их должно быть, судя по смутным воспоминаниям. А нет. И меня на этом словно клинануло, будто дел других нет — стал искать эти чертовы презервативы. Использованные. Нет. Ни одного. Вокруг — нет. Под кровать заглянул — нет. Я девиц этих на ноги поднял, всю кровать перетряхнул. Нет. Их спрашиваю — смеются. Это, говорят, с твоей стороны разница есть, а с нашей — нет. И тут мне как-то резко так нехорошо стало. Девушки эти… не самого строгого поведения, скажем так. А я их обеих всю ночь без всего… Да, история так себе, — прокомментировал он возмущенное сопение невесты. — В общем, испугался я тогда страшно, Соф. Думал-думал, места себе не находил. На следующий день поскакал в клинику… друг посоветовал… у него там подружка аборт делала. Элитная, частная. Содрали с меня тогда… Нет, не денег. Денег тоже, конечно, но главное — биологического материала разного — для анализов. По полной программе. До сих пор вспоминаю — вздрагиваю. Оказалось еще, что по каким-то заболеваниям результатов ждать очень долго надо — месяц или больше даже. В общем, я как на иголках жил несколько недель. А потом еще… как-то в клубе встретил одну из этих двух. С другим. Да все бы ничего, мне как бы и плевать, с кем там она. Но я вдруг подумал — а ведь она может быть беременна. Моим ребенком. И вот смотрю я на нее — сидит в прокуренном клубе, на коленях у другого парня, пьет коктейль. И при этом у нее внутри может быть уже МОЙ ребенок. Которого я никак не могу… защитить… от такого. Знаешь, меня тогда едва не стошнило. Что-то меня так проняло тогда, — усмехнулся и замолчал.


— Серж… — не выдержала Соня. — Чем кончилось-то все?


— Да нормально все кончилось, — вздохнул он. — Никто не забеременел. Я видел их, несколько раз потом. Ничего. Да и, думаю, меня бы в известность поставили — слишком многое с меня можно было получить. Анализы тоже ничего не выявили. Так что все прошло без последствий. Но выводы я сделал. Долгоидущие. И с тех пор никогда… Софи… Скажешь что-нибудь? Почему ты молчишь?


— Пытаюсь изгнать из своей головы картину тебя с двумя голыми девицами в одной постели!


— Перестань! Это был не я, а какой-то молодой безмозглый дурень! И вообще… — подминая ее под себя. — Мы с тобой были заняты чем-то важным. Перед тем, как затеяли это разговор…


— Серж…


— Я хочу. Попробовать. Как это — по-настоящему. Только ты и я. И все.


— Ты же пробовал уже… — задыхаясь под его поцелуями.


— Это был не я. Это было давно. Я не помню. Не с тобой. Не считается…

А после он замер. Оказался внутри и замер, затих.


— Серж… — она со стоном выгнулась, прижалась плотнее, потерлась. — Почему ты остановился?


— Погоди, — шепнул едва слышно. — Дай… привыкнуть.


— К чему?!


— К тому, какая ты. Гладкая… нежная… горячая. Такая… — выдохнул шумно. — Такая сладкая…


— Ты как в первый раз.


— Именно в первый.


Она нетерпеливо заерзала под ним.


— Сееерж…


— Хорошо, — начиная двигаться. — Хорошо…


И очень быстро становится настолько хорошо, что слышится тихий стон-извинение. Задыхаясь:


— Прости, маленькая… Не могу. Сейчас сам, ладно?… А ты — потом. Хорошо? Не могу больше…


Кончает, не дождавшись ответа. Да он ему и не нужен.


А после, успев уже выровнять тяжелый бег дыхания, гладит ее по спине.


— Пять минут, любовь моя. И я буду готов.


— Знаешь… Иногда мне достаточно твоего наслаждения, — она трется щекой о его плечо.


— Знаю. Мне иногда тоже достаточно твоего. Но сегодня не тот случай, мадам.


— Ладно, — она усмехается. — Раз ты так решил — не буду тебя отговаривать.


