Сторонясь его, она налила из хрустального графина в бокал с серебряной каемкой терпкое красное вино и, подав принцу, быстро отступила назад, безмолвно наблюдая, как он пьет.

— Ах, — произнес Генри Стюарт, проглотив вино, — прекрасный напиток! У кого вы его покупаете?

— Вино поступает из имения прадедушки во Франции. Оно называется Аршамболь. Я прикажу, чтобы вашему высочеству прислали несколько бочек.

— Посиди со мной рядом. Жасмин, — попросил он, пододвигая к своему стулу мягкую скамеечку.

Она покачала головой и осталась на месте:

— Что вы от меня хотите, милорд?

— Очень многого, — тихо ответил он.

— Со мной нельзя обращаться, как с другими, милорд, и я не хочу, чтобы вы заблуждались на мой счет. Из-за нашей вчерашней встречи в Уайтхолле у меня с родными произошла размолвка. Я не из тех, кто развлекает двор, и уехала бы в Кэдби, но отчим меня не пустил. Он сказал, что вас нельзя обижать, что, судя по всему, вы меня хотите и тем самым оказываете мне честь.

— Да, я вас хочу, — ответил Генри Стюарт, чуть улыбнувшись. «Как она очаровательно серьезна», — подумал он. Никогда прежде он не встречал женщины, подобной Жасмин. — Но вы-то, дорогая, ведь не считаете за честь мою любовь. А почему?

— Я принцесса из императорского дома Моголов, — ответила она, зная, что Генри Стюарт — принц королевской крови и должен ее понять.

Он понял, а сам сказал:

— Никогда прежде я не заводил любовницы. Я узнал женщину, когда мне было одиннадцать лет, но никогда не влюблялся настолько, чтобы испытывать подобное желание. Никогда, пока не встретил вас, Жасмин. Стюарт королевской крови не согласен на меньшее, чем на принцессу из императорского дома Моголов, — с улыбкой заключил он.

— Мне говорили, ваши предки не были так разборчивы, как ваша светлость. Я слышала, что вы породнились с половиной Шотландии, — блеснув глазами, дерзко ответила Жасмин, а сама почувствовала, как уменьшается в ней настороженность. Генри Стюарт рассмеялся:

— К тому же, мадам, вы умеете веселить меня. У вас опасно острый ум. — И тут же посерьезнел. — Признаюсь, Жасмин, я хочу тебя и когда-нибудь буду тобой обладать, но только тогда, когда ты сама меня захочешь. Приношу извинения за то, что приставал к вам в Уайтхолле и так вас напугал. К стыду своему, я не мог сдержаться. Надеюсь, любовь моя, вы простите меня за это. Пусть между нами будет мир.

— А вы откроете дверь? — спросила она. Принц достал ключ из кармана и подал Жасмин:

— Теперь вы мне доверяете, мадам?

Жасмин взглянула на протянутый ключ и подумала, что отчим, вероятно, был прав: ей не удастся избегнуть ухаживаний Генри Стюарта. Здесь была Англия, а не Индия. Она не считалась в этой стране принцессой, а Генри Стюарт был наследником английского короля. Ей не побороть его злой воли. Следовало подумать и о детях. Если и из Англии ей придется бежать от королевской ярости, куда ей тогда направиться?

— Оставьте его себе, милорд — ответила она. — Вы дали слово, что будете держать себя в руках, а слову человека из королевского дома Стюартов можно верить. — Жасмин подошла и села рядом с ним на скамеечку. — Так что за стихи я должна выучить для костюмированного спектакля вашей мамы? — Она подняла голову и вгляделась в его светло-голубые глаза.

Генри Стюарт слегка погладил ее по темным волосам.

— Отвернитесь, мадам, — попросил он, — а то меня снова охватит желание. — И, когда Жасмин смущенно повиновалась, продолжал:

— Я расскажу вам сюжет, который мы собираемся представить. Он весьма прост, как и все мамины развлечения. Основной упор делается на музыку, танцы, костюмы и привлекательную внешность исполнителей.

Лето, которое сыграет моя кузина Арабелла Стюарт, не хочет передавать сестре Осени свою власть над землей. Оно собирает к себе все цветы, которые боятся прикосновений холодных пальчиков Осени к своим лепесткам. Зато деревья мечтают сменить свой летний зеленый наряд на красный, золотой и пурпурный осенний. Сестры и их союзники борются друг с другом, но умная Осень привлекает на свою сторону господина Урожая. Он утверждает, что время уходящего сезона кончилось и Лету не остается ничего более, как передать власть сестре. Оно печально удаляется, а Осень и господин Урожай танцуют победный танец. Принц усмехнулся:

— Я говорил, что сюжет безыскусен, но мама обожает такие развлечения. Вы, любовь моя, будете очаровательной Осенью и посрамите бедную Арабеллу, которая, на мой взгляд, слишком длиннозуба и перезрела для роли Лета. Ей следовало бы выйти замуж и завести полный дом детей, но она — первая кузина отца и единственная наследница его трона из людей его поколения: их отцы были братьями.

