Снэфрид взяла себя в руки. С независимым видом пожала плечами.

— Откуда мне знать? Может, пошла в казармы. У Ролло заходили желваки на скулах.

— Не зли меня, Лебяжьебелая! Думаешь, я не понимаю, что в твоих интересах выставить Эмму в наихудшем свете.

— Тогда зачем ты пошел со мной? — издевалась финка. — Ты ведь знаешь, на что она способна, и хотел лишь убедиться воочию.

Ролло еле сдерживался. В самом деле, отчего он так верил мстительным речам этой женщины? Она способствовала похищению его жены, она переметнулась к франкам, сражалась на их стороне. Но она могла и знать. Ведь недаром она назвала любовником Эммы не кого-нибудь, а именно Ги. И это больше всего убеждало Ролло.

Снэфрид не стала бы просто так ликовать. Но, с другой стороны, эта женщина полна мести. И не только к Эмме, но и к нему самому. Она могла специально заманить их в самый центр Шартра, чтобы ей легче было сдать их франкам. Но она и в самом деле растеряна, что не застала здесь Эммы.

Ролло вновь огляделся. Покой не для невольницы, которой готовы рисковать. Эти изящные стульчики, бронзовые светильники, изразцовый пол. Его Эмма всегда так любила богатство и комфорт. Как же вышло, что оказалась на стене, где рисковала жизнью? Неужели же это все обман и он зря остановил войско? Где же она теперь? Ему казалось, что он словно ощущает ее недавнее присутствие здесь. Свеча догорела менее чем наполовину. Значит, она ушла лишь недавно. Куда? Взгляд его остановился на разобранной постели. Подушка смята, словно еще хранила отпечаток ее головы. Или их голов?

Ролло медленно закрыл глаза, словно стараясь скрыть от себя то, что рисовало воображение. Проклятье! — Где же Эмма? Он так надеялся, что застанет ее одну, что она кинется к нему. Маленькая, перепуганная Птичка. О, он бы увел ее отсюда, он бы спас ее. От кого?

«Она могла пойти в казармы», — заявила Снэфрид. Вот это ложь! Эмма никогда не сойдет до такой низости. Чего-чего а гордость ей присуща. Как и красота, что так пленяет любого, кто на нее посмотрит. А она так падка на лесть и на внимание мужчин.

— Ролло, нам надо уходить, — услышал он голос Лодина. — Нечего нам больше тут делать.

Он был прав. Ролло встал. Окинул взглядом покой, словно бы с сожалением; Сегодня все могло бы решиться. Он бы знал наверняка. Нет, уж лучше так, у него все еще останется надежда. В Эмму, и их любовь…

— Идем.

Но их остановил Олаф.

— Монахи возвращаются. Пусть пройдут.

Приходилось ждать. Ролло стоял, прислонясь к стене. Он все еще надеялся на какое-то чудо. Если бы она сейчас пришла!..

Снэфрид осторожно выглядывала из-за ставня. Рагнар ее больше не трогал, сел на край ложа, упершись подбородком в рукоять меча. В его прищуренных, рысьих глазах мелькало что-то недоброе, когда он смотрел на финку. Увидел, как она один раз поглядела на Ролло. Взгляд долгий, зовущий. Рагнару стало приятно, что конунг даже не заметил этого.

Проклятая сука! Для нее всегда существовал только Ролло. Даже когда она приехала к нему на Луару и стала его женщиной, то вместе они были лишь тогда, когда этого хотела она. Конечно, и без нее у него были женщины. Сколько угодно. Но было в Снэфрид нечто, что его притягивало, как чарами. И он злился на ее холодность и безразличие. Один раз хотел даже побить. Опомнился лишь, когда почувствовал ее кинжал у горла. И тогда он сказал, что убьет ее. Видел презрение в ее глазах. А на другой день она уехала. Это хорошо, ибо он ее убил бы и в самом деле. И вот встретились опять — и он готов биться за нее со своими. Хотя ей и дела до этого нет. За окном с пением проходили монахи. Надо было уходить, Но тут Ролло вдруг заметил, как один из викингов роется в сундучке Эммы, торопливо надевает на мизинцы ее кольца. Обычное дело для обнаружившего добычу викинга. Но Ролло сейчас это показалось отвратительным.

— Не смей! — тихо сказал он, наступая на того.

Викинг взглянул на него удивленно. Потом в глазах сверкнула злость. Упрямо сжал губы и взялся за меч. Ролло пришлось сдержаться.

— Позже, не сейчас. — Но он запомнил этого викинга с бородавкой над бровью.

Уже шагнул к двери и вдруг замер.

— Тихо!

Деревянные ступеньки поскрипывали под чьей-то тяжелой поступью. Уж никак не Птички.

