– Наконец-то явилась наша последняя принцесса! Нальем ей штрафную и поехали!

Я хлопнул в ладоши и нажал на кнопку звонка для официантов, стоящую передо мной на столе. Свет мигом погас, и негромкая фоновая музыка замолчала.

– Это так надо? – спросил басом кто-то из партнеров через минуту, которую гости провели в перешептывании и попытках переглядывания.

– Первый кандидат готов! Девочки, фас! – заорал я.

В тот же миг зал замерцал новыми красками и огнями, грохнула соответствующая музыка, и четверо лучших девочек «Горячей точки» (танцовщицы стриптиза, а не то, что вы подумали!) в костюмах, представляющих мои любимые женские профессии – военная, училка, доктор и дорожный рабочий[30] – стремительно направились на голос одного из адвокатов и выволокли его из-за стола…

…Для стрельбы мы спустились в подвал, где на деньги Фонда с помощью Вадима Васильевича и при попустительстве Юлии Викторовны был обустроен импровизированный тир. Стреляли по мишеням, по бутылкам и картонным фигуркам, среди которых были и члены правительства, и столь нелюбимый Лешей мэр Киева, и Брюханов – препод с ФЭП, который в свое время поставил нашему адвокату единственную тройку, причем по непрофильному предмету, запоров его красный диплом. Последние пять лет профессор Брюханов «отдыхал» по соседству с «Горячей точкой» в сумасшедшем доме на улице Фрунзе, и Леша вознегодовал, что я не приволок его в живую – ну что ж, какой праздник обходится без упущений? Зато я не удержался от соблазна и заказал ростовую фигуру с лицом Летчика. По ней, после моего краткого разъяснения, все с особенным усердием палили из автомата (да, автомат у нас тоже был). Лучшим стрелком оказался сосед по гаражу, которому я вручил приз – отстреленную успешной очередью голову премьер-министра.

В сауну не пойдем, мы уже пьяные, – отказывался один из адвокатов, которого мы пытались затащить в предбанник, – а у меня сердце слабое. А кто моих деток кормить будет?

– Ты ж холостой, Палыч, какие, в качель, детки? – сообразил Леша.

– Ты не прав, Алексей! Настоящий мужчина никогда не знает, сколько у него детей!

Но Палыч – тучный блондин пятидесяти двух лет, один из трех управляющих партнеров «Строльман энд партнерс» – резко передумал, когда я пообещал ему поощрительный приз (если не будет отрываться от коллектива) и указал пальцем на Женечку, ожидавшую в предбаннике, одетую только в фартук.

– Разумеется, только после героя торжества! – возвестил я.

– Стоп, какого еще «героя торжества»? Я не буду, – замотал головой Леша.

– Леша, понимаю, что первой брачной ночи еще не было, роза не сорвана, и ты немного не уверен в себе, но тут нечего бояться, больно не будет! – заверил я. – Просто доверься ей, а там природа возьмет свое, и у тебя все получится. Вот, покури для храбрости.

Помня об опыте Ильи, я подсунул Леше замечательную папироску (снова намутил у Вадима Васильевича, но уже не парочку, а пару десятков – чтоб впрок) – дабы его угрызения совести наутро не терзали, и память отринула все нежелательные моменты.

– А сам-то? Слабо? – хмыкнул друг. – Я буду только если ты будешь!

– Кто там что без меня будет? – прогудел какой-то молодой адвокат с идеальным слухом. – Я тоже хочу! Всем давай!

…Помните, как я рассуждал про глупые поступки? О том, что ни о чем не надо жалеть? Что гулять надо, пока молодой? Так вот, все это – великая правда.

Мы пришли в себя только вечером следующего дня на Старой Дарнице, в квартире моего бывшего одноклассника, а ныне водителя трамвая. Я открыл глаза, посмотрел на часы, которые, к счастью, оказались на руке – пять часов. Пять разных наручных часов было одето на мои руки – три на левую клешню и два на правую. Среди них я узнал только свои и экземпляр Ильи, прочие были незнакомы. Все показывают разное время и все – с треснутыми стеклами.

За окном темно. Утро? Ночь? Мы вообще живы? И почему я лежу на чем-то очень жестком? Ага, это письменный стол. Я предпринял попытку встать, и всего через пять-десять минут это удалось. Огляделся по сторонам.

Под столом, уткнувшись лицом в ботинок, лежал молодой адвокат с идеальным слухом. Илья, Лешка и еще один адвокат, маленький носатый армянин, валялись на полу в гостиной, накрытые горой одеял. В соседней комнате на односпальной кровати валетом спали сосед по гаражу и Долинский – да так, что ступня Долинского очутилась у соседа на макушке. Тот факт, что консильери был в розовом платье, меня почему-то мало смутил. А в ванной, под раковиной, я нашел своего одноклассника – совершенно голого, но в белой вязаной шапочке на голове.

