Барбара Картленд - Династия любви

– Это первое радостное известие, которое я слышу! – воскликнула Тила. – И значит, сейчас, когда отделка дома почти закончена, мы должны подумать, откуда взять слуг.

– Патрик уже все обмозговал, – ответил Роби.

– Тогда почему ты ничего не сказал мне? – возмутилась Тила.

– Забыл, – просто ответил брат. – Но он уже договорился с дворецким маркиза Ньюкасла, что тот наберет персонал. Еще он нашел французского повара, как я понял, одного из лучших в стране.

– Как насчет кладовщика? – поинтересовалась Тила.

– Уверен, у него есть кто-нибудь в запасе, – подмигнул ей Роби. – И вообще, не волнуйся об этом, а прежде всего позаботься о том, чтобы классная комната и твоя спальня были удобны.

Тила улыбнулась:

– Я уже позаботилась об этом. Моя спальня выглядит очень мило. Ты должен подняться и посмотреть на нее, Роби. Я рада, что буду жить в комнатах, где мы были так счастливы в детстве.

Ее голос звучал растроганно и мягко.

– Я сейчас отчетливо вспомнила ощущение маленькой девочки, когда ты качался на игрушечной лошадке, а я смотрела с завистью, мечтая тоже на ней покачаться.

– Ты должна будешь добиться от Викхэма разрешения кататься на его лошадях! – как бы подхватив ее мажорную ноту, воскликнул Роби. – Сегодня утром я проехался на одной. Это было просто великолепно!

Ну конечно, чем бы ни был занят Роби, он всегда находил возможность часок-другой перед завтраком покататься на лошадях. Деревенский воздух и более упорядоченный образ жизни сделали свое дело – брат стал выглядеть гораздо лучше, чем по приезде. Его обычная усталость и рассеянность, порожденная лондонскими ночными кутежами, постепенно исчезла. Теперь это был здоровый, жизнелюбивый молодой человек.

Тила с улыбкой подумала: тоже самое можно сказать и про Кингфишера. Она действительно была права, предполагая, что конь выглядит таким старым и усталым из-за недостатка пищи. Теперь он вместе с лошадьми Викхэма получал лучший овес. Так что и Кингфишер заметно повеселел. Несмотря на свою привязанность к нему, девушка любила ездить на новых лошадях; конечно, при этом она чувствовала свою вину перед Кингфишером.

Она по-прежнему ездила в леса, где за эти три недели все наполнилось жизненными соками и расцвело. Глядя на эту красоту вокруг, Тила окончательно уверилась в правильности заключенной сделки. Она даже была готова ползать под кроватями, нырять в озеро и подслушивать у дверей, чтобы добывать необходимую Патрику информацию.

Роби потянулся.

– Я весь упарился от этой возни с перетаскиванием мебели, пойду приму ванну.

– А что, действительно течет горячая вода? – спросила Тила.

– Вчера вроде текла, – ответил брат. – А какая вода была у тебя сегодня утром?

– Чуть теплая. Но в любом случае это такой восторг смотреть, как она льется из крана, что я не жалуюсь!

Роби засмеялся.

– Если ты примешь ванну до ужина, мы сможем обменяться впечатлениями, – сказал он. – И я буду просто в бешенстве, если горячей воды все еще нет!

Он уже выходил из комнаты, произнося эти слова, потому не слышал ответа Тилы. А она говорила, насколько все это удивительно: вот они сидят в своем доме и выражают негодование по случаю отсутствия горячей воды в ванной комнате. А ведь до этого она всю свою жизнь спокойно мылась холодной водой.

Девушка осмотрелась вокруг. В комнате новый ковер и новые шторы, вся мебель отреставрирована. Все подушки и диван обтянуты новыми тканями. Тяжелая голубая парча вставлена в оригинальные рамы эпохи Людовика Четырнадцатого.

«Мама была бы довольна!» – подумала она.

Тила вошла в комнату, служившую ей спальней, и вспомнила, что в шкафу висит новое платье, недавно присланное из деревенского магазина. Роби велел ей купить какой-нибудь дешевой материи у курьера, приходившего теперь каждую неделю. В прошлый раз он предложил ей довольно миленький голубой шелк и белую ткань для накидки, которую назвал «резаной».

– Через каждые десять сантиметров на ней есть фигурный вырез, – объяснил курьер, – он очень подойдет для леди.

