На этот раз вперед выступила Бет Муни.

— На кухне чисто, как в больнице, — сказала она, глотая слезы. — И благодаря Бену у нас нет недостатка в горячей воде.

— Хорошо. Четверо мужчин пусть возьмут носилки — снимите с петель одну из дверей, если понадобится, — и отнесите этого парня на кухню. — Повернувшись к Хелене, граф взял ее руки в свои, заметив, какие они холодные. — Ты уверена, что справишься, моя дорогая? — спросил он мягко. — Никто тебя не осудит, если ты решишь, что не можешь этого сделать.

— Он спас твою жизнь, — ответила Хелена слегка дрогнувшим голосом, не в силах сдержать слез при воспоминании о чувстве невыразимого одиночества, охватившем ее, когда она испугалась, что потеряла Ричарда. — После этого нет ничего в мире, чего бы я не сделала для этого человека.

Еще одно доказательство того, что она испытывала к нему искреннее чувство. Ричард с надеждой взглянул на нее. В последнее время было несколько моментов, когда он почти верил…

Но затем, осознав, что сейчас не время для таких размышлений, он вздохнул и повел Хелену к дому со словами:

— Скажи, что тебе нужно, дорогая. Я могу послать в Вестпарк за всем, что тебе может понадобиться.

Хелена остановилась и задумалась. Затем с решительным кивком ответила:

— Виски или бренди. Как можно больше для промывания раны и для обезболивания, потом, конечно, иглы и нитки, порошок базилики, если он есть у миссис Вейнрайт, простыни для бинтов и еще керосиновые лампы. Нам понадобится много света!

— Я прикажу все доставить, — заверил граф, поднося ее руку к губам. — Я знаю, что сейчас неподходящий момент говорить об этом, но я просто хотел, чтобы ты знала, как я…

— Мы готовы, миледи, — прервал его робкий голос. — Мы перенесли Бена на кухонный стол, но он ужасно молотит руками, миледи, вам лучше скорее прийти.

Не обращая внимания на стон мужа, Хелена с сожалением отняла свою руку и обернулась к Сиси:

— В таком случае пойдем к нему. — Пройдя несколько шагов вниз по тропинке, она обернулась и произнесла с мольбой в голосе: — Пожелай мне удачи, Ричард, и помолись за меня.

При виде ее взволнованного лица, когда она обращалась к нему с этой простой просьбой, Ричард с трудом сдержался, чтобы не подскочить к ней, не схватить ее в охапку и не унести от той ужасно трудной задачи, за которую она собиралась взяться. Но в данных обстоятельствах лучшее, что он мог сделать, это ободряюще улыбнуться и сказать несколько слов для поддержки.

— Каждым ударом моего сердца, любимая, — проговорил он с потемневшими от переполнявшего его чувства зрачками.

Едва веря своим ушам, Хелена с сильно бьющимся сердцем, не в силах отвести глаза от сжигавшего ее взгляда, сделала несколько нетвердых шагов к нему, но, повинуясь Сиси, настойчиво тянувшей ее за руку, улыбнулась своему мужу трепетной улыбкой и, с трудом отвернувшись от него, пошла к двери.

Усилием воли подавив бушевавшие в нем эмоции, Ричард смотрел, как она вошла в дом, а потом поспешил в направлении конюшен. По крайней мере, он выполнит все ее просьбы.

Вытерев усталой рукой мокрый от пота лоб, Хелена сделала глубокий вдох, отошла от стола и взглянула на кухонные часы. Без десяти час. Ей понадобилось почти полтора часа на то, чтобы зашить рану Бена, хотя большая часть этого времени ушла на то, чтобы успокоить его. Чарльз, который стоял позади нее и держал одну из керосиновых ламп, советовал не обращать внимания на его бессвязное бормотание и сосредоточиться на работе.

— Бедняга бредит, — говорил он, покачивая головой. — Неудивительно при такой потере крови. Чем быстрее мы закончим и положим его в кровать, тем у него будет больше шансов на выздоровление.

Миссис Вейнрайт, которая привезла вместе с графом заказанные Хеленой вещи, оказалась очень полезной помощницей. Она выставляла из кухни всех людей, за исключением нескольких, чья помощь была необходима, и убирала окровавленные простыни без единой жалобы.

Ричард заранее рвал льняные простыни на длинные бинты и скатывал их, но несколько раз должен был оставить это занятие, чтобы держать пациента и не давать ему упасть со стола. Не имея в своем распоряжении ни опиума, ни наркотиков, им приходилось вливать в горло больного огромные дозы бренди в попытке угомонить его, но, по мнению Хелены, алкоголь приносил больше вреда, чем пользы.

