— Какие? — спокойно спросила Энджела и я ответила:


— Никто не должен знать о моей личности. Ни моего имени, ни моей национальности, мало того я буду скрывать лицо. Никаких кошерных квартир и громких встреч. Я лечу туда, как турист, и у нас всего три месяца. Больше времени у меня нет.


— Я тебя поняла. Всё будет сделано. Спасибо, Тери.


Окно свернулось и связь исчезла. Экран потух через несколько минут, на протяжении которых я неотрывно смотрела на фото парней. Четверо корейцев, которые стояли на красной дорожке и улыбались репортёрам. Внешне безупречные. Ни одного изъяна ни на лице, ни во внешнем виде. Манерность и харизматичность, уверенный взгляд и ровная осанка.


"Этих людей не один год учат держать лицо на публике. Очевидно, что найти того, кто открыл на них охоту будет очень трудно. Настолько, что подобное почти невозможно."

Глава 2

Тиен

До сегодняшнего дня, я не знал, что такое боль. Не помню, когда в последний раз меня что-то болело, кроме мышц. С раннего детства не видел смерти. Все мои родственники до сих пор живы. И мать и отец, и даже их родители.


Наверное, к двадцати семи годам, каждый так или иначе побывал на похоронах. Однако я такого момента не помню.


До сегодняшнего дня…


На мне черный простой костюм, пальто в тон, и маска. Так мы вчетвером с парнями и вошли в один из похоронных центров. На входе стояли огромные венки во весь рост, а снаружи, за плотным кордоном из охраны, толпы людей и репортёров.


К тому, что меня снимают со всех ракурсов, привык уже давно. Примерно двенадцать лет Чон Тиен постоянно находится в объективе так или иначе. Либо на сцене, либо на фансайне, либо на пресс-конференции, почти всюду.


Подобное стало частью жизни. Но моя ли это жизнь? Когда я входил в стеклянные двери, проходил мимо шикарных венков, меня впервые посетила мысль, что я старею. Странно, что в столь молодом возрасте я впервые задумался о смерти.


"Наверное, потому что тебе её не желали в столь кричащей и открытой форме, как Арым."


Я невольно посмотрел на спину Шина, который еле шел впереди. Плечи брата ссутулены, голова опущена, а руки с каждым шагом сжимаются в кулаки всё сильнее.


"Это любовь? Неужели он любил её настолько, чтобы сейчас умирать, продолжая дышать?"


Не понимаю. Наверное, я не знаю, что такое любовь, если то, что вижу перед собой воспринимаю, как дикость. Нельзя так себя уничтожать. Это слишком.


Пока мы идём по вестибюлю, отмечаемся в книге для участников панихиды, я вспоминаю что устроил Шин вчера. Он испугал меня настолько, что я немедленно позвонил Сонбэ, и когда тот приехал, Шин наконец, успокоился.


Но смотреть на такое оказалось выше моих сил.


Я надевал его боль. С каждой секундой, проведенной рядом с ним, понимал, что чувствую тоже самое, что и Шин. Он метался по квартире Арым, как безумец. Никогда не думал, что увижу его таким.


— Ари… — шептал друг раз за разом, а по моему телу бежал ледяной озноб от той боли, которая ожила на моих глазах, и будто стояла над братом.


Шин входил в каждую комнату и рыдая кричал. Он искал Кан Арым, но мертвый, не поднимется из могилы, а пепел больше не обратится в жизнь.


— Ари выходи! — брат выл, как умирающий, а я пытался его остановить, но не мог.


— Шин остановись! — мой рык, перебил его рыдания, но это не помогло, — Арым умерла, Хён. Остановись!


— Уйди! Слышишь!!! Уйди вон!!! Не подходи ко мне, Тиен! Это всё эти твари виноваты!!! Людишки, которые кормятся чужим горем и сеют только злобу! Разносят ЯД вокруг себя, как зловонную, кишащую гнилью отраву! Мрази! Кто они? Бездари и дерьмо, которое сидит на заднице и только и знает, что изрыгать свои мыслишки в этих форумах и чатах. Су**!!! Ты видел ЧТО эти дешевые шавки ей писали? Ты читал, ПОЧЕМУ моя девочка ушла? Открой и прочти, Тиен!!! Её затравили! Это не люди! Это твари! Им плевать, что кому-то больно! Им плевать, что из-за одного слова такой су**, может разрушиться вся жизнь человека! Они!!! — Шин пошатнулся, и убито закончил, — Пусть небо обрушится на их головы! Проклинаю!!! Горите в огне, твари!!! В огне!!!!"


