Элизабет Торнтон - Добродетельная леди

Однако так случилось, что его светлость не соблаговолил появиться до самого вечера, а к этому времени Брайони скрылась в относительной безопасности своей спальни. Она ничуть не жалела, что ее тщательно подготовленная речь откладывается до утра, когда Колдвел будет уже вне пределов досягаемости Рейвенсворта. Более того, она была благодарна за несколько дополнительных часов, которые отсутствие Рейвенсворта (как бы она ни сожалела о его причине) давало ей, чтобы приготовиться к предстоящему суровому испытанию. Как только Колдвел уедет, поклялась она себе, она будет честна, как день, но сегодня ей понадобится вся ее сообразительность, если она хочет обвести вокруг пальца проницательного Рейвенсворта.

Стояла восхитительная ночь. Лунный свет заливал холмы и долины, окружая каждое дерево и камень сияющим ореолом, а звезды мерцали, как бриллианты, на черном бархате небосвода. Ночь была полна звуков. Брайони склонила голову, прислушиваясь. Теплое дыхание поднимающегося бриза, как невидимый любовник, ласкало ее щеку, и давно забытые детские мысли о феях и эльфах во всей красе всплыли в ее памяти.

Это была ночь для колдовства, когда феи водят свои магические хороводы и нимфы выходят из водных глубин ручьев и озер, чтобы околдовать неосторожных смертных. Это была ночь для любви.

Кобыла под ней тихонько заржала, и Брайони ласково погладила ее.

– Тише, Бесси. Никакой демонический жеребец не напустит на тебя свои чары. – Она сидела неподвижно, настороженно вслушиваясь, впитывая все окружающее, ставшее вдруг незнакомым и пугающим в лунном свете. Уши Бесси беспокойно двигались, и Брайони наклонилась в седле, чтобы прошептать: – Не волшебников нам надо бояться, Бесси. Они всего лишь плод нашего воображения, хотя Нэнни и скрещивает суеверно пальцы, когда слышит, что я так говорю. Но вот Рейвенсворт! Он существо из плоти и крови и гораздо более страшен, чем любой колдун, бродящий в лунную полночь.

Она тронула поводья, и кобыла двинулась спокойной рысью по гравийной дорожке. Двадцать минут спустя Брайони уже привязывала нервное животное около заброшенного коттеджа.

– Джон? Вернон? Где вы? – тихонько позвала она. Дверь приоткрылась, и луч света упал на землю у ее ног. С невыразимым облегчением Брайони открыла дверь и вошла. Колдвел, держащий в руках фонарь, был единственным человеком в комнате.

– А где Вернон? – сразу же спросила она.

– Он поехал вперед, чтобы подготовить друзей к моему прибытию. – Колдвел поставил фонарь на каменный пол. – Я не хочу, чтобы его застали со мной. И не хочу, чтобы вы оставались здесь дольше, чем необходимо. Если кто-то обнаружит нас вместе... – Его голос замер, и Брайони содрогнулась от зловещего смысла его слов.

– Никто не найдет нас. Я была осторожна, – сказала она с уверенностью, которой вовсе не чувствовала. Потом, вспомнив о цели своего визита, она добавила: – Вы, должно быть, проголодались. Я принесла вам кое-что поесть.

Окно было закрыто старым одеялом, чтобы скрыть слабый свет фонаря. Колдвел нашел разваливающийся стол и пару еще крепких стульев и поставил их в середине комнаты. Он протянул руку, приглашая ее сесть. Брайони положила свой сверток на стол. Развязав скатерть, она достала бутылку вина, несколько толстых кусков окорока, половину цыпленка, буханку хлеба и щедрый ломоть пирога со свининой.

– Только ни посуды, ни приборов, – сказала она с извиняющейся улыбкой.

– Не думайте об этом, – ответил Колдвел, вытаскивая пробку из откупоренной бутылки вина, которую Брайони украла из кухни. – Я и без того чувствую себя, словно на пикнике.

Он ел с удовольствием, и Брайони молча наблюдала, как гора еды постепенно исчезает. Когда они заговорили, это были какие-то банальности. Ночь потеряла свое волшебное очарование. Все казалось таким земным, таким разочаровывающим, и Брайони начала думать, не были ли ее недавние ощущения вызваны тривиальной склонностью к театральности. Она вздохнула и заметила веселый блеск в глазах Колдвела. Она вопросительно посмотрела на него.

– Боюсь, все это не слишком романтично, – заметил он, словно читая ее мысли, и набросился на цыпленка, как будто не ел целую неделю.

Смех Брайони подтвердил верность его догадки.

– Каковы ваши ближайшие планы? – спросила она наконец.

