Полина в ужасе закрыла рот руками.

– Боже… А как… А почему это случилось? – дрожащим голосом спросила она Агнию.

– Я сегодня пришла за оставшимися вещами. Ты же знаешь, я поссорилась тогда с отцом, ушла…

– Да, да!

– Так вот. Захожу, а отец лежит на полу, мычит, пена изо рта, встать не может. Что делать? Вызвала «Скорую». Врачи сказали – вероятно, от волнения перед свадьбой у отца случился инсульт.

– Но он же был здоров! – вдруг в отчаянии закричала Полина, вскочив с пуфика. – Твой отец был абсолютно здоров!

– Полина, – жестко произнесла Агния. – Ты вспомни, сколько моему отцу лет. Пятьдесят девять. Почти шестьдесят! Ему седьмой десяток практически! Какое здоровье, ты соображаешь?!

Полина осеклась, упала обратно на пуфик.

– Свадьбы не будет… – прошептала она.

– Ну, может года через три, когда отец снова сможет ходить, говорить… Сейчас все лечится! Были бы деньги!

Полина молчала – бледная потрясенная, и все равно прекрасная. Даже в горе она умудрялась правильно ставить ноги и принимать выигрышные позы. Следить за выражением лица. Настоящая женщина!

– Полина, ты поезжай к нему. Отцу сейчас нужна помощь, поддержка… Он не может говорить, но прекрасно слышит. Поезжай. Будь с ним. Кстати, может, ты сама станешь ему делать массаж, это несложно! Кормить с ложечки… Это так трогательно!

Глаза Полины еще больше заблестели. Она сдавленным голосом спросила Агнию:

– А ты? Ты поедешь к нему?

– Я? Нет.

– Господи, Агния, он же твой отец!

– Я с ним разругалась навеки. Он тебе говорил, что ударил меня? Говорил, что я его прокляла? – Полина закивала. – Вот, какое уж тут примирение… Но у него есть ты. Поезжай к нему, прямо сейчас.

Агния сочиняла эту историю с инсультом буквально на ходу. Словно демоны зла вселились в девушку – она изрекала столь кощунственную ложь, но даже не сомневалась в том, что поступает правильно. Агнии хотелось вывести Полину на чистую воду.

– Агния, а кто будет ухаживать за ним?

– Наверное, сиделки, нянечки… Нет, судно вынесет сиделка, конечно… Но и ты должна быть с ним все время рядом. Ты же его любишь?

– Я не могу, – прошептала Полина. – Это так тяжело, страшно…

– Вот именно – потому что так тяжело и страшно – ты должна быть с ним все время. Любовь – это труд. Ты собиралась выходить замуж за пожилого человека, ты, наверное, догадывалась, что тебе предстоит?

Полина молчала.

«Верит… А почему бы ей не верить? Ведь это почти правда! Да, отец оклемается через две недели, а не через три года, но какая разница?.. Пусть Полина помучается! – мрачно подумала Агния. – Она сама – лгунья… Она не любит отца!»

– Ты тоже должна быть с ним, – нервно произнесла Полина.

– Нет. Это ты должна быть с ним. Ты – жена.

– Я не жена еще. А вот ты – родная дочь, его кровиночка! – возмущенно произнесла Полина. – Ты не смеешь его бросать… Ты же не чудовище!

– Я не чудовище, – спокойно произнесла Агния. – Но он меня ударил. Я его никогда не прощу.

Полина вдруг заплакала. Она уже больше не следила за собой, за тем, как выглядит, – рыдала, некрасиво сморщив лицо, вцепившись пальцами себе в волосы. «Неужели любит?» – зачарованно подумала Агния, глядя на Полину.

– Я не могу… не могу…

– Что ты не можешь? – тихо спросила Агния.

– Я не могу быть нянькой при старике! – закричала Полина неистово. Судорога пробежала по ее лицу. – Столько лет ухаживать за ним… Да никаких денег не надо, никаких благ! Уж лучше одной… И почему одной, почему одной? – нетерпеливо, раздраженно возразила она сама себе. – Я что, неужели не смогу найти кого-то помоложе? У меня подруга за олигарха вышла, за молодого, красивого, теперь в Жуковке живет… Почему же я должна ухаживать за стариком? Да это же стыдно! Глупо! Противно! Я себя не на помойке нашла!.. У меня же есть чувство собственного достоинства!

Полина высморкалась в кружевной платочек. Потом затихла, сложив руки на коленях. И заявила хоть и взволнованно, но твердо:

– Я не поеду к твоему отцу. Поезжай ты. Или не езди, как хочешь, дело твое…

«Не любит. Все-таки – не любит!» – констатировала Агния и сказала:

– Я тебя не осуждаю. Я тебя понимаю.

