– Педик какой-то, – вполголоса фыркнула Женя, а Даша несильно хлопнула ее по руке. Женя удивленно на нее уставилась – что это еще, мол, за номер? Но Дашино горячее внимание было полностью отдано ангелу в модных джинсах «Эвису», который с улыбкой приближался к их столику.

Глядя на Дашуткино мгновенно разрумянившееся личико, Женя закатила глаза – все ясно.

Этот сценарий она уже назубок выучила. Когда Степанов покинет их общество, Даша возбужденным шепотом объявит, что влюбилась с первого взгляда. Инна и Женя начнут над ее ветреностью безобидно подтрунивать. На что Даша ответит пафосным заявлением, что они ничего не знают о любви. Может быть, в качестве решающего аргумента она даже пустит обильную слезу. Артем, сжалившись над дурочкой, выдаст ей телефон ангелоликого Романа. Дальнейшее свершится уже без Жениного участия, однако общее будущее Даши и Степанова не является для нее тайной за семью печатями.

Даша позвонит ему, они пококетничают, похохочут, он пригласит ее в кино, потом в кабак, потом в гости. Он скажет, что она самая красивая женщина на свете, а Дашутка развесит уши и, как крыса за волшебной дудкой, отправится к нему под одеяло. В какой-нибудь из скучных зимних вечеров Даша ворвется в гримерную, на ходу стряхивая с пальтишка мокрый снег. Она плюхнется на стул, закинет ногу на ногу и будет долго и возбужденно докладывать, какой он замечательный любовник, как хорошо они понимают друг друга и какими красивыми были бы их общие дети. Пару недель (в лучшем случае) эйфории, ну а потом измученный ее преданным вниманием Роман Степанов отключит телефон, заблокирует имейл и трусливо соврет про срочную командировку. Даша будет слепо верить, что он и правда занят, пока однажды случайно не встретит его в компании новой пассии. Еще неделя греческой трагедии (причем Даша будет исполнять роль и главной героини, и хора плакальщиков), ну а потом легкомысленная девица найдет себе новый объект для обожания. И так далее, со всеми вытекающими последствиями.

И почему Дашутка такая непутевая? Вроде бы красивая девчонка, и не такая уж маленькая – Женя не была столь наивна в свои девятнадцать лет. Когда же она наконец остепенится? Хотя такие, как Дашутка, и до старости остаются инфантильными. Наверняка она и в пятьдесят лет будет носить розовые чулки, наивно хлопать ресницами и ждать прекрасного принца на белом коне.

Женя перевела взгляд на Инну, они часто переглядывались за Дашуткиной спиной. Но сейчас та безучастно смотрела в окно – казалось, ее не интересовали ни режиссер Степанов, ни Дашкино безответственное поведение. «Какая-то она в последнее время отмороженная, – подумала Женя. – Неужели у них с Артемом проблемы? Если так, то скоро мы все пойдем по миру. Ведь «Паприка» существует только благодаря желанию продюсера иметь жену-звезду».

Она так глубоко задумалась, что не заметила, как подошедший Роман Степанов протянул ей руку.

– Очень приятно с вами познакомиться, – сказал он, не отпуская Женину ладонь. Голос у него был приятный, низкий.

– Мне тоже, – вежливо буркнула она.

И мысленно вынесла вердикт: на полного идиота этот Роман вроде бы не похож. И улыбается приятно...

Притихшая Даша смотрела на режиссера Степанова снизу вверх. Вблизи он показался ей еще красивее. Она сразу же решила, что такие мужчины еще не встречались на ее жизненном пути.

И кажется, она тоже сразу ему понравилась. Хотя оно и неудивительно, в то утро Даша на славу потрудилась над своей внешностью, словно чувствовала, что ей суждено познакомиться с мужчиной ее мечты. Эх, надо бы под каким-нибудь предлогом показать ему те фотографии из «Мачо» – тогда он никуда от нее не денется!

Хороший знак – он уселся рядом с ней, Дашей, хотя за столом было еще одно свободное место, подле Иртенева. Подошедшей официантке Роман заявил, что будет апельсиновый сок и зеленый чай, что свидетельствовало о его увлечении здоровым образом жизни и добавило ему несколько очков в Дашиных глазах.

– Надеюсь, мы сработаемся, несмотря на мой отвратительный характер, – улыбнулся он.

И тут Даша не выдержала.

– Что вы, сразу видно, что характер у вас замечательный! – воскликнула она, слегка повернув к нему лицо (фотограф из «Мачо» сказал, что особенно эффектно она смотрится в ракурсе три четверти).

– Ну, я же режиссер, – немного удивленно ответил он, – мне по должности положено быть немного сволочным.

