Лариса Теплякова - Дела сердечные

— Спасибо, Оксана, отрезвила ты меня. Всё я понял, не так уж я плох, — ответил Алексей и вышел из кабинета Жильцовой.

* * *

Анжела вышла немного прогуляться после обеда. Она уже освоилась в Чоховской клинике, правда, существование в больнице казалось ей каким-то ненастоящим, условным, замедленным. Она мало общалась с другими пациентами, и вызывала любопытство, как у больных, так и у персонала.

Чужие взгляды казались колкими, а вопросы — пустыми. Надвигался тихий час, и Анжела поспешила вернуться в свою палату.

Ей снился долгий завтрак с Алексеем у моря, на открытой веранде в «Жемчужине», потом прогулка с ним рука об руку, поцелуи под кипарисами. Поцелуи были так волнующе натуральны, что она открыла глаза. У её кровати стоял на коленях Алексей. Он был одет в белый халат, и он ему удивительно шёл.

— Не пугайся, это всего лишь я, — шепотом сказал он.

— Застал меня врасплох, — Анжела очаровательно улыбнулась.

— Ты дивно хороша! Извини меня за вторжение и говори же, что случилось. Я несколько дней ходил сам не свой! Что изменилось? — нетерпеливо спросил Алексей.

— Говорить о болезнях совсем неинтересно, — уклонилась от ответа Анжела. — Да и пока нет точного диагноза.

— Давай тогда поговорим о нас, — ласково предложил Алексей, присаживаясь рядом. — Скоро ты будешь здорова, и мы поженимся. Ведь так?

— Я не хочу тебя напрасно обнадеживать, — уверенно заявила Анжела.

— Опять этот сухой тон! Почему ты так разговариваешь со мной! Это жестоко! Это нечестно, наконец! — не сдержался Алексей. — Я устал играть в прятки! Я люблю тебя! Я хочу нормальную семью!

— Она у тебя есть.

— Я с тобой хочу её создать!

— Похоже, не получится у нас. Я не подхожу тебе.

— Но у нас есть сын!

— А с Ниной Ивановной у тебя две дочери, — заметила Анжела. — А сына я родила для себя. Ведь ребенка лучше рожать, пока еще сама относительно молода, пока это легко. Ты меня не соблазнял, ничего не обещал, но и я не давала тебе клятв. Мужчина — носитель гена, а женщина рожает и вынашивает. Считай, что ты сделал мне большой подарок.

— Что ты мелешь?! — резко возмутился Алексей.

— Ого, да ты бываешь грубым?!

— Да, бываю, черт возьми! А ты вероломна! Что ты несёшь?!

— Вот, мы уже почти перешли на оскорбления... Так зачем тебе такая жена?

— Мы созданы друг для друга!

— Это тебе показалось.

— Показалось?! Ты сводишь меня с ума! Прошу, образумься!

— Мы с тобой заигрались, — нараспев произнесла Анжела. — Мы оба долго жили в плену своих причуд, во власти чувственных наслаждений. Это приятно, но это еще не всё. Есть скучная проза жизни и борьба за простое нормальное функционирование организма.

— Мы вылечим тебя, мы достанем самые лучшие лекарства, ты будешь восстанавливаться в Швейцарии, во Франции. Где пожелаешь. Оторвись от всей своей минувшей жизни, подумай о нас! Поверь мне, постепенно ты забудешь обо всем! Уж я постараюсь!

— Ты ничего не понимаешь!

— А я не хочу ничего понимать! Я знаю, что ты мне нужна. Я не могу без тебя!

— Не можешь без меня? Да что ты знаешь обо мне?!

— Да, знаю немного, это верно. Ты скрытная, ты таишься от меня. Но ты нужна мне любая! Больная, здоровая, порочная, резкая, ироничная — ты моя!

— Ты думаешь, что наш брак будет удачнее твоего первого брака?

— Да, думаю! Мой первый брак был ошибкой. Я не хочу тащить эту ошибку через всю жизнь.

— Твоя ошибка обросла обстоятельствами. Загляни в будущее. Представь себе пересуды, толки, боль, скандалы, суровый суд родных.

— Меня это не волнует. Я сумею со всеми разобраться сам.

— А если я не разобралась в себе до конца? Возможно, я — чувственная эгоистка. Я наслаждалась, раздвигала грани дозволенного...

— Часто?! Со многими?!

— Не часто. Да и какая разница сейчас... Что было, то было.

— А с Ульрихом ничего ты не раздвигала? Что у тебя было с ним? — не сдержался Алексей.

— Не будь пошлым, Алексей, — строго одёрнула его Анжела. — На этот вопрос я отвечать не буду. Так что оставь свои подозрения при себе.

