Дмитрий Яровой - Дело Логинова

– Значит, все в порядке. Если он работает с ИПАМ, человек серьезный.

Признаться, меня это задело.

– Вы имеете в виду, что у нас слава наркопритона?

– Нет, Коля, что ты, – она поспешила оправдаться и замахала рукой. – Я просто понимаю, что ни ты, ни те, кто стоят над тобой, не станут связываться с босяком с улицы. Да и владельцы клуба считают, что с этим Вадимом можно иметь дело. Я не знала, как мне к нему относиться. Во всяком случае, пока что он не показался мне полным отморозком.

Моя дружба с Юлией Викторовной очень пригодилась. Теперь мы знаем, что Вадим развернулся шире, чем предполагалось. Долинскому будет любопытно об этом узнать.

– Торопишься? – добавила она, заметив, как я нервничаю. – Может быть, выпьем еще? Я не так часто встречаю людей, с которыми можно поговорить, как с родными. Ты из их категории.

– С удовольствием выпью с вами еще, Юлия Викторовна, – поддакнул я. – Но не более чем два-три стакана, затем – меня ждет друг… Нужно его проветрить и доставить домой, к красивой, но ревнивой жене.

Она грустно кивнула:

– Да, два-три, и мне этого достаточно. Спасибо.

Я улыбнулся и взял стакан.

– Я выпью за тебя, Коля.

– А я – за вас.

– За тебя, – поправила она.

– За тебя, – сдался я. – За тебя, Юля.

Итак, в какой-то мере я «расквитался» с Ильей за «знакомство» с Таней – хотя первоначально не рассматривал сауну как средство расплаты. Просто хотел показать, как живут праздные прожигатели жизни. Это была очередная шикарная глупость. Кто бы мне показал, как выйти из этого состояния?…

Я высадил друга возле его подъезда в районе Голосеевского парка.

– Коля, спасибо тебе, мужик, – лепетал Илья заплетающимся языком. – Не верю, что я это говорю, но – спасибо! Осталось придумать, что Инне наплести… Ну, бывай.

Примерный семьянин выскочил из машины и побежал домой, а я выехал на дорогу и отправился в свою унылую берлогу, прорезая светом фар мрачный снегодождь.

Я был рад, что все так вышло: удалось расслабиться самому, помочь другу и заодно выведать ценную информацию. Все в комплексе. Осталось купить колеса для тестя.

Последние несколько лет Смагин страдал бессонницей и принимал валиум. Рецепта у него не было, потому что по врачам он не ходил из принципа (с детства боялся их), и приходилось латать нервы самолечением. По соседству с его старой квартирой, где теперь жили мы с Таней, в аптеке на углу Владимирской и Богдана Хмельницкого, работала знакомая аптекарша, поэтому покупать таблетки поручалось мне.

На втором этаже аптеки было пусто, и, судя по всему, давно туда никто не заходил – моя знакомая сидела спиной к прилавку и смотрела милицейский сериал по барахлящему телевизору.

– Добрый вечер. Будьте добры, как обычно.

Как обычно, я сунул ей две купюры – одну за лекарство, вторую «за спокойствие». Проблем с этим никогда не возникало, и лишних вопросов мне не задавали. Бабуля подсуетилась и вручила мне два блистера валиума.

Смагин был легок на помине и позвонил мне, не успел я выскочить на улицу. На его вызов у меня стоял звонкий собачий лай.

– Ты до сих пор не дома? – тихо и тяжело проговорил тесть. – Таня тебе не звонила?

– Не звонила, – удивился я. – Она сегодня планировала к подруге ехать на вечеринку, я и не ждал от нее звонка. А что? Я, кстати, только что купил ваши лекарства.

Мне показалось, что я услышал, как Смагин пожевал губы. Новость о лекарстве сбила с него ворчальный тон.

– Ладно, ничего. Завтра тебе в Институт к девяти.

– У меня завтра выходной, – робко возразил я.

– Приезжай, очень надо. Вадим хочет поговорить с нами.

– Кстати, насчет Вадима! – осенило меня. – Я был…

– Завтра.

Смагин не любил долго говорить по телефону.

Оставалось только вздохнуть – не судьба выспаться – вернуться в машину и с минимальным ущербом запарковать ее во дворе.

– Даже туда добрался? – удивился Долинский, услыхав про деятельность нашего начальника охраны в «Горячей точке». – Вот жук-олень!

Мы втроем ожидали Вадима Васильевича в ректорском кабинете.