Эхо его голоса до сих, будто на повторе, звучало отголосками в моей голове. Мы продолжали идти, а я анализировал то, что произошло в нашем мире за последние полгода. Такого количества хейта и травли в сети я не видел ещё никогда. Создавалось впечатление, что мы заложники в этой ситуации.


"Словно игрушки, которые лепят из пластилина. Захотел — слепил себе нового идола с моим лицом, и если я посмею ослушаться или перестать вести себя "в рамках" меня затравят точно так же?"


Раньше я думал именно так: нельзя поступать аморально; нельзя показывать настоящее; нельзя то, что можно простому человеку; нельзя заводить непроверенных знакомств; нельзя спать с незнакомыми девушками; нельзя расслабиться и выпить с друзьями в закусочной; нельзя говорить всё, что придет в голову; нельзя…


— Нельзя… — повторил вслух и посмотрел на родителей Кан Арым, которые стояли у поминального мемориала, бледнее стен, которые нас окружают.


Страшное зрелище, которое я наконец, увидел и понял, что чувствуют люди, когда кого-то теряют. На секунду, представил, как мои родители стоят во так же и принимают слова сочувствия и соболезнований. По телу побежал холодок и я сглотнул сухой ком в горле.


Мне тут же стало не по себе, и я отогнал такую страшную и дикую картину от своих мыслей. В смерти нет ничего романтичного, в ней нет ничего правильного. Это ужасная точка в жизни любого человека.


Нет. Я не верю ни в перерождение, ни в то, что меня ждёт покой и продолжение жизни за её пределами. Не знаю почему, но именно сейчас, понимаю, что прав. Ведь если бы это было правдой, то зачем так убиваться за тем кто умер? Он ушел в лучшее место, и ему там уже лучше, чем даже мне здесь.


"Надоело…" — мелькнула мысль, но я и не понял, как она пробежалась в голове, как раз в тот момент, когда Шин свалился в обморок прямо перед мемориалом.


Я, словно в замедленной съёмке, смотрел на брата, у которого сперва подкосились ноги, а потом он и вовсе упал на пол, как мешок с рисом. Родители Ари опомнились позже нас, они и сами были почти в обмороке.


Пары секунд хватило, чтобы вместе с парнями поднять Шина и перевернуть. Так как это была отдельная комната, проход в неё сразу закрыла охрана и не пропустила тех, кто так же хотел проститься с Ари.


— Шин!!! — я почувствовал, что мои ладони стали холодными, а когда посмотрел на то, как лицо друга погладила мать Ари, и стала задыхаться слезами, мне стало совсем плохо.


Смотреть на чужое горе оказалось точно так же трудно, как и чувствовать собственное, наверно. Потому я поднялся и отдал Шина в руки Дже и Лео. Смотрел неотрывно на то, что с моим братом, с человеком, который был со мной всегда, сотворила смерть любимой девушки. А с ней…


"Ари убили люди…" — опять мимолётная мысль, которую обрывает прикосновение руки.


Крепкая ладонь ложится на моё плечо и сжимает, а я плавно поворачивая голову, вижу лицо Сонбэ. Мягкие черты за эти пять лет ещё ни разу не были такими. Сай-ши будто сам умер. Нет ни блеска в глазах, ни харизмы, присущей только ему. Нет ничего из того, чем я восхищался всегда.


Только пропасть из боли в почти черном взгляде, как в омуте, который тянет в свою трясину. Не могу поверить в то, что и наставника смогли сломить. Когда я впервые попал в это агентство, был уверен, что этот человек станет мне вторым отцом. Я ровнялся на него, как и все артисты. Даже девочки, которых у нас было два десятка, всегда боготворили и его, и Джей-ши за то, как они работали.


Но сейчас…


— Послушай меня внимательно, Тиен, и попытайся понять правильно, — прошептал Сай и продолжил, — Я вынужден положить Шина на принудительное лечение, иначе мы можем оказаться в этом страшном месте ещё раз. Он сам не справится.


— Сонбе! — я повернулся к Саю и нахмурился, — Но как же…


— Ни о какой работе не может быть и речи. Я не для того брал вас в своё агентство, чтобы добить. А это и происходит. Угрозы в сторону Шина в сети уже перешли все рамки. Если его не оградить от этого и не помочь, он может совершить тоже самое, что и Арым.