— Это ты говоришь пошлости и банальности. Как же мне жить с подозрениями, если они возникли? — горячился Алексей.

— Как хочешь. Вообще-то любовь — это, прежде всего, доверие. Слышал об этом? — в своей ироничной манере спросила Анжела.

— Все, Анжела, хватит пустых разговоров! Я обещал Оксане не волновать тебя.

— Вот и не волнуй, — Анжела мягко улыбнулась. — Лёш, мне действительно кажется, что мы заигрались. Ломка семьи — опасный, эгоистичный эксперимент на живых людях. На чужом несчастье счастья не построишь. Я боюсь топать ногами по головам.

— А я не в счёт? Мои чувства топтать можно? Эксперимент со мной ты завершила! Я в отставке! Ты что, меня просто употребила для зачатия?! Ведь что-то ты ощущала со мной?

— С тобой я чувствовала себя безмерно любимой и самодостаточной. Это немало. И спасибо тебе за это.

— Вот-вот! И так будет всегда, пока мы вместе! Будет ещё лучше! Анжела, я прошу тебя, не спеши с выводами. Я больше не буду тревожить тебя допросами, но позволь мне видеться с тобой.

— Хорошо, — согласилась Анжела. Ей и самой было трудно без него.

— Все, пока мне довольно этого. Я буду приходить каждый день и вести себя тихо-тихо.

— Вот и поговорили, — мирно улыбнулась Анжела. — Каждый день у тебя едва ли получится. Я же знаю, как ты занят. Лёш, ты извини, я устала. У меня завтра столько назначений! Оксана Андреевна мне скучать не даёт!

— Все, ухожу. Отдыхай.

Разговор с Алексеем утомил Анжелу, словно трудная работа. Она ощущала полную опустошенность и разбитость. Чуть позже пришла Жильцова, и она была ей рада. У них вошло в привычку пить чай в Анжелиной палате и неспешно беседовать. Ровные интонации голоса Оксаны, уверенные суждения, её доброжелательный взгляд творили чудеса. В ее сильном биополе Анжела успокаивалась.

— Оксаночка, ты бы сказала мне, что меня ждёт, — спросила она. — К чему готовиться? К операции?

— Нет, что ты! — сказала Оксана. — Хирургия — это терапия, доведенная до отчаяния! Все не так страшно. Мы тебя подлечим и отпустим. Будешь потом приходить на контрольные осмотры.

— От сердца отлегло, — призналась Анжела.

— Послушай, сегодня утром у меня был Алексей. Может, ты с ним слишком сурова? Что у вас происходит? Может, не стоит безжалостно жечь свои корабли? — осторожно спросила Жильцова.

— Чем он тебя так растрогал? — с улыбкой поинтересовалась Анжела.

— Отроду не видела ничего правдивее его глаз, — откровенно сказала Оксана. — Мне кажется, он действительно любит тебя.

— Нравится ли судьбе наша любовь? Одной рукой фортуна что-то дарит, а другой отбирает, — задумчиво изрекла Анжела.

— Красиво излагаешь! — полушутя-полусерьёзно подметила Жильцова. — Мне даже на память строки пришли — «запутавшись в тысяче истин, свою мне никак не найти». Откуда это, не помню. У меня отец увлекается собирательством мудрых мыслей и афоризмов. Просвещает и меня.

— Верно, я ощущаю что-то похожее, — согласилась Анжела.

— У тебя переизбыток благородного здравомыслия! — весело заметила Жильцова. — Смотри на всё проще. Любишь — люби, а нет — гони!

Анжела только улыбнулась ей в ответ. Как хорошо иметь ясные, четкие мысли! Как здорово, что они у кого-то есть! Как хорошо иметь такую подругу, как Оксана!

Поздно вечером Анжела стояла у окна. Все корпуса Чоховки были освещены. Клиника походила на огромный океанский лайнер, движущийся в ночи. За каждым окном своя история боли и страданий. «Скоро все угомонятся, погасят лампы, и я усну. А завтра придет Алексей, и день наполнится ожиданием. Наверно, я люблю его, — размышляла Анжелика. — Я очень его люблю, но так боюсь дать волю своим чувствам!»

Даже себе Нина Ивановна Воробьёва не могла признаться в нежной привязанности к своему мужу Алексею, а уж тем более не стала бы кому-то раскрывать свою душу. Поэтому, толкуя с соседкой Алей за чашкой кофе, она сводила разговор к повседневным пустякам.

