— Ты счастлива?

— Очень. Мы оба так увлечены раскопками…

— Как здоровье твоей бабушки, она по-прежнему в частной лечебнице?

— Да. Ей там достаточно хорошо. Она живет в мире грез. Она там очень популярна: говорит о судьбе, предсказывает будущее. Я думаю, это делает их жизнь интереснее.

Я подумала о леди Констанс и о себе, о том, как были сметены все барьеры и как мы пришли к взаимному пониманию.

— Да, происшествие помогло обнаружить храм, — сказала я с улыбкой. — И привело сюда Джека. Фиона, ты бываешь в Леверсон-Мейноре?

— Да, я навещаю несчастную Лайзу. Какая ужасная трагедия!

— Несчастный случай разрушил ее карьеру, но благодаря ему она вышла замуж за Родерика.

Фиона покачала головой. Она посмотрела на меня пристально и сказала:

— Это печальная история.

— Похоже.

— Ты уехала так внезапно. Я считала, что ты и Родерик…

— А больше ты ничего не знаешь?

— Доходят слухи. Никогда не знаешь, чему верить. Я слышала, что вы с Родериком собирались пожениться, и вдруг выяснилось, что вы брат и сестра.

— Да, я уехала именно поэтому.

— Так это правда?

— Нет. Мы думали так. Но теперь у меня есть доказательства, что я не дочь Чарли.

— И поэтому ты вернулась?

— Лайза попросила меня приехать.

— Понятно. Я знаю, что Родерик несчастлив. И Лайза тоже! Ей казалось сказкой, что Родерик предложил ей стать его женой и привез ее в роскошь Леверсон-Мейнора.

— Я не задержусь надолго. Я приехала только потому, что меня попросила Лайза.

— Леди Констанс привязана к тебе. Это удивительно. Она немногих любит. Что же будет теперь, Ноэль?

— Не знаю, — сказала я.

— Бедняжка Лайза. Она страдает от жестоких болей. Я часто думаю, как она лежит там. Она призналась мне, что мечтала о славе. Она часто вспоминает твою маму. Это ее навязчивая идея. Она часто повторяет, что хотела стать второй Дезире. Но теперь ей, по крайней мере, не нужно беспокоиться о будущем. Покой много значит для нее.

— Бедная, бедная Лайза.

— Вы с Родериком тоже, — вздохнула Фиона.

— Я должна уехать, — твердо сказала я.

— И что ты будешь делать?

— Пока планов никаких.

— Тебе нужно заняться каким-нибудь делом, — предложила Фиона.

— Как ты, — улыбнулась я.

— Это лучше всего, Ноэль. Иногда нам в жизни нужна опора.


Все внимание Мари-Кристин было поглощено римскими реликвиями; она отдалась новому увлечению с типичным для нее энтузиазмом. В то же время ее заботило мое будущее. Она спрашивала:

— Лайза разведется с Родериком? Надеюсь, что да. Тогда мы будем жить здесь. Я полюбила этот дом. Он такой необыкновенный. Немного жутковатый, когда вспоминаешь о привидениях. Но мне нравится. Это делает его интересным. И потом здесь и Фиона, и Джек. Я хочу жить здесь.

— Ты слишком торопишься, Мари-Кристин, — останавливала я ее. — Мы не знаем, что произойдет.

— Но ты же видела ее. Ты же объяснила ей, что мы нашли письма и теперь ты можешь выйти замуж за Родерика.

— Все не так просто. Мы должны…

— Знаю, — перебила она шаловливо. — Набраться терпения и ждать.

— Да. Пожалуйста, помни об этом.

— Все будет хорошо. Это же такое прелестное место. Мне нравится Родерик. И Фиона. И Джек.

— Я рада за тебя, — заметила я. — Но это не решает всех проблем.

— Опять ты о том же. «Надо подождать». Джек обещал показать мне старинную ложку, которую он откопал. С одной стороны это ложка, а с другой шип. Римляне использовали его для добычи устриц из раковин, это говорит о том, что им нравились устрицы с берегов древней Британии.

— Ты узнала много нового.

— Это так увлекательно. Я иду туда. Мне разрешили. Ты пойдешь?

— Я присоединюсь к тебе позже.

Только вышла Мари-Кристин, как вошла горничная и доложила, что леди Констанс хочет меня видеть. Я сразу направилась в ее комнату.

— Входи, Ноэль, — пригласила она. — Я хотела поболтать с тобой наедине. Я видела, что девочка ушла. Она прелестное создание, очень любознательна. Хорошо, что ты присматриваешь за ней.