Внезапно Фуллер буквально лягнул Стэндиша, от чего тот отскочил, едва не уронив лампу и не вызвав пожар. Увидев, что Хелена сердито нахмурилась, он промямлил извинение и в дальнейшем держался подальше от ног пострадавшего.

Но наконец все было кончено. Рана была зашита и перевязана, к ней были приложены компрессы, так что оставалось только молиться, чтобы не открылось повторное кровотечение и не была занесена инфекция, что было вполне возможно, учитывая, в каких условиях проходила вынужденная операция. Так как транспортировать Фуллера в таком состоянии было нельзя, было решено привезти из Вестпарка удобную кровать и поместить больного в комнату, служившую когда-то комнатой экономки и которая показалась Хелене вполне для этого подходящей.

Когда возник спор о том, кто проведет ночь возле больного, Хелена заявила, что она должна наблюдать за результатами своей работы, и твердо стояла на своем. Стэндиша уговорили отвезти миссис Вейнрайт в Вестпарк, а затем вернуться домой с тем, чтобы после завтрака они оба заступили на вахту вместо Хелены.

Рубена, Бет, Сиси и других помощников послали спать и предложили им считать следующий день выходным, чтобы оправиться от шока, и наконец Хелена и Ричард остались одни в так называемой спальне.

— Я притащу один из свободных соломенных тюфяков, и мы сможем по очереди спать на нем, — предложил Ричард. — Сидеть всю ночь в кресле ужасно неудобно.

— Ты так говоришь, будто знаешь это по горькому опыту, — ответила она сонным голосом, наблюдая за тем, как он сооружает постель. Внезапно она почувствовала робость.

Он тихо рассмеялся и, взяв ее за руку, подвел к тюфяку.

— Условия солдатской жизни не всегда располагают к удобствам, моя дорогая, — напомнил он. — Но я всегда находил место для ночлега, а теперь пора и тебе сделать то же самое. — При ее попытке протеста он прижал палец к ее губам. — Больше ни слова, прошу тебя. Я настаиваю, чтобы ты отдохнула. Можешь положиться на меня, я буду честно нести вахту и разбужу тебя через два часа.

Со слипающимися от усталости глазами Хелена все еще разрывалась между необходимостью исполнять свой долг у постели больного и желанием побыть наедине с мужем. В конце концов она послушно легла на соломенный тюфяк, а граф заботливо подоткнул вокруг нее одеяло и запечатлел легкий поцелуй на ее лбу, прежде чем сесть в кресло у огня.

Минуту или две сквозь сон она видела, как он устраивается поудобнее, а в следующую — уже крепко спала.

Глава 23

Стэндиш медленно двигался, дойдя до дощатой двери, он приложил ухо к узкой щели в ней. Чарльз смог разобрать тихий голос своего кузена, ласково уговаривающий кого-то. Если судить по доносившемуся до него фырканью и радостному ржанию, Копперледи наконец произвела на свет жеребенка. Для Стэндиша это не явилось неожиданностью, поскольку за два часа до этого он сам принес кобыле пропитанное слабительным яблоко, до того как отвезти миссис Вейнрайт обратно в Вестпарк.

Удовлетворенно кивнув, он осторожно выбрался наружу, довольный тем, что такое событие, как благополучное появление на свет еще одного жеребенка в коллекции Маркфильда, могло гарантировать его отсутствие у постели Фуллера на довольно значительное время. Этого времени будет достаточно для того, чтобы навсегда заставить замолчать этого парня, если только удастся убедить блаженную Хелену на несколько минут выйти из комнаты.

Если бы не вмешательство этой свиньи — столяра, который посмотрел наверх и увидел, как он, Чарльз, убирал обвисшую веревку как раз в тот момент, когда тяжелая плита шифера накренилась и полетела на землю, — то шестой граф был бы уже на том свете, как и должно было случиться по его детально продуманному плану. Но этот идиот вмешался и все испортил, прыгнув в решающий момент, оттолкнув Маркфильда из опасного места и приняв весь удар на себя.

То, что эта свинья ухитрилась выжить после такого удара, было чудом. Стэндиш, естественно, и не пробовал связаться с местными врачами, когда в состоянии паники бросился к конюшне и, вскочив на лошадь, понесся прочь. Но любопытство в конце концов взяло вверх над страхом, и он тайком вернулся и наблюдал за происходящим с безопасного расстояния. Только когда ему показалось, что раненый находится при последнем издыхании, он появился и постарался произвести впечатление, что его, так же как остальных, глубоко волнует состояние рабочего.

