— Хочешь сказать, что я чокнутая? — с сарказмом процедила она сквозь зубы. — Потому что именно так я себя сейчас чувствую — ненормальной, рассерженной, жалкой и… и…

— И чуть-чуть обманутой? — закончил Чарльз вместо Кэти, наклонив голову так, словно рассказал анекдот и ожидал от нее взрыва хохота.

— Сильно одураченной! — крикнула она, разъярившись от того, что он все опошлил этим театральным блеском своих дьявольски синих глаз.

— Ну, не чувствуй себя обманутой, дорогая, — стал умолять ее Чарльз, вмиг посерьезнев. — Мое сердце принадлежит не жене, а тебе. Не стану утомлять тебя подробностями, просто скажу, что мы с Джулией заключили соглашение. У нее свой образ жизни, а у меня — свой, и это позволяет нам спокойно, без проблем сосуществовать рядом.

Кэти в изумлении уставилась на босса. Почему же раньше она не замечала этих его наклонностей, эгоистичных до нелепости? Что заставило ее превратиться в безрассудно влюбленную, слепую дурочку? Неужели в свои двадцать три она ощутила неумолимое тиканье биологических часов и схватилась за Чарльза как за спасительную соломинку?!

Черта с два! Если говорить о человеческих взаимоотношениях, то в этом у Кэти опыта столько же, сколько у грудного младенца. «Надо принять происшедшее к сведению, — решительно приказала она себе, — и перестать думать как девушка девяностых». Романы с женатыми мужчинами ее не привлекали. Никогда, нет, никогда она не позволила бы чувствам одержать верх над разумом, если бы знала, что связывается с семейным человеком. Она гордо вздернула подбородок.

— Ты просто настоящий ублюдок, Чарльз Бонд. Вы с женой стоите друг друга, и я желаю тебе еще долгие годы наслаждаться преимуществами вашего ужасно непристойного соглашения. Да, я увольняюсь. Пусть это безрассудство, но я зато испытываю глубокое удовлетворение. И не собираюсь после заявления об уходе работать здесь еще целый месяц, как указано в моем контракте. А вы меня фиг заставите!

— Кэти, дорогая, как все это глупо! — отозвался Чарльз. — Я не хочу, чтобы ты уходила. Ты самая лучшая секретарша из всех, кого я когда-либо имел…

— «Имел» — самое подходящее слово! — вспылила девушка. — Так оно и есть — поимел меня, Чарльз, совершенно одурачив.

И чем дольше Кэти стояла в кабинете, выслушивая его жалкие доводы, тем сильнее распалялась. Лучше уж убраться отсюда, а то она совершит какую-нибудь глупость и потом будет жалеть. Ей, например, хотелось толкнуть шефа на кактус с острыми шипами — каждое утро именно это растение он с большой любовью поливал, приходя на работу. Девушка резко развернулась и двинулась к выходу.

Чарльз догнал ее у самой двери, повернул к себе лицом, крепко, но не грубо схватив за плечи.

— Дорогая, пожалуйста, не уходи! Давай поговорим, — умолял Бонд. Глаза его лучились мягким, влекущим светом. Он все гладил и гладил ее плечи, пытаясь успокоить. — Мы снимем небольшую квартирку для нас двоих, тайное любовное гнездышко. Я сделаю все, о чем ты попросишь, только не увольняйся сейчас, в конце финансового года, в самый разгар работы… О Господи! — Неожиданно он весь скорчился от боли и как-то странно захрипел.

Кэти отступила назад. Ее милое лицо расплылось в злорадной ухмылке, а вот колени почему-то немного дрожали. Она с легкостью оттолкнула обидчика в сторону, поскольку Чарльз все еще судорожно хватал ртом воздух, и выскочила из кабинета, громко хлопнув дверью.

И все-таки она не была удовлетворена. Жаждая мести, Кэти подняла бумаги, которые Чарльз сунул ей прежде, чем разбить сердце. «Будь добра, разбери эту кучу», — снова прозвучало у нее в голове.

— Слушаюсь, сэр! — сквозь зубы процедила она и с восторгом отправила всю стопку в машинку для уничтожения бумаг. Не успокоившись на этом, она села за компьютер. Едва заметные движения «мышью» — и… крупноформатная таблица по счетам бельгийской металлургической компании, над которой Кэти трудилась всю последнюю неделю, исчезла с экрана и была стерта из памяти компьютера.

О, какое сладостное чувство обуяло сейчас Кэти! Как хорошо она сейчас понимала обманутых жен, которые в ярости бросались на своих мужей, рвали на них одежду, разбивали все, что попадалось под руку! Правда, будучи любовницей, девушка находилась по другую сторону баррикад, но какая разница — обман есть обман.