Наш тихий разговор оборвал вой, и мы тут же вернулись обратно к Шину, который не успев прийти в себя решил разгромить мемориал.


— Вызовите медиков к черному входу! Немедленно!!! — я даже не успел сориентироваться, как и все парни, когда госпожа Ли и Сонбэ скрутили Шина, молча кивнув друг другу.


"Что происходит?" — медленно поднял руку и прикоснулся к своей щеке.


Отняв ладонь, с удивлением заметил, что на ней влага. Мои пальцы были покрыты слезами, которые я не мог контролировать, потому что ещё недавно видел, как Ари сидела в нашей гримёрке рядом с Шином. Смотрел, как они смеялись и мы планировали поездку на отдых. Хотели взять и её с собой, не смотря на то, что девушка артист другого агентства.


Но сейчас…


Я стал идти. Не понимал, как сделал шаг, но когда Шина увели медработники подошёл к мемориалу, который чуть не разнёс брат, и взял в руки фото Арым.


— Примите… — не знаю, слышали ли меня её родители, но всё равно сказал то, что должен был, — Примите мои соболезнования, госпожа Кан.


Сперва я думал, что смогу взять себя в руки. Но когда вошёл в нашу с парнями квартиру в комплексе агентства, понял, что это невозможно.


Вещи Шина до сих пор разбросаны повсюду. Он постоянно вёл себя, как свин, но сейчас это не раздражало меня, а наоборот мне словно не хватало части тела. Будто мне отняло ногу во время сна, и я проснулся, не понимая где моя конечность.


Уход Шина стал моей фантомной болью, с которой я не собираюсь мириться.


— Что ты задумал? — Лео встал в секторе кухни и посмотрел на меня пустым взглядом, — Я знаю тебя слишком хорошо, Тиен. И то, что вижу, пугает меня не меньше состояния Шина.


— Арым травили в сети. Почему её агентство не предоставило ей защиту от сталкеров? — я перевел взгляд на Дже, который сидел на диване, держа руки в волосах и раскачивался, как болванчик.


— Ты сам понимаешь, что у нас не было времени следить за тем, что происходило. Тем более Шин тоже хорош! Молчал всё это время, что и сам получал "письма счастья", бл***!


— Что нам теперь делать? — послышался вопрос глухим голосом, а Дже поднял голову и посмотрел на то, как за окном начало смеркаться.


— Не знаю… Но то, что мы остались без работы очевидно. Я не выйду на сцену без Хлюпика, — отрезал Лео и ничего больше не добавив, ушел к себе.


— Иди отдохни, Дже, — я снял пальто, и бросив его на стул, достал из кармана сотовый.


— Что ты делаешь?


— Вас это не касается! — опять отрезал, и заметил, как лицо брата окаменело, — Иди, Дже.


Я провел его взглядом до комнаты, и только, когда за ним закрылась дверь, набрал номер отца.


— Да, Тиен. Я уже видел новости. Что происходит?


Мой отец никогда не любил долго разговаривать по телефону. Все наши беседы с ним сводились к нескольким коротким фразам о моих успехах и здоровье.


— Мне нужна помощь, абуджи*(отец)!


— Говори, — снова лаконичный ответ, к которому я был готов.


— Мне нужно, чтобы ты нашел самого лучшего частного детектива в Сеуле, который специализируется на преступлениях, совершенных через сеть.


— Значит вас травят, — холодно произнес отец, — Говори сразу и как есть, Тиен!


— Да. По всей видимости, Кан Арым затравили до такой степени, что она совершила самоубийство. Нужно найти того, кто это начал и понять, чего он добивается теперь? Он стал травить и Шина.


— Я предупреждал тебя, что ты пошел не по тому пути, Тиен. Но ты не хотел меня слушать. В любом случае, семья защитит тебя. Но лучше…


— Как скажешь, отец! Но помоги! — я перебил браваду родителя, понимая, что ничего нового не услышу.


— Как только я найду нужного человека, свяжусь с тобой.


— Спасибо.


— Надеюсь теперь ты остепенишься и начнёшь взрослую жизнь.


В трубке продолжали звучать короткие гудки, а потом телефон отключился и всё стихло. Я положил сотовый на кухонную столешницу и открыл холодильник. Спокойно достал бутылку соджу и влил в себя не меньше половины.