Разумеется, я не стал раскрывать при тесте цели визита в клуб. Сказал, что заезжал проведать старую знакомую, тем более о моей дружбе с Юлией Викторовной и так знали все. Смагин молчал и слушал, даже не кивая. Складывалось впечатление, что ему вообще нет дела до бизнеса, будь он легальный или нелегальный. Теперь, еще и под валиумом, он казался даже более молчалив, чем обычно.

Вадим Васильевич опоздал на десять минут и извинился за пробки, приземляясь к столу. Начальник охраны по-прежнему катался на своем возрастном оливковом «Фольксвагене», как и в день нашего знакомства.

– Все в порядке, – ответил Долинский. – Что вы хотите нам рассказать, Вадим Васильевич?

Тот просто сиял.

– Начну с интересного. У нас расширение поля работы. Наши люди установили контроль над несколькими крупными ночными клубами и реализуют товар там. В их число входит и «Горячая точка», которую вы наверняка знаете. Я встречался с тамошними…

Я пропустил мимо ушей то, что Вадим говорил дальше. Я понял, как и Долинский с тестем, – мы крепко завязаны на нем. Проникновение криминалитета в ИПАМ не остановить, и наркотиками это не ограничится. Наверняка дальше в ход пойдет скупка краденого, проституция и прочие плюшки.

Смагина, впрочем, эта мысль не так тревожила. Он ощущал опасность происходящего, но слишком сильно любил деньги, а доход это все должно приносить хороший.

– Презентую вам новый вклад в наше общее дело, – Вадим толкнул мне барсетку – Надеюсь, Фонду эти средства пойдут на пользу.

Барсетка прокатилась по столу и приплыла прямо мне в руки. Мы с Долинским заглянули в нее и обомлели: там лежали пять долларовых пачек. Пятьдесят тысяч!

– Надеюсь, вы не будете вникать в подробности, откуда это у меня? – вполне серьезно осведомился он. – Это ни к чему. Эти деньги – аванс, подарок и поздравление с наступающим Новым годом, три в одном. Я получил их от инвесторов, которые верят, что мы их отобьем.

– Что мы должны делать? – Долинский был не на шутку встревожен. – Мне кажется, вы и сами превосходно справляетесь с этим бизнесом. Я не вижу необходимости вам делиться с нами. Или вы хотите чего-то большего?

Смагин молчал и смотрел в стену – он закинулся валиумом перед самым приходом Вадима Васильевича.

– Да, я хочу большего, – ответил Вадим. – Мое руководство жаждет познакомиться с нашей командой. У них интерес к некоторой собственности, находящейся в ведении ИПАМ, в особенности – к земельным участкам. Плюс есть несколько интересных предложений по другим схемам.

Дела принимали более серьезный оборот, чем я себе до этого представлял…

Перед самым Новым годом пришел черед Настиного повышения. Джихад не терпелось назначить свою любимую студентку (не считая меня, разумеется) доцентом, и она протянула этот вопрос на предновогодний Ученый совет.

Как я, наверное, упоминал, я тоже входил в совет в качестве заместителя заведующего выпускающей кафедрой. Естественно, среди всех я самый молодой, но меня это мало задевало – моя компетентность на уровне профессуры, если не выше[25]!

– Ты подготовил речь в поддержку своей любимой женщины? – ехидничал Илья за обедом в «Эгоисте».

До совета оставалось часа полтора, я собирался спокойно поесть и изучить повестку дня, но этот обормот напросился со мной и теперь надоедал тупыми вопросами.

– Джихад сама все скажет, я тут ни при чем, – я пытался отмахнуться и открыл папку, но друг захлопнул ее перед носом.

– Не забудь сказать, что у нее есть два огромных плюса! – лыбился он. – И не забудь руками показать! Главное, не на себе!

– Да что ты идиотничаешь, в самом деле?! – я разозлился. – Нет покоя от дурака. Дай почитать повестку дня. Или ты нарочно мне мешаешь?

– А если и да? Коля, мне скучно.

– В «Грифон» езжай и поработай.

– Успеется, – улыбался друг. – Там все как часы крутится.

– К Инне поезжай.

– Инна занята делами твоего Фонда и настойчиво просила не трогать до вечера…

– Съезди в «Горячую точку», развлекись!

Илья на удивление спокойно махнул рукой и поморщился:

– Не, сам не поеду. Там, конечно, было неплохо, но пиво у них какое-то дурное. У меня так голова болела наутро, я тебе передать не могу…

Пиво? Какое нафиг пиво?