Что бы такое сделать еще? Кэти хищным взглядом осмотрела офис. Нет, разбить фикус, который Чарльз подарил ей на день рождения, она не могла. Растение этого не заслужило, оно ведь было живым. «А я? Как я переживу все это?» — ужаснулась девушка, смахнув со стола в сумочку губную помаду, тушь для ресниц, полплитки шоколада и щетку для волос.

И тут острая боль пронзила все ее существо. На мгновение она схватилась за край стола, голова у нее закружилась. «Да, если у тебя что-то украли, сильнее, чем когда-либо, хочется вернуть все». Может, ей кинуться к нему в кабинет, сказать, как она сожалеет, обнять его, умолять о пощаде, и да, да, да!.. Они совьют маленькое любовное гнездышко и… и?..

— Ты совсем рехнулась? — разозлившись на себя, закричала Кэти.

Схватив сумочку, она вылетела из приемной, вбежала в лифт, спустилась вниз и пронеслась по мраморному холлу. Впрочем, ей удалось приветливо попрощаться с Дики, охранником отдела безопасности. Но, выскочив из прохлады офиса на жаркое солнце, она почему-то никак не могла унять дрожь. Пришлось прислониться к стене. Если бы у нее под рукой оказалась сигара, она даже ее выкурила бы до конца.

Какой ужас! Теперь она безработная. Вот так запросто бросить хорошо оплачиваемую работу и оказаться на улице? Безумие! И все из-за него, отвратительного Чарльза Бонда, женатого обманщика, бессовестного соблазнителя. Кэти его обожала, а он ее ни капельки не любил, будучи уже женатым, и это чертовски ранило.

И тут новое, странное чувство овладело Кэти: она словно бы вмиг отупела. Впрочем, это было то, что надо. Чарльз ее дурачил, обманывал, потому-то она так сильно и расстроилась, но при чем тут любовь? Какая же она глупая! Просто круглая дура. Надо же было позволить Чарльзу обмануть себя самым ужасным образом! Совсем она ослепла, что ли, чтобы так верить каждому его слову? Ладно, потерять любовника не так больно, как утратить самоуважение!

Тем не менее глаза ее были на мокром месте, и слабая попытка убедить самое себя в том, что гордость имеет большее значение, чем любовь, уже терпела провал. Сердце ее на самом деле болело, а ей всего лишь хотелось расплакаться, но она уже лет сто не ревела… Иногда, конечно, на глазах появлялись слезы, но чтобы зарыдать по-настоящему…

Кэти проглотила подкативший к горлу ком и быстро взглянула на часы, пока еще слезы не затуманили ее взор. Пять часов, практически конец рабочего дня — в любом случае пора уходить. Сегодня, как обычно, они с Лизой в шесть часов встретятся в баре, а потом вместе отправятся домой. Кэти решительно вздохнула. Нет, она не станет, черт побери, рыдать из-за Чарльза! Она просто в шоке, вот и все. За какие-то несколько минут ее мир рухнул, но неспешная прогулка через Мейфэр, по улице Риджент к Сохо поможет ей прийти в себя.

Кэти поднялась, думая о том, что сейчас ей больше всего хотелось бы сесть на корабль, плывущий в Китай. Надо уехать отсюда, все бросить и спрятаться где-нибудь, чтобы зализать свои раны, как это делает раненый зверь. Но она осталась без работы, и единственное место, куда она может побежать завтра, — это агентство по трудоустройству. Да будут прокляты все женатые мужчины, особенно голубоглазые по имени Чарльз! Да будут все они прокляты!


***

— Бутылочку белого вина, Брюс. Впрочем, сейчас подошел бы и медицинский спирт. — Лиза плюхнулась на стул в баре под названием «Бочка», собираясь вином залить свою печаль. Чертовски отвратительный сегодня день.

— Ты за рулем? — уточнил Брюс, бармен родом из Австралии.

— Ну ладно, — вздохнула Лиза, сдаваясь. — Полбутылки вина и минералку. — Она глуповато ухмыльнулась. — Хорошо хоть ты присматриваешь за мной. Судя по всему, сегодня со мной может случиться все, что угодно.

На смуглом, красивом, с крупными чертами лице Брюса появилась усмешка. Он в мгновение ока откупорил бутылку.

— Плохой день?

— Ужасный! Еще один такой, и лететь мне на своем автофургоне над каньоном, — с несчастным видом пробормотала Лиза.

— Жизнь бесценна, дорогая, — засмеялся Брюс, сунув пробку от бутылки себе за ухо. Лиза и Кэти всегда размышляли, что бармен потом делал с этими пробками — пускал на курево или украшал ими поля своей шляпы?

— Шучу, — снова вздохнула Лиза. — Ты не хочешь купить пятьдесят одну штуку свежеиспеченных порционных пудингов «тоффи»?

