– Да уж, пожалуй.

– С этим ничего не поделаешь. Киаран зарабатывает себе на жизнь тут, на этом корабле. Он запойный пьяница, потому что это помогает ему заглушить боль. У него нет ни желания жить, ни желания умереть. Такой участи не позавидуешь.

– Но ты его друг. Почему?

– Потому что всем нужен близкий человек. А для меня Киаран еще не совсем пропащий. Есть надежда. Думаю, и он когда-нибудь найдет свою, дайте только ему время. И верные побуждения.

Честно говоря, я в этом сомневаюсь, поэтому слегка усмехаюсь.

– Почему ты думаешь, что он много потерял? – спрашиваю я.

– Я слышал, как он по ночам зовет какую-то женщину. Всегда одну и ту же. Парина.

– Кто она?

– Понятия не имею. И не собираюсь его спрашивать.

Энвен растягивается на полу, давая понять, что разговор окончен. В ожидании, когда он уснет, чтобы отправиться на ночную вылазку, мне есть о чем подумать.

У всех в прошлом есть свои черные пятна. Думаю, наша задача – их пережить и преодолеть. А если их невозможно преодолеть, тогда единственное, что мы можем сделать, – это извлечь из них все, что можно.

– Хочешь размяться?

Перед моей камерой стоит Райден, подбрасывая ключ и ловя его одной рукой. Я уже шестой день на борту «Ночного странника». Сегодня впервые он предложил мне выйти из камеры.

– Хочешь помахать у меня перед носом свободой? – спрашиваю я, следя глазами за ключом.

– Ты знаешь, странно, но меня это действительно забавляет.

– Не так уж это должно тебя забавлять, если ты знаешь, что я могу выйти и без твоей помощи.

Разумеется, я намекаю на ту ночь, когда он меня застукал, но никоим образом не на все свои последующие вылазки.

Райден подходит ближе и понижает голос:

– С тех пор я самым тщательным образом следил за ключом. И на твоем месте я бы не упоминал о том маленьком недоразумении. Если капитан узнает о случившемся, его это наведет на определенную мысль. А его мысли тебе не понравятся.

Я склоняю голову к плечу:

– То есть ты не сказал ему, что я пыталась убежать?

Лучше уточнить это. Чем больше Райден скрывает от капитана, тем глубже я вбиваю клин между Драксеном и его командой. Может, этот клин мне пригодится. Кто знает, что еще может случиться, пока я плаваю «пленницей» на их корабле?

И я добавляю:

– Может, тебе стоит подумать о том, что он сделает с тобой, если узнает.

– Пожалуй, я рассчитываю на то, что тебя больше заботит собственная судьба, чем вред, который ты можешь мне нанести. А пока я даю тебе возможность прогуляться. Тебе она нужна или нет?

Я благодарна ему за этот жест доброй воли, но не могу сказать, что он вызывает у меня абсолютное доверие.

– Куда мы пойдем?

– Мы наткнулись на корабль, который, кажется, покинули во время бури. На нем никого не осталось. Судно порядком потрепало, но, может, мы найдем на нем что-нибудь ценное. Мы в открытом море, бежать тебе некуда, и капитан дал мне разрешение взять тебя на борт для осмотра.

Я хорошо понимаю: он может говорить, что мы посреди океана, даже если мы в одном дне пути от суши. Узнать правду невозможно. Хотя сейчас она и не имеет особого значения. Но все же я предпочитаю знать, где нахожусь. Неопределенность меня слегка нервирует.

– Всегда рада небольшому грабежу, – говорю я.

– Почему-то я так и думал.

Он выпускает меня. Затем прячет ключ в карман, на этот раз не рубашки, а брюк.

– Я за ним слежу, так что не стоит ничего придумывать.

– Понятия не имею, о чем ты.

Он хватает меня за руку и тащит к сходням.

– Разве это обязательно? – спрашиваю я. – Ты же сказал, что мне некуда бежать. Может, ты отпустишь мою руку и позволишь идти без твоей помощи? – И, не в силах удержаться, я добавляю: – Или ты просто не можешь от меня оторваться? Энвен проинформировал меня, что ты не можешь устоять против моих чар.

Райдена это не задело.

– Если ты уже беседовала с Энвеном, милая, то, должно быть, понимаешь: половина того, что он говорит, – просто бред слабоумного.

Улыбнувшись, я наклоняюсь к нему:

– Возможно.

– Хватит улыбаться и тащи-ка свою задницу наверх.

– Всю жизнь мечтала дать тебе возможность полюбоваться мною с этого ракурса.

Теперь его очередь хитро улыбнуться.