– Все подготовлено, как я уже говорил вам, – терпеливо ответил он. – Я отправляюсь завтра. Для вашей же безопасности лучше, чтобы вы знали как можно меньше.

Он дожевал последний кусочек пищи и откинулся на спинку стула с удовлетворенным вздохом.

– Пир, достойный короля. Очень вам благодарен. – Он выпил вина прямо из бутылки и предложил выпить Брайони.

Она осторожно взяла бутылку.

– Почему бы и нет? – риторически спросила она. – Я не вижу в этом никакого вреда. – Потом она запрокинула голову и сделала глубокий глоток. В следующее мгновение ее охватил ужасный кашель, и вино тонкой струйкой побежало на ее платье. Она рассеянно промокнула его скатертью. Колдвел наблюдал за ней несколько секунд, потом, похоже, пришел к какому-то решению.

– Брайони, вы не истолкуете это неверно, надеюсь, если я буду говорить откровенно?

Брайони удивленно подняла брови, услышав серьезность его тона.

– Квакерское брюзжание, мистер Колдвел? – лукаво спросила она.

– Вот уж едва ли! Просто несколько советов от уезжающего друга, которого вы вероятнее всего никогда больше не увидите.

Брайони обескураживающе молчала.

– Не важно! – Он встал, как будто собираясь уходить, и Брайони поднялась вслед за ним. Он посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом. – Будьте подобрее к Рейвенсворту, – просто сказал он.

Они услышали слабое ржание лошади. Бесси никогда не была терпеливым животным.

– Мне пора ехать, – заметила Брайони. – Я привезла кое-какие ваши вещи. Они в моей седельной сумке.

Он взял ее руки в свои.

– Не волнуйтесь обо мне. Я как-нибудь пришлю вам весточку, когда доберусь до Канады. Спасибо вам за все, что вы сделали для меня. – Он поднес ее руки к своим губам нехарактерным для него галантным жестом, и Брайони улыбнулась его неловкости.

В это мгновение дверь распахнулась, и на пороге появилась зловещая черная фигура, закрывшая собой дверной проем. Скаковой хлыст выбивал дробь по коже его забрызганных грязью сапог, и сдерживаемая энергия чувствовалась в каждом напряженном мускуле.

– Рейвенсворт! – Слово, едва слышное, сорвалось с губ Брайони со стоном.

Тишина показалась невыносимо долгой для натянутых нервов Брайони, и в ее оцепенелом мозгу проскользнула неуместная мысль, что Денби был бы возмущен, увидев галстук хозяина в таком беспорядке.

– Рейвенсворт – к вашим услугам, – иронично ответил он, что никак не вязалось с холодным стальным блеском его глаз. Он сделал быстрый шаг к ним, и Брайони среагировала не думая. Она вырвала свои руки из замерших пальцев Колдвела и бросилась между двумя мужчинами, вытянув руки вперед, как будто пытаясь отразить удар. Этот жест оборвал последние нити самоконтроля Рейвенсворта. С чудовищным проклятием он схватил протянутое к нему запястье и, отшвырнув ее с дороги, обрушил всю свою бешеную ярость на Колдвела.

Брайони споткнулась о стол и неуклюже растянулась на полу. Когда она подняла голову, то увидела, что Колдвел стоит на коленях. Рейвенсворт железной рукой схватил его за горло и яростно колотил по голове и спине хлыстом. Брайони протестующе закричала, но он остался глух к ее мольбам. Она, пошатываясь, встала на ноги и бросилась на спину Колдвела, принимая на свои плечи удары хлыста.

– Вы еще смеете защищать его? – взревел Рейвенсворт, схватил ее за руки и оторвал от него.

– Он не будет драться с вами! – закричала она. – Он не будет защищаться. Разве вы не понимаете? Он же квакер. Он позволит вам убить себя, но не ударит в ответ.

Слова, похоже, мгновенно дошли до Рейвенсворта. Тогда вся сила его гнева обернулась против Брайони. Его пальцы сжались на ее руках, вонзаясь в нежную плоть, и она вздрогнула от боли. Он с отвращением смотрел на нее.

– Шлюха, – прошипел он и встряхнул ее так, будто она была тряпичной куклой.

– Все совсем не так, как кажется, – выдохнула она, стуча зубами, потом вдруг впала в ярость, когда смысл его слов дошел до ее сознания. – Как вы могли даже подумать об этом? Отпустите меня, вы, грязный, извращенный, порочный злодей. Как смели даже предположить такое, вы, животное!

Рейвенсворт напоследок еще раз грубо встряхнул ее, но было очевидно, что ее вспышка притупила его ярость. Она не делала никаких попыток вырваться из его жестоких рук, а только слегка повернула голову к Колдвелу.

