Триша Левенселлер - Дочь короля пиратов

Добравшись до конца веревки, я жду. У меня в запасе остался только этот трюк. В такие минуты я очень благодарна отцу за то, что он устраивал мне эти чертовы испытания на прочность. Они сделали меня сильной. Они помогли мне узнать, сколько я могу вынести.

И никто никогда не мог превзойти меня в способности выдерживать вес собственного тела.

Проходят минуты, а я все еще в воздухе. Все смотрят на меня, ожидая, когда я в изнеможении отпущу руки. Интересно, сколько я еще смогу провисеть?

Райден кашляет.

– Капитан, может, людям стоит вернуться к работе, пока принцесса отбывает наказание?

– Да, – говорит Драксен.

– Вы слышали капитана? По местам. Продолжайте. Кто знает, может, когда вы закончите, она еще будет в сознании.

Пираты, посмеиваясь, расходятся по палубе. Мои бицепсы и пресс начинают болеть.

По крайней мере на меня не глазеет столько народу. Остались только Райден и Драксен.

Драксен выглядит довольным. А Райден… Райден выглядит… не знаю как. Он просто глядит.

Солнце поднимается выше, ветер меняет направление. Мое тело начинает дрожать. Мне становится трудно дышать.

И я не выдерживаю. Я отпускаю цепь. Железо впивается в кожу, боль достает до костей. Больно до чертиков, но я не издаю ни звука. Даже если бы я согласилась убирать, капитан все равно подвесил бы меня на веревке. Он хочет заставить меня страдать в отместку за то, что я сделала с Шеком. Это написано у него на лице. Он меня еще долго не отпустит.

Спустя некоторое время Райден и капитан уходят. У них тоже есть дела. Думаю, сейчас они совещаются в капитанской каюте. Трудно сказать. Чтобы повернуть голову им вслед, нужны слишком большие усилия.

– Мисс Алоса… – слышу я шепот.

– Да, Энвен. Я могу тебе чем-то помочь?

Он улыбается, хорошо понимая, что в теперешнем моем положении я ничем ему не помогу.

– Чтобы вас сломить, и ураган не поможет, мисс. У меня есть кое-что для вас.

– Что это такое?

– Браслет сирены. Я купил его у Белора, когда мы очнулись после того, как вы столкнули нас головами.

– Прости, мне правда очень жаль.

– Вы ведь уже извинились, мисс, помните? Нет ничего плохого в том, чтобы бороться за свободу. Это дело благородное. Я вас не виню. Сам бы то же самое сделал. А теперь – вот.

Он привязывает к моей лодыжке кожаную полоску.

– Это шнурок от ботинка, Энвен.

– Может, и так. А может, и нет. Все равно важная штука, хорошо иметь такую.

– Почему ты отдаешь мне то, что купил для себя?

– Я украл у вас прядь волос. И мне пришлось быть вашим тюремщиком. Похищение людей и издевательства над женщинами – не это сделало меня пиратом. Я хороший вор и неплохо умею действовать ножом. Вот и все. Мне не очень-то нравится то, что мы делаем с Вашим Высочеством. И потом, сегодня ночью я стащил у Белора свои монеты.

Он подходит ближе и шепчет так тихо, что я едва его слышу:

– И скажу по секрету, ребята меня совсем засмеяли. Браслет ничего мне не дал, кроме насмешек.

– Гм…

– Мисс Алоса, я уже об этом думал. Эта штука называется «браслет». А браслеты – они для женщин. Вас он защитит от бед на море, а меня – нет.

Я тихонько смеюсь.

– Тогда спасибо тебе, Энвен.

– Я рад, мисс. Увидимся.

По моим рукам начинают стекать струйки крови. Ба, теперь рубашка будет вся в пятнах.

Время от времени я собираюсь с силами, чтобы на короткий миг убрать давление на запястья. Но это всегда заканчивается одним и тем же – я болтаюсь над палубой корабля, полного варваров. За исключением Энвена, конечно.

Ну, может, еще Киарана. Он вопросительным жестом поднимает вверх флягу. Мой ответный взгляд выражает что-то вроде «Каким образом я смогу сделать глоток в таком положении?».

Он пожимает плечами и глотает ром сам. Но хорошо уже и то, что он подумал обо мне.

В какой-то момент я замечаю в толпе работающих пиратов Териса. Он пару раз бросает на меня взгляд. На его лице ни сочувствия, ни тревоги за меня. Просто любопытство. Скорее всего, ему, как и остальным пиратам, интересно, что еще я могу выкинуть.

А мне интересно только одно – когда закончится эта боль.