— Назад! — приказал Ролло. Нельзя, чтобы их сейчас обнаружили, нельзя, чтобы подняли шум.

Встал за выступ камина, прижав к груди меч. Двое из викингов спрятались за ширмой. Олаф, викинг с бородавкой и Рагнар присели за возвышением постели. Рагнар хмуро заметил, как Снэфрид стала рядом с Ролло, прильнув к его плечу. Он лишь поглядел на нее, ничего не сказал. Лодин же заметался по покою, пока, не найдя, где бы укрыться, не сел за крышку открытого сундука.

Вошла женщина. Огромная, мощная. Поначалу ничего не заметила. Что-то пробурчала, помянув Эмму. Хотела было выйти. Но заметила открытый сундук и направилась прямо к нему. При свете одинокой свечи она сразу заметила неладное. Лишь закрывая крышку, замерла, увидев сидевшего за сундуком Лодина. Какую-то секунду глядела на него, но едва он пошевелился, охнула и что есть силы опустила крышку ему на голову. Норманн рухнул. И тотчас Дуода хрипло вскрикнула, кинулась к двери. Не успела. Бородатый Олаф, перебежав широкую кровать, вмиг настиг ее, рывком вонзил в широкую спину несчастной меч. Крик замер, оборвавшись на самой высокой ноте. Но она еще стонала, упершись обеими руками в дверной косяк. Опустив голову, словно с изумлением глядела на торчащее сквозь ткань платья на груди острие. Потом меч резко вырвали, и из раны брызнул фонтанчик крови. Это было последнее что она видела. И когда Олаф толкнул ее, хрипя стала оседать, все еще цепляясь за дверь, потом затихла, припав головой на ступеньку порога.

Норманны перевели дух. Какое-то время прислушивались. Тихо. Снэфрид скользнула к окну, выглянула. Потом сделала знак, что все спокойно. Толстые стены флигеля заглушили испуганный голос Дуоды.

И тут Лодин глухо застонал. Поднимался, пошатываясь и держась за голову.

— Не будь на мне этой кожаной шапки франка, эта корова прошибла мне лоб до мозгов.

Потрогал пальцем тяжелую резную крышку, потер темя, поморщился. Олаф вбросил меч в ножны, хотел было помочь Лодину встать, но так и согнулся в три погибели, зажимая ладонью рот, чтобы сдержать хохот. Остальные тоже давились от смеха. Надо же, Лодина, такого великого ярла, непобедимого потрясателя стали, Ньерда брани[38] — и едва не пришибла крышкой от сундука, как таракана, франкская женщина. Они так и корчились, сдерживая смех, задыхаясь, тыча пальцами в хмуро глядевшего на них Лодина. Об убитой женщине уже забыли.

Ролло тоже кусал губы, чтобы не рассмеяться. Этот инцидент несколько развеял его напряжение. Но он первый взял себя в руки.

— Нам надо быть осторожнее. И пора уходить. Лебяжьебелая, ты проведешь нас?

Она по-прежнему вглядывалась в темноту за окном. Медленно подняла руку, не оглядываясь, поманила Ролло пальцем.

— Иди, погляди, Рольв. Кажется, ты сомневался в моих словах? В том, что увидишь, ты тоже будешь сомневаться?

У него перехватило дыхание в предчувствии чего-то недоброго. Медленно приблизился, выглянул из-за ее плеча.

— Видишь? — беззвучно смеялась Снэфрид. — Там, у креста?

Да, он видел. В неярком свете лампады два силуэта, один против другого. Повыше и покрепче — мужчина. Длинная темная одежда на бедре чуть поблескивает рукоять меча. А рядом, вложив свои руки в его, стоит она. Он выхватил из мрака ее моментально. Тонкий и темный силуэт с золотистым контуром от огня. Ни у кого больше не встречал он столь горделивой осанки, такой изысканности форм. Он узнал, эту горделивую головку на длинной шее, и волосы, завязанные на скандинавский манер — высоким узлом на затылке со спущенным длинным хвостом. Ее волосы, в которые он так любил запускать пальцы.

Мужчина у креста положил руки ей на плечи, и силуэты сблизились, слились в один. Ролло остолбенел. Даже словно не дышал. Только глядел. Теперь он убедился в том, во что принуждал себя не верить.

Резко повернувшись, он пошел к выходу. Он еще не знал, что сделает. Был словно в ослеплении. Не заметил, как вышел, как подошел к ним. Удары собственного сердца оглушали.

Первым его заметил Ги. Потом повернулась она. Выдохнула лишь:

— Ты?

Этот момент длился вечность. Они глядели друг на друга. Лицо Ролло стало каменным, по обеим сторонам рта залегли глубокие складки, губы сжались.

— Отныне я знаю, что только дурак может довериться женщине.