– Что?.. – Полина вскинула голову. – Хотя да… – Она помолчала, глядя Агнии в глаза уже без всякой злости. – Ты – понимаешь… Кстати, а что делать со свадьбой? Завтра люди придут. Очень немного, но… Ресторан, гости.

– Позвони, скажи всем, что свадьба отменяется.

– Позвонить? То есть мне придется объяснять всем, что произошло?

– Или разошли гостям письма по электронной почте. Это быстро, и не придется лично со всеми болтать… Болезнь – это серьезный повод для того, чтобы отложить свадьбу. Или вообще отказаться от нее. Никто тебя не осудит, – сказала Агния.

– Ага… а что потом скажут, когда узнают, что я жениха бросила в трудную минуту!

– Перестань. Тебя все поймут. Ты чудна́я… Мы в двадцать первом веке живем, а не в девятнадцатом. Осудят! – фыркнула Агния. – Да тебя за дуру сочтут, если ты еще лет десять, двадцать будешь старика на каталке возить…

Полина застонала, услышав слово «каталка»:

– О-о… Я в Питер поеду! Вот прямо сегодня вечером. Уедем с мамой. Да! У нас там родственники. Поживем там полгода. За полгода тут все забудется!

– Конечно. Послушай, Полина… Но, может, ты хотя бы для вида к отцу съездишь? – дрогнувшим голосом спросила Агния. – Побудешь с ним сегодня, завтра… А потом постепенно, постепенно – отдалишься?

Полина задумалась. Потом сказала капризно, с отчаянием:

– Нет. Я не могу! Это очень тяжело. Я сегодня уеду. Если уж рвать со всем – так сразу. Позвоню в агентство, которое свадьбой занимается, гостям сообщения отправлю, и все. Уеду. Знаешь… моя мама изначально была против этой свадьбы. Она ненавидит Бориса. Говорит – он такой жесткий, жестокий… А на днях мы с Борисом занимались брачным договором. Это была такая битва… Долго объяснять, но, короче, твой отец ни пяди не собирается уступать мне. Я в полной его власти по этому договору, я абсолютно бесправна. И вообще… Он меня не слушает. Это он выбрал ресторан, он выбрал сценарий свадьбы… Он выбрал, куда ехать в свадебное путешествие. Я хотела к морю, а не в Лондон.

– Да? – растерянно спросила Агния.

– Да. В Лондоне тоже хорошо, и Боря мне распродажи обещал… Но я, я хотела к морю! А ты, наверное, решила, что я только о шмотках думаю? Вовсе нет! – страстно воскликнула Полина. – И вот представь – я еще за ним, больным, должна ухаживать… И не дай бог я не так ложку ему ко рту поднесу, не так посмотрю, не так улыбнусь… Массаж этот не так сделаю! Нет, все к лучшему, – твердым голосом произнесла Полина. – Уеду. Я почему-то не хотела смотреть правде в глаза… боялась… Зачем мне Борис? Ведь он ни одну женщину так и не смог сделать счастливой. А его родная дочь вообще прокляла его.

Полина поднялась, шагнула к двери. Обернулась на прощание:

– Ты знаешь, Агния, а мне сейчас вдруг так легко стало…

И она ушла.

Агния не стала ее догонять, не стала разубеждать.

Минут через десять в дверь позвонили. Агния посмотрела в «глазок» – Григорий.

Сердце ее, как всегда, дрогнуло – хотела открыть. А потом вспомнила о Марине, о том, как Григорий обнимал ее…

Агния на цыпочках отошла от двери, заперлась у себя в комнате.

Мир, в котором она жила, был полностью разрушен. У нее не осталось никого. И в этот момент где-то в глубине квартиры зазвонил городской телефон. Не отвечать? А вдруг это от отца…

Она встала, добрела до гостиной, нехотя сняла трубку:

– Алло.

– Агния Борисовна? Какое счастье, что я вас нашла! – защебетал возле уха милый девичий голос. – Почему же вы мне так и не перезвонили? Своего-то телефона вы мне так и не оставили! Это просто чудо, что я нашла ваш номер…

– Вы кто? – устало спросила Агния.

– Я Лена Голикова! Вы меня забыли?.. – опечалился нежный голос. – Я сейчас в нашей школе. Галина Георгиевна ваш телефон дала. Завтра встреча выпускников. Будут все! Гоша Маврин, Люда Рыжкова… Бахмин из Америки приехал, представляете?! И Рахматуллин придет – у него как раз перерыв между съемками! Представляете, как все удачно? Галина Георгиевна говорит, что вы свободны – она с вами недавно встречалась, я знаю.

– Куда приходить? – растерянно спросила Агния.

– Да в нашу школу! Завтра, к четырем! Будут все!