– Идти сзади я тебе не позволю. Не внушаешь доверия. А теперь поднимайся.

Люди на палубе связывают веревки, хватают оружие, бегают туда-сюда. Возбуждение от предстоящего приключения витает в воздухе. Я и сама предвкушаю охоту. Мимо возможности повеселиться я не пройду. Это не под силу ни одному пирату. Поэтому мы и выбираем такую жизнь. Потому что нам такое по душе.

И у нас нет никакой морали.

– А-а, Ее Светлость решили почтить нас своим присутствием, – говорит Драксен. – Что скажете, джентльмены? Должны ли мы пропустить даму вперед?

В ответ слышны громкий хохот и несколько одобрительных возгласов. Я оглядываю толпу пиратов и вижу среди них Териса. Он бросает на меня быстрый взгляд, но не обращает особого внимания. Этот малый неплохо справляется со своим заданием.

Райден за моей спиной молчит. И не беспокоится. Да он и не должен тревожиться из-за меня. Он мне не нянька, и мне она не нужна. Его задача – не дать мне сбежать, в чем он проявляет иногда даже слишком большое рвение. Не бояться. У меня еще есть в запасе пара трюков.

– Если твои люди слишком боятся рискнуть сами, – говорю я, – то я с удовольствием поучу их, как присваивать корабли.

Я чувствую, как мой вызов и оскорбление проникают им в самое нутро. Это по моей части.

– Я лучше рискну твоей жизнью, чем их. Давай дуй! Райден, иди с ней.

Мне кажется странным, что Драксен готов рисковать мною, зная, что я для него – средство достижения цели. Думаю, он просто мстит за то, что произошло тогда на моем корабле. Дать мне урок было для него важнее, чем жизни его людей. А теперь он хочет показать, что готов рисковать мною больше, чем ими. Хитрая игра. Особенно если учесть, что весьма маловероятно застать кого-то в живых на том корабле. И кроме того, в качестве последней предосторожности он посылает со мной Райдена.

Мы перебрасываем между кораблями трап. Разбитый бурей корабль оказывается грузовым судном. На борту должны быть тонны провизии и пресной воды. А это само по себе сокровище.

Трап довольно широкий, чтобы по нему можно было уверенно идти. Я, наверное, прошла бы с закрытыми глазами. Но все же он достаточно узкий для того, чтобы у меня появилось искушение слегка пнуть Райдена.

– Даже не думай об этом, – говорит он, словно прочитав мои мысли.

– Уже подумала.

– Будешь застрелена.

– Вряд ли твоему мокрому револьверу это удастся.

– Я не сказал, что стрелять могу только я.

– Но, признайся, ты не хотел бы уступить это удовольствие кому-то другому.

Он улыбается.

Грот-мачта грузового судна сломана начисто. Она лежит, опираясь на леер правого борта. Корабль крепко прикован к месту. Шлюпок не видно ни одной, что заставляет меня гадать, как же далеко от берега мы находимся. Корабль еще держится на воде. Люди оставались бы на месте, пока есть вода и припасы, так что же заставило бы их уплыть, если бы им некуда было пристать?

Палуба представляет собой полный бардак. Веревки висят как попало, одни связаны в узлы, другие смотаны. Повсюду валяются предметы одежды, видимо, выпавшие в суматохе из мешков их владельцев. Деревянный настил все еще мокрый. И все вокруг мокрое. Нужно ходить очень осторожно, чтобы не споткнуться и не поскользнуться.

– Все ценное наверняка в трюмах, – говорит Райден.

– Я знаю.

– Так чего ты ждешь?

Я поднимаю одну бровь:

– Ты собираешься пропустить меня вперед?

– Не хочу, чтобы ты прыгнула на меня сзади.

– Но у меня нет оружия.

– Недавно это тебя не остановило.

Я не могу удержаться от улыбки:

– Я имею в виду, ты хочешь, чтобы я спустилась вниз первой и без оружия?

– Я буду идти сразу за тобой.

– Это не так уж утешает, как тебе кажется.

– Я знаю.

В его карих глазах веселые искорки. Кажется, ему нравятся наши перепалки. А я считаю их частью своей роли. Я – актер. Я играю свою роль. Если я буду слишком замкнутой, он может заподозрить, что я что-то замышляю. Поэтому я оказываю сопротивление, которого он от меня ожидает. А уж удовольствие от этой игры в кошки-мышки – это приятное дополнение. Мне мог попасться гораздо худший следователь. Почему он не капитан «Ночного странника» – этого мне никогда не понять.

– Иди же, Алоса, – говорит он.