— Слава Богу, она этого не слышит. Она считает, что это она присматривает за мной.

— Ноэль, так не может дальше продолжаться. Ты знаешь, я хочу видеть тебя здесь постоянно.

— Леди Констанс…

— Знаю, знаю. Ты не можешь оставаться здесь при нынешнем положении дел. Это слишком. Я понимаю. Но ты не должна уезжать.

— Я не знаю, как я могу остаться…

— Ты же любишь его? Ты любишь Родерика?

— Да.

— Я знала… Раньше я не ставила любовь на первое место. Теперь я понимаю, как была глупа. Твоя мама хотела всего лучшего для тебя, как и я для своего сына.

— Я знаю, вы хотели блестящей партии для него. Не упрекайте себя. Это естественно.

— Сейчас я хочу для него счастливого брака. Ты любишь его, а он — тебя, только ты можешь дать ему счастье.

— Да, но…

— Она должна уехать, Ноэль. Должна! Она не может остаться, разрушив столько судеб.

Это вновь говорила неукротимая леди Констанс. Вся мягкость исчезла.

Она продолжала:

— Рядом с ней зло. Она все подтасовывает. Как она попала на сцену? Чарли рассказал мне. Упала под экипаж твоей матери. Как она вошла в нашу семью? Сыграв на жалости Родерика.

— Но она действительно попала под экипаж. Я сама это видела.

— Она это организовала. Так же, как организовала ловушку для Родерика. Я настаиваю, чтобы она уехала. Она просила увидеть тебя, хотела поговорить. Думаю, что это безнадежно. Ноэль, она должна отказаться от Родерика. За ней будет присмотр. На ее имя будет положена значительная сумма денег. Ей нечего будет бояться, если она оставит этот дом.

— Она может отказаться.

— Мы не должны ей этого позволить. Поговори с ней, Ноэль. Ты однажды говорила со мной. Посмотри, какие это принесло результаты.

— Родерик говорил с ней, она обещала подумать. Это не тот вопрос, по которому можно принять необдуманное решение.

— Поговори с ней еще раз. Ты сможешь заставить ее все понять. Она должна согласиться.

— На самом деле она сама хочет поговорить со мной.

— Я очень верю в тебя, Ноэль. О, как я буду рада, когда все это решится. Я не могу описать, с каким нетерпением смотрю в будущее. Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Я хочу видеть моего сына счастливым. Я хочу внуков и хочу, чтобы ты была их матерью. Этого я хочу больше всего. Я хочу провести старость в мире и счастье. Ноэль, дорогая, я всегда буду благодарна тебе за то, что ты помогла мне разобраться в самой себе.

— Вы наделяете меня добродетелями, которыми я не обладаю.

— Моя дорогая, я обожаю тебя…

Я была тронута. Даже теперь было удивительно слышать от нее такие речи.

Когда она меня поцеловала, на ее глаза навернулись слезы.


Прошло три дня. Мари-Кристин часто навещала мастерскую. Я поинтересовалась, не навязчива ли она.

— Вовсе нет, — заверила меня Фиона. — Мы поручаем ей небольшую работу, и ей это нравится.

Леди Констанс и я часто гуляли по саду. Ей доставляло удовольствие показывать мне, что сделано и что она собирается сделать в будущем, словно это уже был мой дом. Но мы постоянно помнили о Лайзе. Леди Констанс была убеждена, что Лайза должна, как она выразилась, быть благоразумной.

Меня терзали сомнения. Я виделась с Лайзой каждый день. Она все время нервничала. Непонятно, зачем она настаивала на моем приезде, если не хотела сказать ничего важного. Хотя были моменты, когда она, казалось, решалась говорить откровенно, затем внезапно менялась. Я старалась подтолкнуть ее к откровенному разговору, но безрезультатно. Тем не менее это укрепило меня во мнении, что она желала меня видеть по причине, которая прояснится в ближайшем будущем.

Однажды, когда леди Констанс отдыхала, а Мари-Кристин ушла в мастерскую, я проводила вечер с Лайзой. Дом был погружен в тишину. Внезапно она сказала:

— Я люблю этот дом. Я всегда восхищалась такими домами. С детства я мечтала жить в таком доме. Большой дом! Я любила стоять, уставившись на Большой дом в нашей деревне. Я помню, что виднелись только стены и белая башня с часами. Их звон слышался по всей деревне. Я любила повторять: «Когда вырасту, буду жить в таком доме». И вот я живу в еще более величественном доме. Кто бы мог подумать? А теперь все хотят, чтобы я уехала. Родерик хочет этого, а леди Констанс всегда хотела. Она ненавидит меня с того момента, как впервые увидела. Ее сын… женился на безработной актрисе!

