— Вам нравится моя работа, мисс Тремастон?
— О, да… просто прекрасная.
— Вы имеете какое-нибудь представление о гобеленах?
— Никогда этим не занималась.
— Это, как видите, наш дом. Он имеет для меня огромное значение.
— Я понимаю. Замок великолепен.
Она подошла поближе и встала напротив, не спуская с меня глаз.
— С тех пор, как я поселилась здесь, я делала все, чтобы поддерживать традиции, заложенные нашими предками.
— Не сомневаюсь, мадам.
— И я сделаю все, чтобы ничто не изменило эту атмосферу.
— Ну, конечно, — сказала я. — Было бы очень жаль, если бы это произошло.
— Вы что-нибудь искали? — спросила она.
— О нет, нет. Я просто заблудилась.
— Так легко заблудиться без привычки… — Она смолкла.
Я почувствовала, что меня охватила дрожь. У меня было единственное желание повернуться и убежать подальше от этого дома.
Я робко сказала:
— Я шла завтракать.
— Ну конечно. Возвращайтесь на то место, откуда начали путь. В конце коридора увидите лестницу. Она ведет вниз, в зал. Комната, где подается завтрак, справа от него.
— Теперь я поняла, как мне следовало идти. Благодарю вас.
Я была рада уйти. Она прямо сказала мне, чтобы я убиралась, что я чужая здесь. Это читалось в каждом ее движении, слышалось в интонации ее голоса. Я должна уехать как можно скорее.
Но в тот же день, несколько позже, когда Родерик давал мне очередной урок верховой езды, я видела, как он рад тому, что я рядом, и мне захотелось остаться.
Когда я занималась верховой ездой с Родериком или с растущим интересом изучала вместе с ним древние развалины, то чувствовала себя менее несчастной. Я подружилась с Фионой, и она показала мне, как очищать черепки мягкой кисточкой, чтобы снять слой почвы.
Я подружилась и с Герти, горничной, которой было поручено опекать меня. Она по вечерам приносила мне горячую воду, а по утрам убирала мою комнату.
Ей было лет семнадцать, а в замке она появилась, когда ей исполнилось двенадцать. Я ей нравилась, потому что была не такой важной, как большинство гостей, останавливающихся в Леверсон-Мейноре. Мне нравилось болтать с ней.
Она знала, что я дочь Дезире, и это произвело на нее впечатление.
— Я однажды видела Дезире, — говорила она мне. — Это было несколько лет тому назад, когда выходила замуж моя сестра. Ее жених был человек зажиточный. Он держал две палатки в Паддингтоне на рынке, торговал морскими продуктами. Дело у него шло прекрасно. Было так здорово. Он сказал: «Я поведу вас посмотреть великую Дезире. Весь Лондон увлечен ею». Мы видели ее в «Цыганке».
Я прикрыла глаза. Я хорошо помнила то время. Как всегда были ссоры. Мама отказывалась от каких-то костюмов, Долли бушевал, убегал, возвращался, затем они находили какой-то компромисс и костюмы утверждались. Воспоминания были просто невыносимы.
Герти не догадывалась об этом.
— Она была такая красивая, — продолжала она. — В ее ушах блистали большие золотые кольца. А как она танцевала с лордом Джеймсом! Она кружилась по всей сцене, и это было так здорово.
— Я хорошо помню это, — сказала я.
— А теперь вы здесь, мисс. Это так интересно.
Я понимала, что мое родство с Дезире в значительной степени привлекало ее, именно это и делало ее со мной более откровенной.
Она сказала, что леди Констанс «немного мегера».
— Все должно быть так, как она скажет. Иначе тебя к ней вызывают. Сначала предупреждают, а в следующий раз выгоняют. Она всегда говорит о каких-то трад… трад…
— Традициях? — предположила я.
— Да, точно, мисс. Все в доме должно быть как следует, как было в далекие времена.
— Могу себе представить.
— Она может быть очень жестокой. Вот был случай с Эмми Джентл…
— Одной из горничных? — уточнила я.
Герти кивнула.
— Она была довольно необузданной. Больше любила мужчин, чем работу. Крутила со всеми, кто носил брюки. И часто что-нибудь разбивала. Иногда можно было ее как-то прикрыть… Но здесь много драгоценного фарфора. Ее предупредили один раз, потом другой. Ну, а когда это случилось в третий раз, ее выгнали. Без рекомендаций трудно найти место. Эмми ничего не нашла. И свернула на дурную дорожку.
— На дурную дорожку?