Отовсюду капает вода. Сегодня первый день после бури, когда небо прояснилось и дождь прекратился. Внизу темно – это подтверждает, что на борту никого не осталось.

Предусмотрительный Райден взял с собой фонарь. Он зажигает его. И передает мне.

– Веди.

Мы находим кухню, где в шкафах аккуратно расставлены солонина, вода в бочках, сухари, соленые овощи и другая морская провизия. Все это, без сомнения, перенесут на борт «Ночного странника».

Мы проходим мимо спальных кают. Кое-где отсутствуют одеяла. Запах гораздо лучше, чем на нашем корабле. Почему бы людям Драксена не уделить немного больше внимания личной гигиене? В самом деле, это всем пошло бы на пользу.

Мы уже почти вышли, как вдруг свет фонаря выхватывает какой-то предмет на полу.

Этим предметом оказывается меч. Приятно знать, что он тут лежит. Если бы только я могла схватить его так, чтобы Райден не заметил! Но это невозможно. Спрятать меч гораздо труднее, чем кинжал.

Больше на корабле нет ничего интересного. По крайней мере пока не видно ничего интересного. Может быть, мы обыскали еще не все тайники и закоулки. Но вполне возможно, что команда забрала с собой все ценное. Знаю из собственного опыта: во время бедствия первое, о чем думаешь, – это сокровища и как их унести. Мысль о друзьях и команде приходит второй, если вообще приходит.

– Кажется, все чисто, – говорит Райден. – Я посмотрю получше. А ты, будь добра, сходи и позови команду.

– О, конечно, я сейчас же пойду и позову команду. Обожаю помогать своим похитителям.

– Не могу же я оставить тебя тут одну. Ты предпочитаешь, чтобы я тащил тебя за собой? Видно, тебе и правда нравится, когда я к тебе пристаю.

Я фыркаю и поднимаюсь по сходням. Трудно бывает раскусить этого парня. Иногда он старается держаться от меня подальше. А через секунду я могу поклясться, что нравлюсь ему. Скорее всего, он просто не дает мне спуску – так же, как и я ему. Эта игра в кошки-мышки бывает забавной. Разумеется, если вы кошка. Приятно ткнуть в лицо противнику своей победой. Ты его одолел. Ты захватил его в плен. Это твое право. Отец говорил: если ты можешь поймать человека и взять его в плен, то его жизнь в твоих руках и ты можешь делать с ним все, что хочешь. Он был убежден: если имеешь власть что-то сделать, ты должен это сделать.

Выйдя на палубу, я машу пиратам, давая понять, что на корабле все чисто.

Поскольку больше мне делать нечего, я возвращаюсь в трюм. Можно пройтись и размяться, прежде чем меня снова запрут в камере. Хотя, конечно, не стану утверждать, что собираюсь сидеть в ней всю ночь.

– Они идут, – сообщаю я, вернувшись в помещение, которое мы с Райденом только что проверяли, в кладовую.

Тут они меня и хватают.

Райден притиснут лицом к стене, между лопатками приставлен меч, а свободная рука схватившего его человека держит его за плечо. Теперь я вижу на противоположной стене несколько отодвинутых досок. Потайная комната. В комнате со мной трое: один держит Райдена, двое других теперь схватили меня.

– Гром тебя разрази, – говорю я. – Не мог крикнуть?

– С мечом между лопаток? – спрашивает Райден. – Думаю, нет.

– Заткнись! – кричит один из троих. – Сколько людей в вашей команде? Сколько идет сюда?

– Шестьдесят, – говорит Райден, прибавив двадцать человек.

– О небо, – говорит второй, тот, что приставил меч к спине Райдена. – Мы с ними не справимся. А рассчитывать, что остальные вернутся вовремя, нельзя.

– Тогда возьмем этих в заложники, – говорит третий. – Скажем, что, если они подойдут, убьем членов их команды. Выиграем время.

– А этого хватит?

– Должно.

– А они нужны нам оба? С мужчиной, похоже, будет много хлопот. Я бы лучше выпустил ему кишки и оставил только девку.

Мне всегда на пользу, когда меня недооценивают. Но иногда все же обидно. И часто это раздражает. Поэтому я задумываюсь, не дать ли им убить Райдена, а потом вытрясти душу из этих троих, чтобы он не видел, что я могу с ними сделать. Нельзя показывать ему, на что я способна. Меня злит, что приходится сдерживаться.

Я пытаюсь принять решение, а они продолжают спорить.

Мои мысли прерывает Райден:

– Алоса, сейчас неплохой случай применить тактику, которую ты использовала, когда мы впервые встретились.