Тила поблагодарила его и отправила ткани в деревню портнихе вместе со страничкой из женского журнала, на которой был помещен образец платья. Миссис Сандерс славно потрудилась, и платье вышло прехорошенькое. Вообще-то Тила могла сшить его и сама, но Роби в ней нуждался постоянно. К тому же она не совсем доверяла его вкусу и возложила на себя выбор обоев и штор, так что времени на шитье не оставалось.

Вместе они решали, какая мебель будет стоять в апартаментах. Из дома столько всего было продано, что некоторые комнаты приходилось обставлять полностью. Они ездили по предместьям Лондона, чтобы приобрести мебель по более приемлемым ценам, – здесь Тила полагалась на свою интуицию.

– Мистер Викхэм будет нам благодарен за то, что сэкономили на мебели, – сказала она.

Роби скосил на нее глаза.

Хорошо зная его. Тила спросила:

– А что, Патрик, берет с него больше действительной стоимости?

– Ну конечно! – решительно произнес брат. – Он же должен хоть что-то получить от этой сделки!

Тила вздохнула:

– Просто я не думала, что он будет брать комиссионные с мебели.

– Он считает, у него есть право на любые комиссионные, – объяснил Роби. – И «на любые» здесь наиболее подходящее выражение после всего, что он сделал.

– Может, это и так, – согласилась Тила, – но в то же время это довольно странный способ зарабатывать на жизнь.

– Поверь, я знаю об этом гораздо больше тебя, – возразил Роби. – И если бы речь шла о выборе между богатством и бедностью, я бы предпочел быть богатым.

– Что ж, не спорю! – усмехнулась Тила. – Но все-таки мне кажется, есть вещи, которые настоящий джентльмен никогда бы себе не позволил.

– Да, конечно, – съязвил Роби, – особенно если джентльмен с пустыми карманами и непомерными запросами.

После этих слов наступило молчание.

– Ты… что… тоже занимался подобными вещами? – наконец оторопело произнесла Тила.

Он посмотрел на сестру и с нарочитой грубостью ответил:

– Конечно, занимался! Если кто-то просит меня купить ему лошадь, пусть заплатит за мое умение выбирать хороших, породистых лошадей и объезжать их. По-моему, легче заплатить одному человеку, чем распыляться на многих.

– Надеюсь… я правильно тебя поняла…

Тила подумала, что Роби никогда бы не сделал ничего подобного, если б не Патрик О'Келли. Странное чувство вдруг охватило ее. Ей вдруг почудилось, будто их обоих быстро затягивают зыбучие пески и выбраться уже почти невозможно. Одно тянуло за собой другое, потом третье.

Как все усложнилось! Такого никогда не могло случиться, пока мама была жива. Тогда мир казался прекрасным и простым – солнце на небе и зеленые деревья на земле.

«Я слишком много хочу», – одернула себя Тила.

И в то же время она ужасно боялась будущего.

Тила вошла в классную комнату и посмотрела в окно, выходящее в парк. Как и всем домочадцам, ей было немного не по себе. Мистер Викхэм приезжает сегодня. Слава Богу, он провел две недели в Лондоне, прежде чем приехать в Ставерли, так что была возможность довести ремонт до конца.

Роби поехал встречать его. На прощание Тила сказала брату:

– Постарайся задержать этого человека, насколько сможешь.

– Сомневаюсь, смогу ли я повлиять на «Его Высочество и Могущество», – пошутил Роби.

«Да, судя по описанию, такой титул подходит ему больше всего», – подумала она. Чем меньше времени оставалось до приезда мистера Викхэма, тем ощутимее становилось раздражение, копившееся в ней.

Дом между тем превратился в прекрасный дворец.

«Прямо как в детстве», – умилилась девушка.

Но при всем при том ее приводила в негодование мысль, что Роби так старался вовсе не для себя, а для какого-то американского миллионера. Она почти не сомневалась, что новоявленный хозяин дома и не соизволит поблагодарить их за проделанную работу.

«Он примет это как должное, – подначивала она себя. – И, конечно, отметит, что его ранчо в Техасе намного лучше».

Но все же, когда она видела бархатные шторы и атласные подушки, ей хотелось петь от радости.

Ставерли вновь был красив! Ставерли был впечатляющ! Ставерли был изыскан!

Он был таким, каким его хотел видеть дед. Поначалу Роби колебался, покупая дорогую мебель. Но затем они с Тилой решили, что такой случай выпадает единственный раз и потому не надо скупиться. В результате все, что они купили, выглядело великолепно и отлично вписывалось в интерьер.

Роби прислал письмо пару дней назад. В нем сообщалось, что они привезут мистера Викхэма с дочерью в среду.