— Ну да. Так говорят. Вы бы посмотрели на нее. Вся расфуфыренная. Платье из настоящего шелка. Она говорит, что это лучше, чем быть в услужении у леди Констанс… Да, с леди Констанс надо быть очень осторожной. Ее милости не нравится, что мисс Вэнс часто встречается с Родериком, — продолжала Герти.
— Правда? — спросила я. — Почему?
— Ну, она, наверное, боится. В конце концов, кто такая мисс Вэнс? Некоторые говорят, что эта старуха, ее бабушка, — ведьма. Как-то, когда у Эмми Джентл были какие-то неприятности, она к ней ходила. Эмми всегда говорила, что та помогла ей. Ну, а мисс Фиона — говорят, у нее хорошее образование. Старая миссис Карлинг позаботилась об этом. Она все для нее сделает. Приезжал сюда какой-то Гарри, не помню фамилии. Он многое объяснил ей про эти римские вещи, научил ее всему и дал ей работу. Она уехала, а потом вернулась. Она настоящая леди, но леди Констанс не такую девушку хотела бы для Родерика.
— А что ты скажешь о… Родерике?
— Он вполне самостоятельный. И он, и хозяин сами все решают, особенно в серьезных делах. В других они могут и уступить. У них много общего. Но я думаю, что, когда придет время, Родерик выберет себе невесту без помощи матери. Но все равно, если он так и сделает, то грандиозного скандала не избежать. Она хочет женить его на настоящей леди, с высоким титулом. Не забывайте, что она сама леди Констанс, и не любит, когда об этом забывают.
— Но ведь ты говоришь, решать будет сам Родерик.
— Да, но не надо сбрасывать со счетов старую миссис Карлинг. Она всегда добивается, чего хочет; говорят, она обладает такой силой…
Я промолчала, неуверенная, что поступила правильно, ведя подобную беседу в доме, где являюсь гостьей. Я заговорила о находках, сделанных на земле Леверсонов, но Герти эта тема была неинтересна, и на этом наш разговор иссяк.
Однажды я зашла в домик Фионы и застала там незнакомую женщину, как я сразу поняла, миссис Карлинг, о которой была столько наслышана.
Она действительно была непохожа на других — высокая, подтянутая, густые черные волосы заплетены в косы и уложены вокруг головы; большие испанские серьги оттягивали мочки ушей. Но что поразило меня больше всего, так это ее сверкающие пронзительные глаза. Они как бы светились, и казалось, проникают прямо в душу и видят то, что не дано видеть другим. Мне стало не по себе под ее тяжелым взглядом, который пронзил меня, пытаясь прочесть то, что мне хотелось скрыть.
Я сказала:
— Вы, наверное, миссис Карлинг. Я так много слышала о вас. Меня зовут Ноэль Тремастон.
— Ну, конечно. Я тоже много слышала о вас. И я так рада наконец-то встретиться с вами. Как вам здесь нравится?
— Очень интересно, особенно эти раскопки.
Она кивнула:
— Фиона вышла. Кто-то что-то нашел в своем саду. Она пошла посмотреть: действительно это что-нибудь древнее или относится к нашему времени. Вы представить себе не можете, какое количество людей считает, что нашли нечто ценное, с тех пор как здесь начались раскопки.
— Мне кажется, это неизбежно. Никогда не знаешь, что именно представляет настоящую ценность.
— Садитесь, пожалуйста. Не выпьете ли чашечку кофе?
— Нет, спасибо. Я только что пообедала.
— Фиона скоро придет. Она ушла уже больше часа назад.
Я села.
— Она очень увлечена раскопками, — сказала миссис Карлинг.
— Я могу понять, это так захватывает.
— Г-мм, — сказала она. — Они с Родериком такие энтузиасты.
— Да, я знаю.
Она с участием посмотрела на меня.
— А как вы, милая? Я слышала, вам пришлось пережить большую потерю.
Я не ответила, и она продолжала:
— Простите, мне не следовало говорить об этом. Но я вас хорошо понимаю. Может быть, вы что-нибудь слышали обо мне?
Я кивнула.
— Вы очень понравились Фионе. Мне бы хотелось вам помочь.
— Спасибо, но что вы можете сделать? Ничего нельзя изменить.
— Я знаю, милая, но вы молоды. В любой момент, если вам понадобится помощь… Не знаю, слышали ли вы, что судьба наградила меня особым даром.
Мне стало не по себе, потому что, произнося эти слова, она не спускала с меня глаз.
Я ответила:
— Да, я слышала.
