— Кажется, все было очень давно, хотя произошло только вчера. — Она внимательно посмотрела на Макс. — Он сделал это намеренно, чтобы показать, что он всесилен, что все контролирует и что ему ничего не стоит убить меня.

Макс кивнул.

— Я думала, что он хочет меня задушить… но он остановился. Фенвик хотел мне что-то доказать, а не причинить боль. Не так, как он поступил с Беатрис.

Макс закрыл глаза, опустил голову и потер пальцами переносицу.

— Она сейчас в безопасности, не так ли? Стрэтфорд позаботился о том, чтобы она была вне досягаемости Фенвика?

— Да, слава Богу, бедняжка в безопасности.

— И ты тоже. Я не позволю ему даже прикоснуться к тебе. Никогда.

— Ты отвезешь меня в дом леди Стрэтфорд? Она, наверно, страшно беспокоится.

— Да. К сожалению, у меня нет для тебя подходящей одежды. Может, у кого-нибудь из служанок найдется…

Она покачала головой:

— Нет, не надо. Леди Стрэтфорд все поймет. Я переоденусь в свою одежду, а это платье сразу же сожгу.

Служанка вошла с подносом, на котором стояли две чашки горячего молока.

— Поставь туда. — Макс кивнул в сторону стола.

— Да, ваша светлость.

Служанка поставила молоко и стала ждать дальнейших указаний.

— Мне не хочется уходить от тебя, — сказал Макс, — но я выгляжу и пахну, как варвар. Будет лучше, если я привезу тебя к леди Стрэтфорд выбритым и в чистой одежде.

— Разумеется, — согласилась Оливия.

— Ничего, что я оставлю тебя здесь с… — Макс вопросительно посмотрел на служанку: он жил в доме всего несколько недель и еще не знал имен всех слуг.

— Салли, ваша светлость.

— С Салли?

— Конечно. Иди. Я буду ждать тебя здесь.

Макс подошел к буфету, вынул пробку из графина с бренди и плеснул порядочную порцию в чашку с молоком.

— Вот, выпей молоко. — И добавил: — И немного бренди.

— Пахнет так, будто здесь не так уж и немного.

Ему было необходимо к ней прикоснуться, установить с ней связь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Макс приложил ладонь к ее теплой щеке и произнес:

— Я очень скоро вернусь. Пошли за мной, если тебе что-нибудь понадобится.

— Хорошо. — Оливия улыбнулась, но опять одними губами. — Но мне ничего не нужно.

Он кивнул и вышел. Почти бегом Макс поднялся по лестнице в свою спальню и выбрал в своем гардеробе вещи, чтобы переодеться. Обернувшись, он увидел стоявшего на пороге Гарднера в накрахмаленной белой ночной рубашке и белом ночном колпаке. На первом месте у Гарднера всегда была его одежда.

— Добро пожаловать домой, сэр. Но я советую вам не надевать эти вещи. Они мятые и будут плохо смотреться.

Макс бросил одежду на кровать.

Гарднер кинулся спасать вещи, а Макс снял с себя пропотевшую и окровавленную одежду и, подойдя к умывальнику, быстро обтер тело губкой. Гарднер рассматривал мятые брюки Макса, бормоча, что он не сможет появиться на людях, если его хозяин выйдет в таком виде на улицу, даже ночью.

— А как насчет одежды, в которой я пришел? — с насмешкой в голосе спросил Макс.

Отвращение отразилось на лице Гарднера.

— Все, конечно, поймут, что я не имею никакого отношения к ее непрезентабельному виду. Я ее немедленно сожгу.

— Да уж пожалуйста.

Макс плеснул себе в лицо холодной воды, а после этого Гарднеру пришлось брить многодневную щетину.

И хоть к тому времени, как он снова спустился вниз (сопровождаемый трепетным Гарднером), прошло менее четверти часа, но на часах уже было два часа ночи.

Макс отослал было заупрямившегося Гарднера спать и вошел к Оливии.

Она сидела в той же позе, в которой он ее оставил. В руках Оливия держала полотенце, которым стирала с лица слишком яркую, безвкусную косметику, которую горничная нанесла по требованию Фенвика.

Макс велел заложить его карету и сел рядом с Оливией. Ее лицо было испачкано румянами и помадой до самого подбородка.

— Могу я помочь?

Она протянула ему влажное полотенце.

Закончив, Макс провел большим пальцем по ее мягким и теплым губам. Вожделение окатило его волной. Как бы ему хотелось уложить ее в постель, обвить ее своим телом, подарить ей нежную любовь, а потом держать ее в объятиях остаток ночи.