Выцветшая на солнце бровь Брюса поползла вверх. Он словно говорил: «Ты, верно, опять шутишь, Лиза?!» Та презрительно отмахнулась. Нет, ей было не до смеха.

Сунув под мышку бутылку минералки и взяв в руки бокалы с вином, девушка направилась к мраморному столику в углу бара. Кэти, похоже, опаздывает. Лиза хмуро уставилась в зеркало над столиком. Ей, наверное, не стоило так коротко подстригать на лето свои белокурые волосы: ведь когда Далила отрубила волосы Самсона, силы оставили его. А поначалу короткая стрижка казалась знамением перспективной карьеры. Кроме того, это было гигиенично — волосы не попадали в суфле, когда она готовила.

Когда-то она продавала в офисах западной части города сандвичи и пирожки домашнего приготовления в привлекательной упаковке из пестрой ткани, но недавно решила заниматься обедами на заказ. А поскольку вся еда готовилась в тот же самый день, приходилось чертовски рано вставать каждое утро. Казалось бы, кулинарные способности гарантировали ей успех, но она упустила из виду роль Филиппа Мейнуоринга в ее жизни. Вместо того чтобы глазеть на него с восхищением и дрожью в коленях, ей стоило бы прислушаться к его словам. Почему, Боже мой, почему она не прислушалась?!

Не успела Лиза пригубить изумительное вино, изготовленное в Южной Африке, как в бар влетела Кэти.

— Можешь себе представить?! — выпалила она, плюхнувшись на тяжелый стальной стул. — Сегодня случилось такое, что я решила пройтись пешком. И по дороге сломала каблук. Пришлось выложить сорок фунтов стерлингов за новую пару выходных туфель, которые мне совершенно не нужны. Вообще-то они стоят пятьдесят, но мне сделали скидку, потому что один немного выцвел на солнце, пока стоял на витрине. Думаю, никто ничего не заметит, если я скрещу ноги.

— А не дешевле было просто починить каблук? — рассеянно протянула Лиза. У нее такое горе, а тут какой-то сломанный каблук и выцветшая туфля!

— Да мне и в голову не пришло, — пробормотала Кэти сокрушенно. Ведь теперь она долго не сможет позволить себе такую роскошь, как новая пара туфель. — Что с тобой? — нахмурилась она. — Ты прямо как я — какая-то разобиженная и побитая.

— Вряд ли тебе так же «повезло», — попыталась улыбнуться Лиза.

— Ну-ну, — хмыкнула Кэти и налила себе вина, — Да уж. Сегодня я узнала, что такое полное, абсолютное унижение. Сама нарвалась, больше винить некого. Своими руками…

— Да, я тебя понимаю, — протянула подруга. — Ладно, давай выкладывай, или ты собираешься переживать все в одиночку?

— Полный провал, Кэт, — скорбно промолвила Лиза, опустив фиолетовые глаза и невидящим взглядом уставившись на мраморный стол. — Так мне и надо. Я заслужила, чтобы меня поставили на место. Этот чертов Филипп Мейнуоринг!

Кэти сделала глоток. Опять мужчины! От них одни несчастья. И все же Кэти готова поклясться, что несчастья Лизы не связаны с чьей-то женой. Слишком уж она милая, просто куколка, и ни один мужчина не посмеет обмануть ее таким жестоким образом. При мысли о том, что ее, якобы мудрую Кэти Петерсон, с такой легкостью обвел вокруг пальца женатый мужчина и что в действительности она, вопреки словам Чарльза, оказалась не такой уж прелестной малышкой, ей захотелось разрыдаться, — Я погибла, Кэт. — Лиза придвинулась к Кэти и печально взглянула на подругу. — Мой первый обед на заказ, и что же я делаю? Я его порчу! Все полетело к черту из-за того, что я невнимательно слушала, — слегка повысила она голос, потому что шум в баре, похоже, достиг десяти децибелов по шкале Рихтера. — Хотелось бы, конечно, обвинить во всем Филиппа, но если разобраться, то виновата только я сама…

— Успокойся, Лиза, — похлопала ее по руке собеседница. — Давай все с самого начала, я совершенно не понимаю, о чем ты!

— Филипп, Филипп Мейнуоринг. Помнишь, мы с ним познакомились, когда занимались сандвичами? Он директор компании «РАМС электронике».

— Такого не забудешь! Ведь из-за него ты куксишься уже несколько месяцев. Я даже помню, что именно он заказал в офис твой первый обед. Так что же все-таки случилось?

Лиза вздохнула, выпила минералки, прежде чем продолжить рассказ, и опустила голову. Подруга явно сочтет ее круглой идиоткой за такой ляпсус.