Эмме казалось, что сейчас душа ее вспыхнет от боли и страха.

— Нет, Ролло, нет!

Если бы Ги не удержал ее, она сама бы напоролась на его меч. Но словно не заметила этого.

— Ролло!

Теперь она рвалась в руках оттаскивавшего ее Ги. Ролло медленно наступал, сжимая меч. Она что-то выкрикивала, звала его, словно не видя, в каком он состоянии, словно не замечая оружия в его руках.

— Ты предала меня!.. — зарычал он.

— Нет, Ролло… Ты пришел, ты здесь! О, выслушай меня!..

Маленькая дрянь! Она всегда лгала ему, всегда ей удавалось как-то извернуться, обмануть его, схитрить, очаровать…

— Грязная тварь! — О, выслушай меня, Ру!

Ги оттаскивал ее дальше, заслонил, прикрываясь мечом. Он не понимал, о чем они говорят на своем нормандском диалекте, но ситуация была достаточно красноречивой, И Ги испытал страх. Следил за мечом Ролло, с ужасом заметил и других викингов.

Ролло остановился задыхаясь. Ги с трудом удавалось удерживать Эмму. И тут кто-то расхохотался громким, визгливым, безудержным смехом. Снэфрид.

— Ну что, Рольв? Я всегда знала, что так будет. О, как я ждала этого часа. Взгляни на нее — и пусть твое сердце изойдет кровью. Насладись этой минутой… и умри.

Она так и кинулась к нему с секирой. Ее остановил Лодин. Резко ударил по руке, выбивая оружие. И тогда она стала кричать, громко взывать к франкам, кинулась прочь, возвещая о том, что здесь Ролло, что здесь норманны.

Ее крик оборвался, когда Рагнар метнул ей в спину нож. Она рухнула как подкошенная лицом на землю.

Ги утаскивал Эмму к часовне. Теперь и он кричал, звал на помощь.

— Сюда! Здесь норманны, здесь Роллон.

Замелькали огни, появились вооруженные люди.

Ролло бросил взгляд на проем входа в часовню, куда Ги затащил визжащую Эмму. Все! Времени больше не было. На него кто-то налетел, пришлось отбиваться. Все вокруг словно пришло в движение. Слышались крики, бежали монахи. Норманнам пришлось отступать. Бегом добежали до стены сада, цепляясь за плющ, вскарабкались вверх. Ролло почувствовал, как кто-то схватил его за лодыжку. Цепляясь за край стены, успел что есть силы лягнуть свободной ногой. Рывком вскочил на гребень стены, спрыгнул вниз.

В городе еще не разнеслась весть о случившемся, он казался таким же притихшим и сонным.

Теперь надо было спешить. В проеме крыш он видел далеко впереди зубчатые башни ближайших ворот! Это те Новые ворота, за которыми их ждут основные силы Лодина. Если они хотят спастись, им надо было пробиться к ним.

Темнота помогала, но и путала. Порой они оказывались в глухих тупичках, приходилось петлять. А потом на стенах запели трубы. Сразу в нескольких местах. Город пробуждался, зажигались огни, слышался топот бегущих ног. В одном переулке им пришлось выдержать настоящую схватку. На глазах у Ролло убили одного из его людей, потом пригвоздили копьем к стене викинга с бородавкой. Они прорвались с боем. Трубы гремели все громче, слышались крики, топот бегущих ног.

Под навесом одного из домов он сделал знак остановиться. Что-то не нравилось ему в происходящем. Не могла же весть о пробравшихся в город викингах распространиться столь мгновенно? Сзади кто-то открыл дверь. На миг.

Толстяк в колпаке увидел в снопе света нескольких затаившихся норманнов и моментально закрыл дверь. На это почти не обратили внимания, как и на поднявшийся в доме переполох. Схоронившись за баком с водой, Ролло выглянул. Кругом шныряют люди с факелами, вооружаются, отдают команды. Мимо прошествовал отряд, как на бой. И все шли, спешили, бежали в одну сторону — к воротам. Теперь не прорваться. А ворота вот они — совсем близко. И тут Ролло не поверил своим глазам. Ворота стали открываться. Это могло означать вылазку, либо нападение его людей. Последнее было нелепо.

— Что происходит? Что происходит? — бубнил рядом Олаф.

Ролло шикнул на него. Да, теперь он не ошибся, франки ликовали, кричали, неслись к воротам. И сквозь этот шум он различил их радостный призыв:

— Герцог! Наш герцог бьет норманнов! К бою! Поможем Роберту одолеть язычников!

На какой-то миг Ролло похолодел. Это было то, чего он подсознательно опасался все время — подход свежих сил франков. Неожиданный удар в спину. Его людей окружили, а он здесь. У норманнов даже нет командира.

Он повернулся к своим.