Но Оливия очень хотела вернуться к леди Стрэтфорд, и это было понятно. Графиня наверняка сообщила всему городу, что ее компаньонка пропала.

— Мне бы хотелось, чтобы ты осталась, — пробормотал Макс.

— Я… — Она отвела взгляд. — Я не могу.

— Ты хочешь ехать прямо сейчас?

— Да. Мы должны.

— А ты сможешь идти?

— Да.

Макс помог ей встать, поплотнее укутал ее в одеяло и повел к выходу, где их уже ждала карета.

Дом графини Стрэтфорд был всего в нескольких минутах езды. Оливия молча сидела рядом с Максом, а он лихорадочно думал, как просить у нее прощения за дурацкое пари, которое заключил с Фенвиком.

Взяв ее руки в свои, он принялся их нежно и благоговейно целовать.

— Это пари, Оливия, было глупостью. Оно ничего не значило и не имеет отношения к тому, что я чувствую к тебе сейчас.

Оливия отвернулась к окну. Карета замедлила ход.

— В доме горит свет, — заметила она.

Действительно, во всех окнах горел свет.

Макс обошел карету и, открыв дверцу, подхватил Оливию на руки.

— Я могу идти сама.

— На тебе нет туфель. — Он увидел кончики босых пальцев под одеялом и вдруг понял, что она прошла босой по обледеневшей мостовой, чтобы сесть в карету. — Я донесу тебя и обещаю, что тут же опущу тебя, когда под ногами будет чистый пол.

Вздохнув, Оливия подчинилась. Как только Макс постучал в дверь, ему сразу же открыли.

— Мисс Донован! — в изумлении воскликнул дворецкий и буквально втянул Макса с Оливией на руках в дом. — Заходите, заходите.

Макс опустил Оливию на пол и вдруг услышал душераздирающий женский вопль:

— Оливия!

Навстречу им бежала ее сестра Феба. Потом из гостиной выскочили Стрэтфорд и Мег, его мать, капитан Лэнгли и Себастьян Харпер.

Первой добежала Феба. Она обняла сестру и разразилась слезами.

— О Боже, Оливия! Как мы волновались. Я думала, что больше никогда тебя не увижу.

Все окружили Оливию. Несколько мгновений царил невообразимый гвалт: родственники забросали Оливию вопросами, но она не могла вставить даже слово. Максу хотелось оградить ее, но он напомнил себе, что это ее родня и они не могут причинить ей вреда. Оливия выглядела усталой, казалось, что она вот-вот упадет, но она отвечала на объятия, а на Макса не обращала никакого внимания.

— Боже мой, Боже мой, — все повторяла старая графиня, гладя Оливию по голове. — Мы так за тебя беспокоились. Похитить из театра! Подумать только! Ничего худшего в истории мира еще не случалось.

«Каким образом ее семья так быстро собралась в Лондоне?» — недоумевал Макс. Графиня, видимо, послала за ними сразу же, как Оливия пропала, и они примчались в город.

Женщины обнимали и целовали Оливию, ужасались при имени лорда Фенвика.

Они, конечно, знали, какой негодяй этот Фенвик, думал Макс. Ведь это Джессика обнаружила жестокое обращение Фенвика со своей женой.

Взгляд Стрэтфорда упал на Макса, и его лицо посуровело.

— Пойдем со мной, Уэйкфилд.

Они отошли в конец коридора.

— Постарайся убедить меня, что ты не имеешь никакого отношения к похищению Оливии, иначе ты пожалеешь о своем знакомстве с Донованами, — произнес Стрэтфорд.

— Ради Бога, Стрэтфорд. Я не имел к этому никакого отношения. Лорд Фенвик похитил нас обоих. Этот человек лишился рассудка.

Стрэтфорд прищурился:

— Лэнгли написал нам, что Фенвик нанял шпиона среди наших домочадцев, чтобы следить за тобой и Оливией, но какого черта ему понадобилось вас похищать?

Не вижу смысла.

— Он меня ненавидит с давних времен. Он похитил Оливию, чтобы добраться до меня. И мне очень жаль, что она оказалась замешанной в этом.

— Он причинил ей боль?

— Достаточно, чтобы я убил этого мерзавца, как только я его встречу.

— Ей нужен врач?

На душе Макса будто лежал камень, когда он думал о Фенвике, ему было трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме мысли сделать из Фенвика отбивную.

— На всякий случай лучше позвать врача.

— Как вам удалось сбежать? Он знает, где вы?