По телевизору шла передача «Деловая Москва» с участием Алексея Воробьёва. Алю переполняла гордость за успешного соседа, и она зашла разделить свой восторг с Ниной Воробьёвой, надеясь на маленький житейский праздник.

— Костюм у Лёши замечательный! — отметила Аля. — Сидит, как влитой! И цвет хороший! Где покупали?

— Из Германии привезли, — апатично ответила Нина.

— Как здорово, Нин! — восхитилась Аля. — Он тебя в свои поездки берёт!

— Немцы приглашали своих партнеров с женами. Хорошо нас принимали...

— Муж у тебя очень даже интересный! А как хорошо говорит! Про семью спросили — слушай! Про тебя, и про девчонок ваших упомянул! — не унималась Аля, удивляясь равнодушному выражению лица своей соседки.

— Хм, а что он ещё скажет, если мы и есть его семья? — хмыкнула Нина.

— Нин, ты чего кислая-то такая? — спросила Аля. — Посмотри на своего мужика, взбодрись! А, может, шампанского по бокалу выпьем? У меня есть бутылочка, я сбегаю.

— Да нет, голова что-то болит, — солгала Нина.

Алексей действительно говорил энергично и уверенно, улыбался в камеру, но Нина не вслушивалась в его речь. Она-то знала, что передача шла в записи, а снимали её в самом начале лета, когда ещё ничего не предвещало таких досадных перемен в их семье.

Передача закончилась, и начались телефонные звонки. Звонили родственники, сотрудники, знакомые. Поздравляли, а она коротко благодарила. Это длилось чуть меньше часа. Потом ушла Аля, и в комнаты вернулась тревожная тишина.

Нет, не было у Нины пылких чувств к мужу, но отдавать его другой женщине ей не хотелось. И дело было не в материальных благах. И даже не в детях. Девочки вот-вот повзрослеют, сами выйдут замуж. Они хорошенькие, уже сейчас мальчишки заглядываются, так что не останутся без женихов. Алексей уйдет, дочери покинут дом, а она останется одна. И воцарится гулкая тоска, сосущая сердце.

Нину устраивала ее благополучная жизнь. С Алексеем она бывала за границей, ужинала в дорогих ресторанах. Ей нравилась услужливость водителей, уважительность сотрудников фабрики, часто звонивших домой Воробьевым. Было приятно появляться с ним на различных презентациях. Алексей всегда одержим своей работой, но она была его женой, а это статус. Престиж. В её возрасте это ценно. А разведённой женщине все вокруг будут притворно сочувствовать, смотреть вслед с прискорбием, а то и со злорадством. Станут оскорбительно судачить за спиной. Кому интересна она сама отдельно от Алексея? Даже соседка Аля не заглянет лишний раз. Вот, и сейчас она прибегала из-за Лёши! Нет, развод допустить нельзя!

Объявив о разводе, Алексей перестал таиться. Он просто носился со своей честностью, как с флагом, не замечая, что унижает Нину. Подслушивать нехорошо, подсматривать неприлично, выслеживать недостойно. Но Нина решила терпеливо и кропотливо выяснить всё о своей сопернице, не гнушаясь средствами.

В Чоховской клинике работала санитаркой другая соседка, Евдокия Ивановна. Она и поведала Нине о визитах Алексея к молодой женщине. Возмущённая Евдокия Ивановна выяснила все подробности из истории болезни пациентки Комаровой и доложила его жене.

Нина легко связала все добытые сведения воедино. Соперница существовала, имела сына от Алексея, небедно жила, но временно прихварывала. Последнее обстоятельство было Нине на руку. У нездоровой женщины и аура слабая.

Развод похож на огромную чёрную дыру, в которую улетает всё — благополучие, статус, спокойствие и даже разум. Впервые в жизни Нина решила обратиться к силам магии. А вдруг помогут? А уж потом к адвокатам...

Магов и колдунов в Москве оказалось немало. Газеты изобиловали объявлениями. Вначале Нина озадачилась с выбором, но вскоре решила, что чем ближе будет чудодей к Чоховской клинике, тем надежнее получится заговор. Ей везло. Прямо рядом с Чоховкой располагался салон магии колдуньи Варвары. Вначале Нина позвонила. К её удивлению, она услышала автоответчик:

— Вас приветствует салон элитной ритуальной магии колдуньи Варвары! Мы рады помочь вам в разрешении ваших проблем. Оставайтесь на линии, ждите ответа!

Через десять секунд ей ответил глубокий грудной женский голос:

— Вас слушают.

Нина кратко изложила свою проблему.

— Ясно, у вас появилась разлучница, — резюмировала дама на том конце провода. — Можно сделать приворот любимого, отворот соперницы, порчу наслать.