— Я тоже испытала горе, поэтому хорошо понимаю вас, — продолжала она. — Я потеряла дочь, когда ей было двадцать два года. В ней заключалась вся моя жизнь. Я взяла к себе Фиону, и она стала мне утешением в жизни. В жизни всегда есть утешение, дорогая. Нужно только об этом помнить.
— Я стараюсь помнить об этом.
— Я знаю, ваша мать была необыкновенной женщиной и очень знаменитой. Я знаю, что значит неожиданная смерть близкого человека. Но даже в скорби может родиться нечто хорошее. По крайней мере легче понять страдания других. Мне бы хотелось, чтобы вы поняли это.
— Спасибо. Вы очень добры.
— Вы должны как-нибудь зайти ко мне. Может быть, я смогу вам помочь.
— Вы очень любезны.
— Обещайте, что зайдете ко мне.
— Спасибо, обязательно.
— Самое главное я сказала, и хватит об этом. Расскажите о себе. Клэверхемы — очень приятные люди, правда? Я имею в виду хозяина и его сына. Трудно желать лучших господ. Очень известный род, его история уходит в глубь веков. Родерик станет таким же, как его отец. Это очень хорошо для наших мест. Не сомневаюсь, что они прекрасно относятся к вам.
— Да, это так.
Она посмотрела на меня с некоторой хитрецой.
— А ее светлость?
Я не знала, что ответить, и она засмеялась.
— У нее свои принципы. Но мистер Клэверхем очень хороший и добрый человек, а его сын Родерик пошел в него.
Неожиданно она сменила тему разговора.
— Некоторые зовут меня ведьмой, — сказала она. — В старые времена меня могли бы сжечь за это на костре. Только подумайте о тех бедных добрых женщинах, которые встретили свою печальную судьбу. Ведь кроме обычных, существуют еще и белые ведьмы. Белые ведьмы делают только добро. Можно считать меня одной из них. Я хочу помочь другим. Я хочу помочь тебе.
Я почувствовала облегчение, услышав стук копыт. Миссис Карлинг встала и подошла к окну.
— Это Фиона, — сказала она, и через несколько секунд Фиона вошла в дом.
— А, Ноэль, рада видеть вас. Вы уже познакомились с моей бабушкой?
— Мы очень хорошо поладили, — сказала миссис Карлинг.
— Мне пришлось поехать в Джасмин Коттедж, — сказала Фиона. — Знаете, они нашли в саду какие-то фаянсовые черепки. Кто-то, очевидно, выбросил старый молочник несколько лет тому назад. — Она невесело улыбнулась. — Такие вещи иногда происходят. Но все равно мы должны посмотреть. Мы не можем позволить себе что-то пропустить.
— Ну, конечно, — заметила я.
— Я рада, что моя бабушка немного развлекла вас. Спасибо, ба.
Мы пили кофе, когда приехал Родерик.
Он сказал, что встречался с одним из арендаторов и на обратном пути решил заехать сюда. Казалось, он был рад видеть меня здесь. Я знала, ему нравится, что мы сошлись с Фионой.
Когда мы с Родериком собирались возвращаться домой, миссис Карлинг, взяв меня за руку, серьезно на меня посмотрела.
— Я очень хочу, чтобы вы пришли ко мне, — сказала она.
— Спасибо. Обязательно.
— Пожалуйста, обещайте мне, — настаивала миссис Карлинг.
— Приду обязательно.
— Надеюсь, вам это пригодится.
Мы попрощались, и по дороге домой Родерик спросил:
— Ну и что ты думаешь об этой даме?
— Очень необычная.
— Необычная! Некоторые считают, что она немного не в себе.
— Она говорила, что лет двести тому назад ее бы сожгли на костре.
— Ну, значит, ей повезло, что она не родилась раньше.
— Мне кажется, она обожает Фиону.
— В этом нет никакого сомнения. Фиона очень приятная девушка. И ничем не похожа на свою бабку. Никаких фантазий. Фиона твердо стоит на земле. Для ее бабушки это странно, и мне кажется, та ее немного раздражает.
Мы приехали. Я пошла в дом, а Родерик отвел в конюшню наших лошадей.
Я получила письмо от Лайзы Финнелл. Она писала:
«Дорогая Ноэль!
Я не писала тебе раньше, потому что была больна. Я все еще живу в доме. Месье Буше сказал, что я могу оставаться до тех пор, пока не найду что-нибудь подходящее. Миссис Кримп очень добра ко мне. Просто не знаю, что бы я делала без нее — ну и, разумеется, без месье Буше.
"Дочь обмана" отзывы
Отзывы читателей о книге "Дочь обмана". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Дочь обмана" друзьям в соцсетях.