Даша с готовностью рассмеялась его шутке. Может быть, даже переборщила слегка – на ее глазах выступили слезы, и ей пришлось воспользоваться салфеткой.

– Что ж, давайте будем считать, что знакомство состоялось и мы даже выпили за него крепчайшего чаю. А теперь перейдем к делу.

Даша старательно придала своему лицу деловой и сосредоточенный вид. Правда, подводили губы – они сами собою растягивались в глуповатой улыбочке. Но ничего, так даже интереснее. Джоконда вон тоже улыбалась направо и налево, тем не менее никто из очарованных потомков и не подумал усомниться в ее внутренней глубине.

– Как вы знаете, мы будем снимать клип на песню «Это любовь». И мне хотелось бы, чтобы вы поучаствовали в редактировании сценария. Может быть, кого-нибудь осенят гениальные идеи, тогда я смогу их присвоить и заработать кучу денег...

– Я много знаю о любви, – встряла Дашута, – так что, возможно, и осенят.

– Тогда излагаю общую идею. – Роман извлек из стильного кожаного портфеля папку, набитую криво исписанными листочками.

Искоса взглянув на эти каракули, Даша с удовлетворением отметила, что почерк у Степанова мужской, решительный. Буквы угловатые и твердые, строки немного уходят вверх. Кажется, это должно свидетельствовать о решительности характера и некотором эгоцентризме. Надо будет при случае ему об этом сказать – мужчины любят необычные комплименты. Особенно озвученные красавицами.

– Итак, общая идея. Банально, сам понимаю, но мы ведь не снимаем авангардное кино. – Он поморщился. – Одну из вас бросает любимый человек. Его будет видно только со спины, актер с подходящей спиной у нас уже есть. Видимо, главной героиней будете вы. – Он посмотрел на Инну.

Та индифферентно кивнула.

– Вы узнаете об этом по телефону. Мобильник – это пошло. Будете звонить ему из уличного автомата. Когда он бросит трубку, начнете этот автомат громить.

– Громить? – удивилась Инна.

– Ну да. Это будет очень эффектно. На вас легкое платье, в романтическом стиле, туфельки. На лице слезы и размазавшаяся тушь. Я уже заказал разборный автомат. Вы разберете его на щепки, а остатки растопчете своими изящными золотыми туфельками. Туфельки я, кстати, тоже уже заказал...

– А мы? – не выдержала Дашута. – В какой момент появляемся мы?

– Не волнуйтесь, – снисходительно усмехнулся режиссер, – никого вниманием не обделим. Просто Инна же солистка... насколько я понял.

Артем согласно кивнул, а Даша поджала губы и принялась, как обычно, размышлять о мировой несправедливости. Ну почему так получается – одним все, а другим ничего?! Инна замужем за знаменитым продюсером, который только и ищет, кому бы денег дать, чтобы его женушка почаще мелькала на экране. А ей, Даше, пришлось всего добиваться своим трудом. Может быть, она тоже хотела бы разгромить бутафорский телефонный автомат! И получилось бы у нее не хуже, чем у выскочки Инны. А скорее, даже наоборот. Разве сладкая блондинка способна качественно что-нибудь разгромить?! И ежу понятно, что лучшей разгромщицей была бы яркая, горячая Даша.

– Потом Инна будет сидеть на скамейке и рыдать. Вот тогда-то и появитесь вы.

– И будем ее утешать, да? – насмешливо спросила Женя.

– Не совсем так, – мягко поправил Роман, – то есть сначала, конечно, будете. Ну а потом вы все втроем выступите как ангелы мести. А, забыл сказать. В начале клипа вы все будете одеты, как сельские барышни, – в светлые сарафанчики в рюшах. На башке кудряшки и так далее...

Женя фыркнула – она ненавидела внешние атрибуты женственности типа оборочек и платьев в горошек.

– А во второй части вы превратитесь в стерв-мстительниц. На вас будут комбинезоны из латекса, в руках у кого-то автомат, у кого-то бейсбольная бита. И вы все вместе будете громить бутик.

– Вот это здорово! – воскликнула Даша. – Всю жизнь мечтала разгромить бутик!

– Мечты сбываются. – Роман отсалютовал ей бокалом с соком. Даша расцвела – ей показалось, что он улыбается ей особенно тепло, не так, как другим участницам группы.


– У меня идея! – нетерпеливо воскликнула Инна, врываясь в его захламленную квартиру, где пахло нестираным бельем и почему-то кошками, хотя животных Валерий принципиально не любил.