Всего нестерпимее мысль, что я могу освободиться. Если бы мне не нужно было скрывать свои цели и возможности, я могла бы сбежать хоть сегодня. Но мне надо оставаться на этом корабле. Я не могу просто взять и уйти.

Через некоторое время мне становится трудно думать. Трудно видеть. Трудно глотать. Все передо мной расплывается в тумане. Люди похожи на размытые пятна. Я пытаюсь смотреть вдаль, за корабль. Где-то там, вдали, есть пункт назначения, куда мы когда-нибудь придем, – так же, как и момент времени, когда не будет никакой боли, останется только воспоминание о ней. Стараясь напомнить себе об этом, я смотрю на горизонт, и мне кажется, что я вижу там какое-то черное пятно. Корабль. Но он исчезает, стоит мне моргнуть.

Меня отпускают только тогда, когда всем уже время идти спать.

– Перережьте веревку, – приказывает Драксен.

После целого дня без еды, воды и твердой почвы я слишком ослабела. Даже ноги не держат. Я не могу спрыгнуть. Поэтому падаю на спину.

– В следующий раз, если ты снова сделаешь ошибку, принцесса, я подвешу тебя за ноги. Посмотрим, сколько понадобится времени, чтобы кровь прилила к твоей голове и она лопнула. Убери ее с глаз моих, Райден.

– Есть, капитан.

– Постарайся не слишком развлекаться, пока она в твоей комнате. Нужно, чтобы она прилично выглядела, когда мы встретимся с королем пиратов.

– У меня она будет в безопасности.

– Тогда забирай ее.

Мягким движением Райден сгребает меня в охапку. Ему как-то удается не причинить мне лишнюю боль. Он несет меня очень бережно, прижав к груди. Я бы предпочла, чтобы моя голова билась об пол, но у меня нет сил сопротивляться.

Он вносит меня в свою комнату, закрывает дверь и кладет меня на кровать. Спустя миг он открывает наручники, и я тихо вскрикиваю от боли, когда он их снимает.

– Шшш… – тихо говорит Райден. – Я знаю, Алоса. Подожди минутку. Я кое-что принесу. Побудь здесь.

Куда же я пойду? Я не могу двинуться с места.

Он ходит по комнате и что-то ищет.

– Было бы гораздо проще, если бы ты не разбросала и не разбила все в этой комнате.

Я открываю рот, но из него вылетает звук, больше похожий на карканье, чем на речь.

– Что-что? – спрашивает Райден.

Я прокашливаюсь и снова пробую заговорить:

– Кажется, я помню, как забросила что-то ногой под кровать.

Райден вздыхает и становится на колени.

– Похоже, там и правда что-то есть, – говорит он.

Кровать прогибается под его весом. Он просовывает ладони мне под мышки и приподнимает меня.

Я шиплю сквозь зубы.

– Прости. Уже почти.

Я сижу на его коленях, привалившись спиной к его груди. Он выворачивает шею, чтобы из-за моей головы видеть руки, на которые накладывает что-то вроде бальзама.

– О… – облегченно вздыхаю я.

– Уверен, что так лучше.

Несколько минут он ждет, пока мазь впитается, и накладывает еще. Потом оборачивает мои израненные руки повязкой.

Я стараюсь думать только о дыхании. Не о боли или ранах. Только о дыхании. Райден закончил перевязывать, но продолжает держать меня на коленях. Некоторое время мы молчим.

– Прости. Я не думал, что он заставит тебя висеть так долго.

– Если не ошибаюсь, именно ты предложил так поступить со мной.

– Это был способ заставить тебя делать то, что хочет капитан. Я ждал, что ты согласишься на уборку раньше, чем подвесят веревку. Тебе не следовало быть такой упрямой.

– Тебе надо бы уже лучше меня знать, – говорю я.

– Да, надо бы. Мне правда очень жаль.

Его извинения почему-то меня разочаровывают. И я говорю:

– Если тебе жаль, значит, тебе нужно прощение. Об этом ты просишь?

Он молчит.

Не дождавшись ответа, я продолжаю:

– И если ты хочешь что-то исправить, следовательно, ты не намерен снова причинять мне боль и вред. То есть если тебе в самом деле жаль, думаю, ты понимаешь, что это значит.

– У меня не было выбора, – говорит он.

– Разумеется, был, Райден. Только он был трудным. А ты выбрал то, что полегче, то есть ничего не предпринимать.

– Полегче? Ты думаешь, мне легко было смотреть на тебя? Видеть тебя наверху, понимать, какую боль ты испытываешь, это… это было для меня… Мне было бы не так больно, если бы я сам там висел. Я ненавидел себя из-за этого. И единственное, чем я мог себя наказать, – это смотреть на твою боль. Это было мое наказание.