Это все, что отложилось в памяти у Виноградова после сауны? Или он Ваньку валяет?

– Как будто в пиве счастье, – как бы невзначай проронил я, пытаясь проследить за его реакцией, – или для тебя это главное?

– Нет, конечно, главное – это компания, – праведно-спокойным голосом ответил Илья, – но ты ж со мной не поедешь, а кто в сауну ходит в одиночку?

– Там есть кому составить компанию, – продолжал юлить я, подбирая каждое слово, – есть с кем поиграть в партизана.

Илья сдвинул брови:

– Че несешь? Опять пьяным на Ученый совет идешь, партизан гарибальдийский?…

Нет, он явно издевается!

– Нет, просто еще от того косячка из сауны не отошел, – ответил я.

– Какого косячка? – друг смотрел на меня голубыми глазами-блюдцами и невинно улыбался. – Ты что, еще и курнул там что-то?

Да этого быть не может! Вообще все отшибло? Впрочем, учитывая его гипертрофированную порядочность в семейных делах оно и к лучшему – а то б не выдержал, покаялся бы Инне, и неизвестно, что из этого вышло бы…

– Ладно, забудь, – я миролюбиво хлопнул его по волосатой холодной руке. – С кем не бывает? Просто я переутомился.

– Вижу, что переутомился, – согласился друг. – У тебя точно все хорошо?

Я был рад, что он заговорил об этом: давно хотелось поделиться, а самому начинать жаловаться как-то не с руки.

– Все в порядке, – сказал я, и Илья тут же понял, что все не в порядке. – Просто Вадим настойчиво навязал нам дружбу со своим шефом, действующим генералом одной из служб. Это тот самый, что отмазал нас с Долинским от дурацкой истории с взяткой. Так вот, Генерал теперь активно вмешивается в нашу жизнь. Не хочу пока что вдаваться в подробности, но мне сложно понять, чья у нас крыша – правоохранительная или бандитская, поди отличи одних от других…

Илья не был впечатлен глубиной проблемы, поскольку не видел, да и не мог видеть ее в комплексе. Я тоже был далек от полного понимания, но я видел глаза Долинского, когда они с тестем вернулись со встречи с Генералом (меня не стали брать на столь важное мероприятие) – консильери не был так взбудоражен даже во время допроса, когда мы с ним сидели в наручниках, а сержант УБЭП стучал мне по шее.

– Разве это плохо? – развел руками Илья. – Крыша не помешает. Зато теперь можно не бояться никого. Правда ведь?

Я пристально посмотрел на друга. Не, ничего подозрительного – спокойный и улыбающийся препод престижного вуза, успешный предприниматель, не обремененный лишними заботами и тяжелыми мыслями. Но это был все тот же Илюха Виноградов, с которым мы курили на моей кухне в майках-алкоголичках, тот же парень, который когда-то работал на износ, не спал сутками, чтоб купить Инне подвеску к годовщине. По его проницательным глазам и по-прежнему грустной улыбке я понимал, что ни деньги, ни образ жизни его не изменили.

Пожалуй, ему и впрямь не стоило переживать – по крайней мере за свое дело. «Грифон-сервис» никто не тронет. На вотчине Ильи, в которую он вложил всю душу и максимальные предпринимательские усилия, было тихо, как ночью в бане.

Вот о жене бы я на его месте побеспокоился… В последнее время Инна фактически заняла в смагинской финансовой империи второе место – после Долинского. Разумеется, она «всего лишь» бухгалтер моего Фонда, но если консильери был занят, болен или в отъезд, Инна справлялась с делами не хуже его. И наверняка она владела почти всей информацией о финансах, что была у Долинского. А владеть информацией – большая, огромная ответственность…

– Не все так просто, – махнул я, разрывая эту цепочку непростых размышлений. – Давай вернемся в Институт. У меня аппетит пропал.

В январе, сразу после Рождества, на адрес ИПАМ пришло письмо из Швеции, от одного из вузов-партнеров. Факультет политологии в Стокгольме приглашал на стажировку кого-нибудь из перспективных молодых ученых – по обмену. Смагин отобрал это письмо у проректора по международным связям, сказал «сам разберется», кого послать, и привез письмо нам с Таней.

– С февраля – и до лета, блеск просто, – тихо восхищался он (я был поражен, что Смагин вообще способен на это чувство). – Как думаешь, без тебя тут дела не загнутся?

– Вы уверены? Может, есть кто поумнее меня? – спросил я не то из вежливости, не то от нежелания ехать в холодные края…