— Ты мучаешь себя, Лайза.

— Я говорю правду. Почему я должна уехать, чтобы ты заняла мое место? У тебя было все. Чудесный дом. Дезире — твоя мать. Жизнь несправедлива. Почему у одних есть все? Почему другие должны стоять в стороне и хватать, что придется? Подбирать крошки, упавшие со стола богатых!

— Я не знаю, Лайза, — вздохнула я.

— Дорогая. Я полагаю, мне придется жить в том месте, куда они отправят меня… Где много таких же, как я… На различных стадиях угасания.

— Не говори так, Лайза. Я знаю, что ты страдала и теперь страдаешь. Но ведь временами тебе лучше.

— Что ты знаешь об этом? Что такое быть лишней? Получить в жизни шанс, и вдруг все рушится. Я могла бы стать второй Дезире. Я знаю. И вдруг случилось несчастье.

— Я понимаю, Лайза. Это несправедливо.

Я увидела слезы на ее щеках. Я страстно желала утешить ее.

— А твоя мама, — продолжала она. — Слава и удача были на ее стороне, а потом… ее жизнь оборвалась.

Она откинулась назад и закрыла глаза.

— Ноэль, — прошептала она. — Таблетки.

Рядом с кроватью стоял маленький буфет. Там были стакан и кувшин с водой.

— Таблетки в буфете, — сказала она слабым голосом. — Две. Они растворяются в воде.

Я быстро налила воды и достала флакон с таблетками. Бросила две в воду.

Она наблюдала за мной.

— Это не займет много времени, — сказала она.

Через несколько секунд таблетки растворились. Я подала ей стакан, и она быстро выпила.

Она болезненно улыбнулась.

— Они действуют поразительно быстро, — заметила она. — Очень помогают. Мне скоро станет лучше.

— Помолчи! — остановила я ее. — Отдохни.

— Приходи. Я должна разговаривать с тобой.

— Боль утихла?

— Уже лучше. Эти таблетки очень сильные.

Она слегка успокоилась. Но все еще цеплялась за мою руку.

— Извини, Ноэль.

— Я понимаю.

Я оставалась подле нее, пока она не уснула, а затем потихоньку выскользнула из комнаты.


В конце недели вернулись Родерик и Чарли. Мне никогда не забыть той пятницы. Это было начало кошмарного уик-энда.

Они не появлялись до вечера, и я пошла посидеть с Лайзой. Едва взглянув на нее, я заметила в ней перемену. На щеках горели яркие пятна, а в глазах был нездоровый блеск. Я поинтересовалась, не жар ли у нее.

— Я рада, что ты пришла, Ноэль, — ответила она. — Я хочу сказать тебе то, что пыталась долгое время. Даже сейчас я колеблюсь. Не знаю, правильно ли я поступаю. Иногда мне кажется, что я должна это сделать, иногда, что я делаю глупость.

— Я не раз чувствовала это, — призналась я.

— Это касается твоей мамы. Я хочу объяснить кое-что. Вспомни тот день, когда мы познакомились.

— Я все хорошо помню.

— Я замыслила это. Ваш экипаж сбил меня не случайно. Я знала, как это выдать за несчастный случай. Я знала, как упасть. Я была танцовщицей. Я продумала все очень тщательно, потому что хотела привлечь внимание твоей матери. Ты не удивлена?

— Должна признаться, что я об этом догадывалась. Но не была уверена. Это мог быть несчастный случай, а могло быть и подстроено.

— Ты не знаешь, что это такое, когда другие обходят тебя не потому, что они талантливее, а потому, что у них нужные друзья. Я должна была не упустить свой шанс. Я знала, что твоя мать благородна. Я знала, что она проникнется сочувствием. Знала, что она помогает несчастным. Она была чудесной женщиной. Вот на что я надеялась.

— Это сработало, — подытожила я. — Ты получила свой шанс.

— Я знала, что смогу, если только у меня появится возможность.

Я пристально посмотрела на нее и спросила:

— Молочай?

— Я… я немного разбираюсь в травах. Это несложно, если живешь за городом и интересуешься этим. Молочай не приносит большого вреда. Он выделяет молочко, которое раздражает кожу, это сильнодействующее слабительное. Люди быстро оправляются от этого.