Райден начинает гладить мои волосы. Мне хочется поддаться искушению прекратить разговор и уснуть, свернувшись в его объятиях. Но, несмотря на то, как он ухаживает за мной сейчас, я все еще злюсь на него.

– Как трогательно, – говорю я. – Но слова что-то значат, только если они подкрепляются делами. Если все, что ты говоришь, правда, то ты слишком трусливый, чтобы хоть когда-нибудь делать то, что на самом деле хочешь. И мне кажется, что ты, пока не оторвешься от своего брата, вообще ничего не сможешь сделать.

Рука на моих волосах замирает.

– Ценный вывод. Ты служишь тирану, который, по сути, контролирует весь свет. Мы пираты. Мы не политики. Наш брат не создан руководить и управлять. Порядок необходим, чтобы мы могли его нарушать. Если нет порядка, который был бы превыше всего, что нам остается? За последние годы мир изменился. Ты выбрала помочь ему измениться. И не к лучшему. У нас выбор – либо умереть, либо присоединиться к королю пиратов. Почему ты служишь Каллигану? Чтобы папочка тебя любил?

– Ты ничего не знаешь обо мне и моем отце. И не притворяйся, что знаешь. А теперь отпусти меня!

Я пытаюсь вырваться, но Райден держит меня крепко.

– Нет.

– Отпусти. Не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Ты мне отвратителен!

– Милая, ты слишком ослабела, чтобы сопротивляться. Позволь мне о тебе позаботиться. Это все, что я могу для тебя сделать, так позволь же мне это. Можешь думать, что ты меня разгадала, но это не так. У меня есть причины желать Драксену успеха. Ты нужна нам. Это к лучшему для всех. То, что произошло сегодня, не должно было случиться. Я стану делать все, что в моих силах, чтобы обезопасить тебя, если ты не будешь так чертовски упряма.

Я больше не хочу с ним разговаривать и притворяюсь, что уснула.

– Ф-фу… – тихонько выдыхает он. – С тем же успехом можно просить рыбу не плавать.

Уже второй раз я просыпаюсь в объятиях Райдена.

Он еще спит, и я рада, что могу смотреть в его лицо столько, сколько хочу. Полные губы, прямой нос, слева – прикрытый волосами шрам. Должно быть, хороший был удар. «Может, это сделал его отец», – думаю я. Райден, похоже, никогда не испытывает желания говорить об отце. Может, причина в том, как отец с ним обращался, а может, в том, что Райден его убил. А может, и в том и в другом.

Райден ворочается во сне. Я быстро опускаю глаза, чтобы он не увидел, что я на него глазею. Меня охватывает внезапное желание сорвать повязки.

Райден хватает меня за руку чуть ниже раны на правом запястье.

– Еще рано. Не снимай повязку. Нужно, чтобы раны какое-то время были чистыми.

– Они жутко чешутся.

– Знаю, и будет еще хуже, но ты не должна их расчесывать.

– Как я понимаю, когда-то ты тоже был в наручниках?

– Как и каждый на этом корабле.

– Одновременно? – уточняю я.

Необычным тоном, с горечью и сожалением, он отвечает:

– Да.

– Что случилось?

Рука Райдена все еще лежит на моей руке. Он легонько поглаживает ее. Я не останавливаю его, потому что это немного уменьшает зуд.

– Вот что я тебе скажу, Алоса. Я могу предложить свою историю в обмен на твою.

– Что ты хочешь знать?

– Расскажи про свои шрамы.

– Это не одна история.

– Но я уверен, что ты можешь что-то о них рассказать.

– Думаю, да, но сначала ты.

Райден минуту раздумывает. Он подпирает голову свободной рукой, а другой продолжает водить по моей коже.

– Хорошо. Я тебе доверяю. Расскажу первым.

Он мне доверяет? И что же это должно означать? Что он дурень? Я не дала ему ни одного повода мне доверять. Сдается мне, он чувствует, что из-за вчерашних событий обязан рассказывать первым, вот что это такое.

Пираты бывают очень разных типов, но из всех, кого я встречала, Райден – первый пират, который жалеет, что он пират. Может, поэтому он мне так интересен. Он обращается со мной лучше, чем любой пират обращался бы с пленником. Я в этом уверена.

– Около года назад, – начинает Райден, – мой отец, лорд Джескор, еще был капитаном этого корабля. На «Ночном страннике» мы с Драксеном прожили почти всю жизнь. Уверен, ты меня понимаешь. Пиратским лордам нужны сыновья, чтобы передать наследство. Или, в твоем случае, дочери. Своеобразный случай. Ты должна когда-нибудь рассказать мне, как все это началось.