Когда умерла старая королева Бесс, кое-кто поговаривал о том, чтобы посадить на трон Арабеллу, а не моего отца. Ее счастье, что она живет в наше время. Раньше ее бы заточили в тюрьму, а то и убили бы из-за ее несчастной крови. А отец держит ее при дворе, но не разрешает выходить замуж. Бедняжка! У нее темперамент Стюартов, Такой, как у меня.

— Так эти три роли: Лета, Осени и господина Урожая — единственные в спектакле роли со словами? — переспросила Жасмин.

— Кажется, — ответил принц. — Хотя цветы и деревья могут произносить строку-другую. Цветами будут молодые придворные дамы, деревьями — джентльмены. Роли в маминых спектаклях нарасхват.

Генри Стюарт прочитал диалог Жасмин, и они вместе отрепетировали роль. Когда день стал клониться к закату, принц поднялся и стал прощаться. Он даже не попытался ее поцеловать. Это успокоило Жасмин и в то же время насторожило.

— Можно я приду завтра утром? — спросил он. Она кивнула:

— Нам надо еще потренироваться. Боюсь, у нас не получится. Может быть, милорд, вам стоит привести Арабеллу, чтобы мы порепетировали все вместе. Не хочется, чтобы из-за ошибок других актеров мы скомкали представление и расстроили вашу мать.

— Превосходная идея, — согласился, уходя, принц. Как только он удалился, в комнату впорхнула Торамалли.

— С вами все в порядке, миледи? — спросила она. — Дверь была заперта, и я не могла к вам вернуться после того, как граф вытащил меня отсюда. Не могу и сказать, какую головомойку ему устроила за это ваша мать. — Торамалли усмехнулась. — Она назвала его сводником. Граф весь покраснел и закричал, что не позволит ее дочери всех их угробить, только потому что она не хочет ложиться с принцем в постель! Он и вправду добивался этого, госпожа? Его высочество, без сомнения, веселый симпатичный человек.

— Да, он хочет меня, Торамалли, — ответила Жасмин с расстановкой. — И когда-нибудь мне придется ему отдаться, потому что он — будущий король Англии. Обижать его я не могу.

— Задача не такая уж непосильная, миледи. Вы влюбитесь в принца Генри. Он такой милый. Вы ведь ни в кого не влюблены и ни с кем не обручены, — заметила Торамалли. — И сами себе госпожа во всем, что касается вас и ваших детей.

— Ты совершенно права, Торамалли. Спасибо за твой здравый смысл, который я, кажется, растеряла, — и по-доброму улыбнулась служанке. — Так он красив? И конечно, он добр и забавен.

— Вам пора завести любовника, — сказала Торамалли. — Вы уже больше года оплакиваете нашего доброго господина и мужа — вполне достаточно. Вы молоды и красивы. В вас бурлят жизненные соки. Им нужно слиться с соками молодого сильного любовника.

Жасмин казалось, что весь мир в заговоре против нее и старается уложить в постель к Генри Стюарту. Отчим утверждал, что такая роль вполне приемлема в их культурном обществе. Незаконнорожденные дети королей, если их признавали и любили, тоже не были изгоями. Это настораживало Жасмин: что скажут о ней самой, если при дворе станет известна правда о ее рождении? Но король, видимо, сохранил ее секрет. Очевидно, английский двор применял одни правила для себя и другие для остального мира.

На следующий день принц Генри приехал с кузиной Арабеллой. И Жасмин была вынуждена согласиться с ним: «Изящной Арабелле», как ее звали в обществе, было под сорок, и для Лета она выглядела старовато. Тем не менее она оказалась симпатичной женщиной с ясными глазами и изящными руками, которые из-за ее нервозности постоянно находились в движении. Но свою роль она проговорила хорошо и великодушно похвалила Жасмин за ее исполнение.

Когда прибыл Индиго Джоунс с портнихой, чтобы изготовить для Жасмин костюм, Арабелла Стюарт уехала, а принц остался.

— Вы не могли бы раздеться до сорочки, леди Линяли, — попросил королевский художник.

— Не поняла вас, сэр! — Жасмин была ошарашена этой просьбой.

— Не можете же вы примерять костюм поверх вашего платья, — последовал ответ.

Принц сидел, улыбаясь, и, по всей видимости, не собирался уходить.