К счастью, оказалось, что чудо-папироски оказывали эффект амнезии только на Виноградова, и мне удалось восстановить картину происшедшего. Для этого я снова, как когда-то в «Шато», представил себя помощником следователя и прибегнул к допросу нескольких собутыльников. С большим трудом, но я заставил их заговорить.

В ходе допроса было установлено, что Палыч и два других адвоката оставили нас утром – оказались слишком серьезными людьми, чтоб ехать на Левый берег к моему однокласснику за добавочным самогоном. Также оказалось, что Долинского теперь до конца времен будут величать «Джессика», потому что он что-то проспорил соседу по гаражу. Суть пари, как не просите, я не могу воспроизвести. Единственное, чего мы не установили – почему все часы оказались у меня. Однако этим фактом решено было пренебречь.

Последними восстали из мертвых Илья и Лешка – выпили больше всех на радостях. Виноградов поднялся первым, покачиваясь, сдернул со спящего друга одеяло, тут же снова упал и зашелся истеричным хохотом: на лбу жениха красовалось начерченной жирным маркером непечатное слово.

– Блин, что мы наделали… – ворчал Леша, когда смог, наконец, разговаривать. – Кучу бабла всадили и перед коллективом неудобно… Логинов, ну ты и падла…

Илью, который был пободрее, эта реплика немного огорчила:

– Слушай, Леша, какой-то ты весь отрицательный!

– Зато реакция Вассермана у него после этой ночи будет положительная! – нашелся я.

– Спичка тебе в язык, котяра драный! – простонал полумертвый Леша. – Сплюнь!

– «Сплюнь» будешь Оле говорить, – искрил я. – Тем более, маркер тебе к лицу.

Наказание последовало незамедлительно: Леша швырнул в меня пультом от телевизора, попав по тому самому месту, куда когда-то на допросе приложился УБЭПовец.

– Зато будет что вспомнить, да?

– Да, это будет твоя самая очешуительная история, – согласился Илья. – Дети, если ты когда-нибудь выстрогаешь их из полена – вернее, из бревна, если верить твоим рассказам о Танечке – будут умолять: «Папка, расскажи еще раз, пожалуйста, как вы с дядей Ильей и дядей Лешей разворовывали казенные средства и бухали! Ты же никуда не торопишься?»

– А дядя Андрей как же? – вмешался слабый голос Долинского из соседней комнаты. – Без меня у вас не было бы средств, умники…

– Ты теперь тетя Джессика, так что захлопнись! – смело ответил я, забыв, что консильери когда-нибудь встанет с постели, снимет платье и может крепко пожать мне челюсть.

Праздник удался.


В понедельник, не отойдя еще от последствий мальчишника, Долинский объявил себя больным, отпустил студентов с последней пары и приперся в мой кабинет – похмеляться коньяком чаем. Теперь, когда он мог посидеть не только в смагинском кабинете, но и в моем, консильери стал как-то ближе и роднее. Да и события мальчишника нас здорово сблизили, потому беседа затянулась. За окном лил октябрьский дождь, и домой нам совершенно не хотелось.

– Ну, неплохо же погуляли, да? – обратился я к Долинскому, после того как зачитал вышеприведенное письмо.

– Издеваешься? Да это была самая лучшая гулянка в моей жизни, Логинов! Я до сих пор с замиранием сердца ее вспоминаю!

Я был согласен. Правда, я посеял где-то конверт, который мне успели передать незадолго до мальчишника в качестве благодарности за услугу, но это было не так несущественно. А главное, за все платил Фонд. Долинский (вернее, «Джессика») придумает, как эти расходы по-хитрому провести.

Наконец чай закончился, и мы собрались уходить. «Джессика» полез за плащом, который он по-хозяйски пристроил в мой шкаф, а я хотел звонить Боре, чтобы тот меня забрал. Тут в матовую стеклянную дверь моей кельи нервно постучали.

– Кого там черт принес?! – с наигранной ворчливостью поинтересовался я.

Так поздно большинство сотрудников уже разошлись по домам.

В двери появился последний человек, которого я ожидал увидеть. Сначала пролезла взъерошенная голова Леши, в чьих светло-карих глазах блестел живенький огонек.

– Можно, Коля? – и зашел, не дожидаясь ответа. – Привет, Джессика, я рад, что застал и тебя! Отлично выглядишь!