Она привычно скинула туфли, хотя их подошвы были гораздо чище полов, устремилась к окну и распахнула форточки, чтобы хоть немного разбавить кислое зловоние весьма условной свежестью московских бульваров.

– Что такое? – поморщился Валерий, подставляя для поцелуя гладко выбритую щеку. В тот день он выглядел особенно хорошо, ему так шли застиранные светлые джинсы и черный простой свитер, который когда-то подарила ему она! А Инне, в свою очередь, нравилось видеть на нем выбранные ею вещи. Он словно подспудно, сам того не замечая, намекал этим на их особенную близость.

– Почему ты не хочешь, чтобы я прислала к тебе домработницу?

Инна порхала по квартире в неравной схватке с царившим здесь беспорядком. Грязные чашки и коньячные бокалы отправила в раковину, подобрала с пола разбросанную одежду и носки, разгладила покрывало на диване. Валерий наблюдал за ее действиями с нарастающим недовольством: ему казалось, что, без спроса вылизывая его квартиру, Инна претендует на более серьезный и значительный статус, нежели «время от времени приходящая красивая любовница». И пусть он знал, что Инна была не из нагло претендующих, а из терпеливо дожидающихся своего часа, все равно ее радостная мельтешня нарушала его покой.

Наконец он не выдержал, поймал ее за плечи и усадил на диван. Инна тотчас же водрузила точеные ноги на его колени.

– В этом и заключается твоя гениальная идея? – насмешливо спросил он, проведя пальцем по стрелочке на ее чулке.

– А вот и нет! – радостно воскликнула она. – Меня только одно удивляет, как же я не подумала об этом раньше!

– Да о чем ты говоришь-то? – подозрительно спросил он, а сам подумал: «Неужели она сейчас с возгласом «Эврика!» заговорит об узаконивании их отношений?!»

– Ты же поэт, так?

– Ну!

– А я пою в группе...

– Приятно познакомиться, – пробормотал он, – как будто бы я раньше не знал, чем ты занимаешься.

– Так ты не понял, к чему я клоню? – Она взъерошила его модно подстриженные волосы. – Мы могли бы купить твои тексты!

– Что? – опешил он.

– Мы же постоянно покупаем стихи, нам нужен материал для песен! Конечно, у нас есть постоянные авторы. Но я могла бы уговорить Артема, чтобы он взглянул на твои стихи. Ты хоть представляешь, сколько зарабатывают поэты-песенники? – По его изменившемуся лицу она сразу же поняла, что ее идея, мягко говоря, Валерия не обрадовала. Но все равно продолжала возбужденно говорить: – И потом, ты мог бы прославиться. В титрах наших клипов было бы написано, что стихи твои. Может быть, кто-нибудь еще заказал бы тебе текст... И ты медленно пошел бы в гору...

Этого он уже вынести не мог. Он нервно стряхнул ее ноги со своих коленей.

– А я, по-твоему, что делаю?! – Его голос сорвался на визг. Валерий всегда нервничал, когда речь заходила о его творчестве. Сначала Инну это пугало, но потом она привыкла. – Я, по-твоему, не карабкаюсь вверх?! Да вся моя жизнь – это, как говорил Ницше, сплошное самопреодоление.

– Но я просто хотела... – Инна уже поняла, что напрасно затеяла этот разговор.

– И неужели ты думаешь, что я когда-нибудь согласился бы опошлить все свои надежды и планы, чтобы заработать сомнительные деньги! – перебил он.

Инна заподозрила, что он не слишком естественен в выражении своего гнева. Валерий явно переигрывал. Он мерил комнату огромными шагами, и со стороны казалось, что еще одно движение – и он со всего размаху врежется в стену и сломает себе как минимум ключицу. Но Валерий уверенно лавировал в пространстве, как супергерой компьютерной страшилки, запертый в лабиринте с чудовищами.

– Продать свои стихи попсовой группе! – как закипающий самовар, фыркал он. – Да за кого ты меня вообще принимаешь?!

Инна растерялась, она не ожидала такой реакции. Видимо, удел всех непризнанных гениев состоит в истерическом отстаивании неприкосновенности своего таланта. Логически Инна понять этого не могла. У нее было несколько знакомых поэтов, номинантов международных литературных премий, которые в свободное время под псевдонимами писали тексты для эстрадных шлягеров (а случалось, что и сценарии для корпоративных вечеринок), чтобы заработать деньги. Сами они относились к вынужденной специальности с юмором. И ничего позорного Инна в этом не видела. Но, должно быть, мозги настоящих гениев устроены по-другому, потому что при мысли подработать таким образом Валерий выходил из себя. Хотя в последнее время Инна подозревала, что такое стойкое неприятие вызывает у него любая работа.