Прочитав письмо. Тила не сразу могла собраться с мыслями. До последней минуты она надеялась, что мистер Викхэм передумает и уедет обратно в Америку. Или какой-то непредвиденный случай потребует его срочного вмешательства. Она даже видела словно наяву апокалипсические сцены крушения двух поездов и взрыва на нефтяной скважине. Тогда ему точно пришлось бы вернуться для разбирательства по этим делам. Но, к ее великому сожалению, ничего такого не произошло.

Прежде чем в дом въехали новые слуги, она вместе с Коблинсами перебралась в домик на холмах. Кингфишер тоже составил им компанию. Дом после ремонта выглядел очень мило. Там разместили кое-какую мебель из Большого дома и повесили новые шторы.

Тиле не хотелось думать, что совсем скоро ей придется оставить этот дом и уйти в главное поместье, чтобы приступить к своим обязанностям. Все это было очень трудно объяснить Коблинсам: они не понимали, почему им нашли замену и они не могут продолжать трудиться, как делали это всю жизнь, и почему мисс Оттила теперь должна быть гувернанткой.

В конце концов девушка объяснила доходчивее:

– Это значит, я смогу зарабатывать достаточно, чтобы мы не испытывали ни в чем нужды. Вы будете по-прежнему получать свою зарплату, и мы не станем отказывать себе в хорошей еде. Просто я буду работать, потому что сэр Роберт попросил меня присмотреть за маленькой девочкой.

– Значит ли это, мисс Оттила, что вы не будете жить здесь, с нами? – сделала большие глаза миссис Коблинс.

– Только пока мистер Викхэм будет в Англии, – ответила Тила. – Но так как у него обширные владения в Америке, за которыми надо присматривать, я не думаю, что он надолго останется здесь.

Наконец они поняли что к чему, но миссис Коблинс все же с грустью промолвила, что без мисс Оттилы их жизнь станет совсем другой.

Этим утром Тила ушла из домика для гостей. Прощаясь, она снова попросила их на некоторое время забыть, что ее зовут мисс Оттила, и не называть ее так.

– А там, в деревне, мисс Оттила, подумают, мол, что-то неладно, раз вы работаете в Большом доме, – забеспокоился Коблинс.

– Они не узнают об этом, – уверила его девушка. – И в том числе по этой причине я изменяю имя.

Коблинс удивленно посмотрел на нее:

– Вы меняете свое имя, мисс Оттила? Зачем?

– Сэр Роберт посчитал, будет стыдно, если американцы узнают, что я его сестра.

– В этом есть какой-то смысл, – одобрил Коблинс, – особенно, если ради этого он сделал дом таким хорошим.

Тила подумала, что слово хороший совсем не подходит для того, чтобы описать необыкновенную красоту Ставерли.

«Но главное, – решила она для себя, – Коблинсы поняли, им необходимо хранить молчание».

Роби прислал за ней коляску, чтобы отвезти из дома на холмах в Ставерли. Тила не заставила себя долго ждать, приготовившись заранее.

– Я выгляжу, как настоящая гувернантка, – прошептала она, бросив последний взгляд в зеркало.

Через полчаса она была в Ставерли. Расплатилась с кучером и прошла в дом.

– Мне было велено ожидать вас, мисс Стивенс, – почтительно произнес дворецкий. – Надеюсь, вы хорошо доехали?

– Все в порядке, спасибо, – ответила Тила.

Слуга проводил ее наверх, в комнату, которую она сама так заботливо обставляла. Пока они поднимались, она думала о том, как ужасно звучит имя, которое Патрик выбрал для нее.

– Почему Стивенс? – раздраженно спросила она у ирландца. – Звучит противно.

– Я специально выбирал такое, – объяснил Патрик. – Две первые буквы в этом имени те же, что и в вашем настоящем. У меня не было уверенности, что ваши инициалы не выгравированы на ваших чемоданах и носовых платках.

– Там нет никаких пометок, – отрезала Тила. – А я бы хотела иметь более приятное имя.

– Слишком поздно, – пожал плечами Патрик. – Я уже отправил письмо своему другу в Америку с просьбой передать мистеру Викхэму, что я нашел прекрасную гувернантку. И, естественно, там указано ваше новое имя.

Девушка возмутилась: он мог бы посоветоваться с ней, прежде чем поступить так! Она уже вознамерилась сказать ему об этом, но вовремя заметила, как нахмурился Роби. Он хотел, чтобы она делала так, как велит ей Патрик, и при этом не бунтовала.