Консильери не то усмехнулся, не то оскалился. А я удивился, увидев Лешу в бодром состоянии. Честно говоря, мне казалось, он на неделю попросится в отпуск после такого…

Я молча указал гостю на диван, и тот немедленно оперся на кожаную спинку.

– Чаю хотишь?

– Нет, спасибо, – отказался мой воспитанный друг, заметив наметанным боковым зрением, что в чайнике воды не осталось. – Слухайте, бандиты, у меня тут такая интересная новость…

– Денег дать в этом месяце больше не могу, зась. В ноябре подкопим, и будет все спето-выпито, – зевая, предположил Долинский. Он вроде как не собирался встревать в беседу и готов был уехать.

Леша быстро кивнул и смерил его предупредительносерьезным взглядом:

– Все не так просто. И ты не спеши, пожалуйста, это правда интересно!

Недоуменно пожав плечами, Долинский вернулся в кресло напротив моего стола. А Леша, убедившись, что ему внемлют, начал доклад с таких слов:

– Мы все знаем клуб «Горячая точка».

…Леша все-таки гений, хоть и редкая вредина. И пусть он дальше уверяет всех, что он не еврей, а нос у него такой, потому что он в детстве об бортик бассейна ударился – не верьте.

Его контора, всеми нами любимый «Строльман энд партнерс», стала носителем интересной информации. Оказывается, для мажоритарного акционера борделя ночного клуба, который я – а теперь и вся компания – очень любили, наступили тяжелые времена. Настолько тяжелые, что он решил быстро и по дешевке распродаваться и сваливать. С этой целью серьезный дядечка попросил «Строльман энд партнерс», которым очень доверял (особенно после мальчишника с сотрудниками, о котором ему не могли не доложить), подыскать подходящего покупателя.

Леша узнал о ситуации и сразу решил, что раз мы и так завязаны на «Горячей точке» с Вадимом, неплохо полностью взять клуб под контроль.

– Такой шанс выпадает нечасто: мультимиллионер сгоряча решает продать доходный клуб и уехать из страны. Ребята, как говорил один известный барон – клянусь своей треуголкой, мы должны его купить. Так что давайте искать на это деньги, пока не перехватили.

– Сколько нужно? – озвучил Долинский.

Леша назвал сумму, ввергнувшую нас шок.

– Бред, таких денег нет, – отмахнулся консильери. – Ищи другого покупателя. Мы могли бы сейчас потратить половину, максимум – процентов шестьдесят от этой суммы. Но не более – если вывести эти деньги из бизнеса и кинуть на новый проект… Да впрочем, кому я объясняю?

– Давайте найдем человека, с которым войдем в долю? – предложил Леша. – Ну, ребята, нельзя терять такую возможность – пока еще никто не знает о предполагаемой продаже.

– У меня есть такие лица на примете, – среагировал я. – Правда, это скорее морды, чем лица, но не думаю, что это принципиально.

– Кто? – синхронно спросили Долинский и Леша.

– А вот, к примеру, Стежняк и Паша.

Едва я упомянул их при Леше, тот грязно выругался и демонстративно сплюнул.

– Можно не плеваться на пол в моем новом чистом кабинете, спасибо, пожалуйста?

– Можно не молоть чепухи, спасибо, пожалуйста? – злобно парировал адвокат. – Ну почему ты такой тупенький?

Злится… Не любит их Лешка, не любит. Они же «несерьезные»…

А я поддерживал определенные контакты со старыми друзьями. Еще когда только готовился стать доцентом, получил звонок от Стежняк – нет, не просто от Стежняк, а от известного журналиста, редактора журнала – с приглашением на ее виллу в Тоскану отметить новоселье. Там же встретился Паша, который тут же принялся жаловаться, как Запад ему опостылел – не жилось почему-то моему доброму другу вдалеке от украинской сауны, горячих славянских девок, водки, снега, послушных папиных холопов и родной речи.

Запоя в тот раз у нас не случилось – видать, постарели все, да и неловко синячить перед аттестацией на научное звание. А через месяц Паша приехал ко мне в Киев, и мы радостно наверстали упущенное. И что бы там ни говорил сейчас Леша, если я с кем-то и буду говорить на тему приобретения «Горячей точки», это будут только те, кто всегда поддерживали мою идею основать свой клуб.


Но для принятия решения нужно посоветоваться со второй заинтересованной стороной: в тот же вечер я позвонил Юлии Викторовне и договорился о встрече. Ее подавленный голос навел на мысль, что на ее позицию изменение в поведении хозяина тоже повлияет, и я захватил с собой пару бутылок хорошего чилийского вина.