Но теперь, к сожалению, стало очевидно, что, если ничего не предпринять, чтобы заткнуть ему рот, Фуллер мог разгласить то, чему стал свидетелем. Однако, проведя последние четыре года в погоне за достижением своей цели, он ни за что на свете не собирался позволить этому ничтожеству расстроить его тщательно выстроенный план!

Смерть дедушки, последовавшая вскоре после смерти его отца и двух дядей — и все в течение пяти лет, — навела Стэндиша на мысль, что, если бы не два старших кузена, графский титул вместе со всем имением и прилегающими к нему владениями перешли бы к нему. К своим кузенам он питал чувство обиды с самого детства, потому что они не принимали его в свои игры и постоянно дразнили.

Чарльз Стэндиш почти три года осуществлял свой план уничтожения Саймона. После серии искусно подстроенных «несчастных случаев», из которых пятый граф сумел выйти невредимым, Стэндишу наконец удалось осуществить свое намерение. Напоив кузена крепким спиртным напитком, к которому был втайне примешан опиум, он предложил ему пари, что его лошадь не сумеет взять девятифутовый барьер, — вызов, который азартный игрок Саймон не мог не принять и который в конце концов привел его к смерти.

То, что Ричард вернулся домой с войны в целости и сохранности, не вызвало у Стэндиша радости. Поскольку оставшийся в живых кузен был скроен по совершенно другому лекалу, чем предыдущий, все попытки Чарльза вызвать его разорение не увенчались успехом. Умеренно пьющий, считавший азартные игры времяпрепровождением для дураков и шарлатанов, бывший майор умел никогда не терять головы.

Когда все его попытки подстроить несчастный случай — то при помощи плохо привязанного седла, то путем подталкивания Ричарда под колеса запряженной медведем телеги в особенно туманный день — потерпели фиаско, Стэндиш был близок к тому, чтобы отказаться от своего плана, но тут внезапно возникло дело о женитьбе Маркфильда. Вначале, когда ему рассказали о возможной сделке между его кузеном и дочерью Витли, он расстроился, но потом решил, что в связи со все возрастающими долгами графа это ответ на его молитвы. Не желая взваливать на себя бремя таких больших долгов, когда он сам станет графом, Стэндиш решил, что стоит дать кузену отсрочку, чтобы решить худшие из его финансовых проблем, прежде чем приступить к новым попыткам способствовать его смерти.

После того как инцидент в Олмаке ускорил поспешную женитьбу его кузена, Стэндиш стал ломать голову над тем, как завладеть деньгами Хелены. Подстегиваемый мыслью о пятидесятитысячном приданом, поджидавшим его на банковском счете его кузена, он сосредоточил все внимание на том, как поссорить новобрачных.

Это он написал и послал приглашение Рейчел Каммингс, послал его с припиской «Приходи, любимая», будучи уверенным в том, что ни одна женщина не сможет сопротивляться такой просьбе. Кроме того, он подкупил одну из служанок Рейчел, чтобы она «одолжила» ему одну из серег, которые Маркфильд подарил ее хозяйке, придумав, что его светлость хочет заказать своей жене ожерелье по такому же дизайну. Засунуть эту серьгу в постель Хелены не составляло труда, поскольку миссис Вейнрайт с удовольствием показывала ему заново обставленную спальню, подчеркивая, на какие траты пошел его светлость ради будущей жены!

Очень скоро Стэндиш с удовлетворением увидел, что его трюки воздвигли барьер между супругами, хотя он не мог не заметить скрытого источника с трудом сдерживаемых эмоций между Хеленой и Ричардом каждый раз, когда он их видел. Этого наблюдения, а также того, что Маркфильд с некоторого времени начал сильно пить и грубо себя вести, было достаточно, чтобы он решил удвоить свои усилия. Это решение особенно укрепилось после того, как он стал свидетелем объятия супругов в то утро, такого объятия, которое в глазах Стэндиша носило все признаки назревающей любви! А это было все равно, что услышать похоронный звон по его амбициям.

Вспомнив о том, как его презренный кузен Саймон сыграл с ним подобную шутку в детстве, — хотя зрелые персики, высыпавшиеся из корзины, были невинными снарядами, — Стэндиш провел большую часть дня, водружая груду черепичных плиток на верхний парапет Холла и закрепляя конец толстой веревки под первой из этих плиток. Устроившись у окна первого этажа, он сумел завлечь Ричарда почти в идеальное место под тщательно уложенными плитками. Он с трудом сдержал злорадную усмешку, когда, одним быстрым движением дернув за веревку, сбросил вниз всю кучу плиток.