— Люблю послушных женщин.


Тут она уже откровенно смеется. А потом спрашивает тихо:


— Тебе понравилось?


— Очень, — отвечает он тоже негромко. — Даже не думал. Что это настолько… иначе. По-другому. А ты? Ты почувствовала разницу, Соф?


— Да, — она чуть смущенно утыкается лицом ему в плечо. — В конце. Я почувствовала. Струю. Сильную. Горячую. Знаешь… — она еще дальше повернула лицо, совсем пряча его в шею любимого мужчины. — Мне кажется, если я пошевелюсь, из меня начнет… — тут она хихикнула.


— Что? Что начнет? — а потом он догадывается. — Ну да… Хм… А ведь правда… — и вдруг кладет руку на ее живот. — Оно осталось в тебе. В тебе осталось мое семя. Моя сперма осталась в тебе.


— Серж! Прекрати!


Он не прекратил. Повторил на разные лады, с разной интонацией и разной громкостью. Когда Софья попыталась зажать ему рот, несильно укусил ее за ладонь. А потом вдруг крепко прижал ее к себе. И зашептал горячо.


— Когда-нибудь мы вот так же зачнем нашего ребенка…


— Да, обязательно! Только прекрати орать об этом на всю спальню!


— Какая разница? — изумился картинно. — Мы же тут одни. А мне нравится говорить об этом. — Нараспев: — В тебе осталась моя…


Тут ему снова заткнули рот ладонью. Но кусаться он больше не стал. Лизнул. И не только ладонь.

* * *

Она выходит из ванной, тихо ступая босыми ногами по ковру. Чтобы не разбудить. Надеется, что… Да, уже спит. Сладко, по-детски положив руку под щеку, ее любимый спит. Вот и славно.


Гасит ночник, осторожно ложится на другой край постели. Можно засыпать.

А не тут-то было.


Он заворочался. Повернулся. Протянул свою длинную руку, нащупал еще одно тело в постели. И, удовлетворенно что-то буркнув, перекатился под бок.


Сильные мужские руки обняли — одна сверху, другая снизу. Одна ладонь тут же облапила ее грудь. Софья едва слышно вздохнула. Может, этим и ограничимся? Но — нет. Другая рука по-хозяйски скользнула по бедру, забралась под шелк короткой ночной сорочки. За спиной что-то недовольно заворчали — владелец руки обнаружил на своей женщине трусики. Но это его не остановило. И, скользнув по животу под тонкое кружево, и обведя привычно пальцем небольшой пятачок темных волос на лобке — мужская ладонь накрыла лоно. И затих, задышал умиротворенно. Мерзавец. Самодур. Князь чертов!

Соня вздохнула тихонечко. Но не выдержала — высказалась:


— Серж, как ты думаешь — я могу заснуть, если ты засовываешь руку мне в трусы?


— Я ничего не делаю, — донеслось из-за спины вполне миролюбиво и очень сонно.


— А если я буду делать так же?!


— Я не против. Делай, — и даже прижался сзади плотнее тем самым местом. Которым он не против.


— Серж!!!


— Ладно, — вздохнул, обдавая шею теплым воздухом. — Ладно. Извини, — рука скользнула обратно, легла более-менее целомудренно — на изгиб бедра. — Другую не уберу! — и даже сжал чуть крепче ее грудь.


Ну да, конечно. На своем стоим до последнего. Ну, хоть что-то удалось отвоевать у этого феодала.


Дыхание его стало размеренным и тихим. Заснул. Ее личный ночной кошмар. А ей не спалось. Усталость же есть, дни совсем сумасшедшие последние, через месяц свадьба, да и дела компании увлекали ее все больше. Но сон не шел. Не шел. А все потому… потому… потому что один гнусный, порочный тип заразил ее своими сверх-неприличными ночными привычками!


Соня вздохнула и перестала бороться с собой. И сдвинула тяжелую мужскую руку с собственного бедра вниз. Пальцы его замерли у кружевной границы. Не двинулись дальше.


— Ну?! Тебя — что, уговаривать надо?!