– Джон, бегите! Умоляю вас! Он не причинит мне зла, обещаю.

Колдвел за спиной у Рейвенсворта все еще стоял на коленях, схватившись за свое все в синяках горло. Он, покачиваясь, встал на ноги и дрожащей рукой дотронулся до головы.

– Нет... нет.

Рейвенсворт немного повернулся, как будто собираясь возобновить атаку, и Брайони вцепилась в его рукав.

– Хью, послушайте меня! Он квакер! Квакер! Вы не можете ударить человека, который не будет защищаться! Ради Бога, прислушайтесь к голосу разума! Отпустите его!

Его губы насмешливо скривились, и он бросил взгляд, полный тлеющей ярости, на своего противника.

– Вы, сэр, презренный тип, самый жалкий образчик мужчины, которого мне приходилось видеть. Трус! Не думай спрятаться за юбками моей жены. Теперь ничто не спасет тебя от моего гнева.

В ответ на эту страстную речь Колдвел только отрицательно покачал головой, потрясенный побоями, полученными от руки Рейвенсворта, чтобы пытаться возражать.

– У тебя нет гордости? – гневно спросил Рейвенсворт. – Почему ты не сражаешься со мной, как мужчина?

– Квакеры совсем другие, – сказала Брайони, отчаянно пытаясь заставить его понять. – Мы питаем отвращение к насилию в любом виде. Отпустите его, Хью. Я могу все объяснить, к вашему полному удовлетворению.

Брайони почти не надеялась, что эти умиротворяющие слова смогут успокоить разъяренного Рейвенсворта, – они и не успокоили. Более того, ее использование слова «мы» спровоцировало новый приступ гнева.

– Пацифист? – произнес он так, будто это слово застряло у него в горле. – Пацифист! И вы стоите здесь и говорите, что я не могу защитить мою честь, что мне отказано в удовольствии вызвать его на дуэль и всадить пулю в его мерзкую шкуру?

– Нет, если вы хотите быть признаны человеком чести, в вашем понимании, – ответила Брайони, почувствовав первый слабый проблеск надежды.

Рейвенсворт оттолкнул от себя Брайони и стал метаться по комнате, как тигр в клетке.

– Квакер, пацифист и, полагаю, вопреки видимости, человек совести к тому же. – Он невесело рассмеялся. – Клянусь Богом, лучше будь таким, Колдвел, потому что ты попал в руки человека чести. Я, не колеблясь, скажу, что, если бы ты не притворялся джентльменом с моей женой, я бы положил конец твоему жалкому существованию.

Колдвел мужественно попытался совладать со своим голосом.

– Делайте со мной все, что сочтете нужным, – сказал он вымученным тоном, стараясь говорить ровно. – Но, умоляю вас, не обращайте свой гнев на Брайони. Вы должны поверить, что я ничем не мог бы повредить ей. Я отношусь к ней как к любимой сестре. Я не должен был позволять ей помогать мне, но вы должны поверить, что мы не виновны ни в каких непристойностях.

– Невиновны? Невиновны? – прорычал Рейвенсворт. – Вы это так называете? И что я должен думать, застав вас вдвоем посреди ночи уютно устроившимися в этом любовном гнездышке?

– Только это, сэр, – сказал Колдвел, обводя глазами окружающий беспорядок с осуждающей полуулыбкой. Брайони вздрогнула от его безрассудной смелости и поспешила обратить гнев Рейвенсворта на себя:

– Не вините Джона. Это все я. Как вы узнали?

Рейвенсворт пригвоздил ее к месту злобным взглядом, не обращая внимания на ее вопрос.

– Мне следовало догадаться, что за этим возмутительным безрассудством будут стоять ваши прискорбные принципы. Брайони, вы никогда не научитесь сдерживать свое желание сделать что-то хорошее, чего бы это ни стоило?

– Я хотел бы чистосердечно признаться в этом... несчастном случае, – начал Колдвел, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Позже, – коротко бросил Рейвенсворт. – Возвращайся в дом. Я займусь тобой на досуге.

Колдвел хотел еще что-то сказать, но Рейвенсворт был не в настроении слушать.

– Господи, да завтра будет достаточно времени привести в порядок твои дела.

– Вы не понимаете, сэр...

– Оставь нас, я сказал, – прогремел Рейвенсворт.

Колдвел помедлил, потом, увидев мольбу в глазах Брайони, сдержанно поклонился в ее сторону и нетвердой походкой вышел. Через мгновение раздался приглушенный удаляющийся стук копыт. Рейвенсворт двинулся к Брайони и обхватил руками ее шею. Она замерла в его руках, едва осмеливаясь дышать или взглянуть на него.