Агния вдруг вспомнила то, что ей сказала в их последнюю встречу Галина Георгиевна, когда она попросилась работать в школе: «Агния, да вы погубите всех детей! Не лезьте вы не в свое дело! К такой работе, как наша, надо с холодной головой подходить. А в вас столько наивности, столько сентиментальности… иллюзий столько!»

«У меня нет никого и ничего. Я не имею права даже заниматься любимым делом. Зачем? Тогда зачем мне идти на эту встречу?» – осадила себя Агния.

– Нет, я не могу, – солгала Агния (ох, сколько она стала лгать!).

– Как?.. Ну пожалуйста-пожалуйста! – взмолилась Лена. – Я уже всем сказала, что придет наша самая дорогая, самая любимая Рапунцель!

Агния провела ладонью по волосам.

– Я уже больше не Рапунцель, Леночка.

– Нет! Для нас вы всегда будете Рапунцель! – пылко воскликнула бывшая ученица. – Приходите обязательно, или… или я прямо сейчас заплачу.

Хотя Лена Голикова уже давно была взрослой девушкой, Агния не выносила, когда ее подопечные плакали. Ей всегда хотелось утешить их.

– Нет-нет, не надо плакать! – испугалась Агния. – Я приду.

Она положила трубку. Через пять минут телефон опять зазвонил.

– Алло? Алло! – сказала Агния.

Но в трубке была тишина. Потом раздались короткие гудки.

* * *

В третьей городской Борису Николаевичу не понравилось – эти рожи безразличные, мрачные, запах больничной столовки… Он немедленно попросил перевезти себя в частный медицинский центр. Там ему тоже не пришлось по вкусу: рожи были уже чрезмерно льстивые, улыбки приклеенные… Лишь бы денег содрать побольше!

В городской больнице сказали, что ничего серьезного, в частной – что надо срочное обследование, причем назначили такую кучу процедур, что Борис Николаевич, никогда и ничем не болевший, сроду к врачам не ходивший, сразу заподозрил их в жульничестве.

До позднего вечера Бориса Николаевича исследовали со всех сторон. Нашли еще кучу болезней. Попал человек в больницу с сердечным приступом, а ему чуть не геморрой лечат…

Лишь к вечеру Борис Николаевич смог включить телефон и позвонить в агентство, которое занималось организацией его свадьбы. Попросил все отменить в связи с болезнью. В агентстве сказали, что уже в курсе и делают, что в их силах: «Да-да, Полина Аркадьевна нас предупредила о вашей тяжелой болезни. Мы все понимаем. Скорейшего выздоровления!»

«Тяжелой болезни…» Она-то, его невеста, откуда узнала? Наверное, от Агнии. Борис Николаевич набрал номер Полины. Но телефон Полины был выключен.

Борис Николаевич набрал домашний номер.

– Алло? – отозвалась Агния.

«Тьфу ты…» – с ненавистью подумал Борис Николаевич и нажал на кнопку отбоя. С дочерью он говорить не желал.

В этот момент позвонил старый приятель, адвокат Доброделов:

– Боря, что происходит?.. Я в шоке! Только что получил сообщение по электронной почте – ты болен? Ты где?

– Лева, я в больнице… Представляешь, не могу до Полинки дозвониться! Съезди к ее матери, ладно?

Через полтора часа Доброделов перезвонил и сообщил, что был по тому адресу, где живет Полина. Ни Полины, ни ее матери дома не обнаружилось. Консьержка сказала, что незадолго до того мать и дочь отбыли в неизвестном направлении с большущими чемоданами, причем мать Полины заявила, что они уезжают на длительный срок.

Борис Николаевич ничего не мог понять.

Куда уехала его невеста? Ладно, свадьбу пришлось отложить из-за его болезни… Но это же не повод исчезать внезапно? А может, мать Полинки все-таки отговорила дочь от свадьбы? «Тяжелой болезни…» Что там Полинке Агния наговорила? Зачем дочь сгустила краски? Тяжелой болезни… Тогда тем более – почему Полина не здесь, не у изголовья своего будущего супруга?! Светка уволилась, ко всему прочему дела в запустении, новая помощница – дура дурой. Вся надежда была на Агнию, но Агния работать у отца окончательно отказалась.

– Уроды… что они со мной делают… – заметался Борис Николаевич.

Он вдруг понял, что никогда не был счастлив, ни с одной женщиной. Наконец встретил Полину, понял – вот она, та, единственная… Идеальная женщина! И вот где она сейчас? Где?.. Куда уехала?

И дети – наказание. Агния сошла с ума, ребенок от Киры – больной урод, которому только деньги нужны.

Где, где в этом мире хоть один человек, который любит его, и не важно, кто это – женщина, ребенок ли…

В очередной раз зазвонил телофон.

– Борис Николаевич, это Орехов.

– Эдик, ты? Я в больнице. Сердце прихватило.