Торамалли, кусая губу, чтобы не рассмеяться, принялась помогать госпоже. Та мрачно посмотрела на нее.

— На маскараде вы будете босой, — вежливо сообщил Жасмин Индиго Джоунс. — Но мне необходимо измерить вашу щиколотку — ее обовьет маленькая виноградная лоза. Цвет ваших волос просто великолепен. Я одену вас в оттенки красного и золотого. Волосы вы распустите. Я сам покажу вашей служанке, как их украсить.

Мастер Джоунс с подручной перетряхивали шелковые отрезы, прикладывали разные цвета, закутывали Жасмин в материю то так, то эдак. Все их усилия показались ей бесполезными, тем более что через некоторое время они бросили свое занятие, мастер Джоунс собрал ткани и, уходя, сказал, что костюм она получит через три дня.

— Его доставят сюда, в Гринвуд. Хорошенько позаботьтесь о нем.

— А на что будет похож этот костюм? — спросила Жасмин у принца, когда художник ушел. — Я так и не поняла, что он делал.

— Он ужасно умный малый, — заверил ее Генри Стюарт. — Подождите немного, любовь моя, и его работа вас поразит. Можно мне поужинать с вами, Жасмин?

— Не знаю, будут ли накрывать ужин сегодня в Гринвуде, — ответила Жасмин. — Мама с отчимом, Сибиллой и Томом планировали ужинать в Уайтхолле. Торамалли, сходи к миссис Эванс и узнай, сможет ли она что-нибудь приготовить, что удовлетворило бы королевский аппетит.

Торамалли помогла госпоже надеть красный бархатный домашний халат, отделанный мягким мехом куницы, поклонилась и поспешила из комнаты.

— Мы поедим здесь, у камина, — сказал принц, как будто вопрос об ужине уже был между ними решен. А повариха, он знал, уж никак не откажется накормить Генри Стюарта. Для нее это будет большая честь. Он вытянул к камину свои длинные ноги, согревая перед танцующими языками пламени подошвы сапог.

Жасмин ничего не ответила, но вместо этого налила ему еще вина. Она надеялась, что у нее будет больше времени, но он, по всей видимости, не мог ждать. Он был умен и выбрал вечер, когда вся семья уезжала из дома, чтобы соблазнить Жасмин в ее собственной кровати, где ей будет не так неловко. Она иронически улыбнулась. Да, Генри Стюарт когда-нибудь станет замечательным королем. Тактик он великолепный.

— Милорд. — Она подала ему бокал.

Он поставил вино на столик рядом со стулом и, притянув ее, посадил к себе на колени.

— Иди-ка лучше ко мне. Твое место здесь, в моих объятиях, а не в противоположном углу комнаты, откуда ты так настороженно следишь за каждым моим движением своими удивительными глазами. И открой рот, когда я буду тебя целовать. — Он пригубил свой бокал и, целуя ее, перелил вино ей в рот, не отрывая взгляда от ее глаз.

Жасмин проглотила напиток, пораженная чувственностью его действий. Генри Стюарт был хоть и молод, но страсть была знакома ему.

— Так у вас никогда не было любовницы? — спросила его Жасмин.

Голубые глаза принца изобразили изумление:

— Вы уже ревнуете, мадам?

Его рука скользнула ей под платье и медленно прокралась между ног.

— Я впервые появился при английском дворе в девять лет. А мужчиной стал, я говорил вам об этом, в одиннадцать. В тринадцать я немного крутил с Франс Ховард, ставшей теперь леди Эссекс. Дама она гордая и очень испорченная, поэтому верит, что и в самом деле была моей любовницей. А она ею не была. До сегодняшнего дня я вообще не задумывался о том, чтобы иметь любовницу. — Его тонкие пальцы ласкали нежный треугольник между ее ногами, потом один из пальцев проник внутрь и нащупал самое чувственное место.

Жасмин ощущала кончик его пальца, недвижимый, просто дотронувшийся до ее плоти. Ее щеки разгорелись, сердце взволнованно забилось. Она прижалась щекой к его плечу, дыхание перехватило, хотя она и старалась дышать ровно. Принц терся губами о ее волосы, а она все явственнее и явственнее чувствовала его палец. Когда она уже думала, что вот-вот не выдержит, он начал нежно ее ласкать.

— Смотри на меня, — прошептал он ей.

— Не могу, — пробормотала она, ощущая необъяснимую застенчивость.

— Можешь, любовь моя. Мне нравится твоя скромность, но не будь такой стыдливой со мной. Посмотри на меня. Жасмин. В том, что мы делаем, ничего нет плохого, — едва слышно промолвил он.