— Все сделала Оливия. Она рассказала мне, что подсыпала Фенвику лекарство, которое она принимает от малярии. Хи… хи…

— И сколько же хинина она ему дала?

— Не знаю. Она считает, что могла убить его, он потерял зрение.

— Если доза слишком велика, человек может ослепнуть.

— Навсегда?

— Иногда.

— А убить он может?

— И это возможно.

Они постояли молча несколько минут, наблюдая за тем, как семья Оливии прошла мимо них к лестнице.

— Я все же пошлю за врачом, — подытожил Стрэтфорд.

Макс схватил его за руку:

— Скажи ему, чтобы он был с ней аккуратен, ведь Оливия прошла через такое тяжелое испытание.

Макс засучил рукава и показал на кровавые круги вокруг запястий, которые он не успел смыть.

— Я позабочусь о том, чтобы моей невестке оказали нужную помощь, — довольно холодно ответил Стрэтфорд. Увидев запястья Макса, он добавил: — Похоже, и тебе нужен врач, Уэйкфилд.

— Я в порядке, — буркнул Макс.

— Поезжай домой и отдохни. Пусть твоими ранами займется врач. Ты выглядишь усталым, а нам надо позаботиться об Оливии, и, возможно, это к лучшему, что общество не узнает, что в этой передряге вы вместе побывали.

Макс вздохнул и посмотрел вслед толпе, поднимавшейся по лестнице. Стрэтфорд прав, но Максу не хотелось покидать Оливию. Особенно сейчас — такую хрупкую и ранимую.

— Я беспокоюсь за нее.

— Мы о ней позаботимся.

Как же ему не хотелось уходить. Но здесь ее семья, и с ней Оливия будет в безопасности по крайней мере эту ночь. Макс поклонился и вышел, пообещав себе, что увидит ее завтра.


Глава 20


Следующий день выдался серым и дождливым. Поскольку нигде не могли найти Смитсон, одевать Оливию пришла другая горничная Стрэтфордов — Кора.

Оливия спустилась к завтраку и узнала, что Джонатан справлялся о лорде Фенвике. Ему сообщили, что маркиз жив, но очень болен. По слухам, распространившимся по городу, доктор списал болезнь Фенвика на несвежее мясо. Он слаб, но выживет, однако должен оставаться в постели неопределенное время.

Серена сообщила Оливии последние новости о Джессике и леди Фенвик. Муж Фебы Себастьян, вернувшийся из Прескота, рассказал, что обе леди хорошо устроились, а раны леди Фенвик — внешние и внутренние — понемногу заживают.

Днем Феба и Себастьян отправились обратно к своей дочери Марджи. Оливия проводила их, попросив обнять и поцеловать свою племянницу.

Потом Оливия решила выполнить свое обещание сжечь безвкусное красное платье.

Серена наблюдала, как Оливия рвала его и бросала клочья в огонь.

— Оливия, мне надо кое-что тебе рассказать.

Глядя на пламя, Оливия спросила:

— О чем?

— Несколько дней тому назад мы получили письмо от капитана Лэнгли. Он рассказал, что Фенвик нанял шпиона из числа наших слуг, который должен был докладывать ему о ваших отношениях с Максом.

Так вот почему Фенвик знал так много. Он лгал, говоря ей, будто сам Макс рассказал ему обо всем.

— Джонатан был в ярости, — продолжала Серена. — Он опросил каждого из прислуги, начиная с судомойки и кончая дворецким.

— Вы узнали, кто это был? — с замиранием сердца спросила Оливия, бросив в огонь еще один кусок ткани.

— Это была твоя горничная Смитсон.

Так вот кто предатель!

— Вы уверены?

Серена вздохнула.

— Кора, которая жила с ней в одной комнате, видела, как она каждый день пишет какие-то письма. Думая, что это была романтическая переписка Смитсон с каким-то ухажером, Кора украдкой заглянула в одно из писем. Ей показалось странным, что Смитсон пишет какому-то лорду Ф. о том, что происходит в доме Стрэтфордов, но Кора не вспоминала об этом до того момента, пока мы не начали ее допрашивать.

— А что Смитсон?

— Как только мы вчера приехали в Лондон, Джонатан допросил ее с пристрастием, и она во всем призналась. Она сказала, что Фенвик заплатил ей десять фунтов за то, чтобы она предала тебя. Джонатан тут же ее уволил, и она больше не появится ни в Лондоне, ни в Суссексе.

Оливия смахнула слезу.

— Спасибо тебе, Серена. То есть я хочу сказать… Мег.