– Если меня возьмет под свою ответственность мистер Сент-Клэр, вы же навсегда освободитесь от тяжелой обязанности быть моим опекуном, – сказала она, удивившись так складно получившемуся у нее предложению и запомнив его, чтобы потом похихикать над ним вместе с Мэг.

Но мистеру Брэкнелу было не до смеха, потому что он очень серьезно относился к обязанности опекуна, возложенной на него предсмертным завещанием Мэгги Пэтч. Взрывоопасный характер неуемной Миранды вносил много беспокойства в его жизнь. Ему больше нравилась спокойная Мэг, которая зарекомендовала себя старательной и способной ученицей. Он принял этих девочек под свое попечение только потому, что в свое время Мэгги и Седрик любили Теренса и вопреки его советам постоянно помогали брату материально.

– Дело, которым они занимаются, заключает в себе более возвышенный, чем деньги, смысл, – объяснял, вдаваясь в сентиментальные рассуждения стареющий Седрик, а здравомыслящая и рассудительная Мэгги кивала головою в знак согласия. – Он не может жить иначе. Знаешь, Эдвард, по-видимому, в наших жилах течет кровь Сарры Сиддонс. И если Теренсу не удастся создать труппу «Уэссекские актеры», он просто запьет с горя.

Обо всем этом Брэкнел вспоминал теперь, сидя за письменным столом, с противоположного конца которого на него глядело хотя и бледное, но полное жизни молодое существо. Стол был огромен, Эдварду Брэкнелу требовалось много места, свободного пространства, которое так часто ограничивала ему Миранда. Если эта девочка отойдет под ответственность Сент-Клэра, то тогда… он вздохнет легко и свободно. Она в чем-то была права. Конечно, он и дальше будет заботиться о ней в память о Мэгги и Седрике.

Не понимая сам, являются ли его действия разумными или эгоистичными, мистер Брэкнел все-таки согласился встретиться с человеком, носившем столь вычурное имя.

– Нам нужно встретиться, Миранда, и хотя бы поговорить с ним. Пусть моя секретарша устроит нашу встречу.

– Он заглянет к вам домой сегодня вечером, мистер Брэкнел, – запрыгав от радости, сказала Миранда, сцепив под столом руки, чтобы не выдать своего волнения и не взъерошивать свои кудрявые волосы.

– Сегодня вечером? Ко мне домой? – вопросил обескураженный таким внезапным предложением Брэкнел.

Миранда лукаво улыбнулась, вспомнив реакцию мистера Брэкнела, когда она предложила ему тот же вариант встречи. Мгновенно изобразив суровую гримасу, она пояснила:

– Не забывайте, что Сент-Клэр работает каждый день, а по утрам у него репетиции. Я сообщила ему о том, что дам вам день на раздумья, после чего вам необходимо будет встретиться.

– Я понимаю. Я удивился тому, что ты сама не смогла зайти ко мне вечером.

– Я хотела зайти к вам. Но мне опять пришлось сидеть с этими проклятыми детьми Барнсов.

– Они по-своему очень добры к тебе, Миранда. А ведь ты, куда ни придешь, везде показываешь свое возмущение.

– Я бы не возмущалась, если бы вы оставили меня вместе с Мэг, – упрямо возразила Миранда.

– Ты бы не смогла жить в общежитии, да и сестре ты стала бы мешать.

Миранда, которая почти уже вышла из комнаты, вдруг застыла на пороге, услышав последнюю фразу Брэкнела.

– Неужели я и вправду такая… деструктивная? – спросила она, употребив слово, которое частенько фигурировало в ее личных характеристиках.

На минуту ему стало очень жаль девочку. Ведь обидеть ее – все равно что оторвать крылья мотыльку. Улыбнувшись, он отрицательно покачал головой, полагая, что изобразил этим свое смирение, и поспешил помочь ей открыть дверь.

Он долго смотрел вслед удаляющейся Миранде, воистину убедившись в ее актерских способностях. А может быть, это вообще ее единственное и пожизненное амплуа, печально подумал Брэкнел.

Закрыв за девушкой дверь, он подумал, что «декструктивность» – слово, наиболее точно характеризующее характер Миранды. Но ведь она являлась кровной сестрой Мэг, которая была очень похожа на свою тетю. А он любил Мэгги. Если этому ловкачу-актеру нужно лишь оставленное Мэгги наследство, то это весьма печальный факт. Как бы там ни было, но Эдвард Брэкнел нес ответственность за доверенную ему судьбу девочек.

В четверг вечером Брет Сент-Клэр прибыл точно в назначенное время к мистеру Брэкнелу: после ужина, но до принятия рюмки портвейна. Мистер Брэкнел, сделав по поводу его пунктуальности комплимент, указал ему на стоявшее рядом глубокое кожаное кресло. Обдумывая вступительное слово для беседы, Брэкнел с минуту украдкой изучал внешность актера.

– Насколько мне известно, вы выдвигаете мисс Пэтч определенные предложения по части работы в вашей труппе…

– Я так понимаю, что вы имеете в виду Миранду Пэтч…

– И вы были знакомы с ее отцом…

– И то, что девочка сейчас находится под ответственностью попечительского совета после печальной кончины…

Каждая из сторон вела свою роль осторожно, стараясь избежать в своих высказываниях какого-либо чувства превосходства над оппонентом. Итак, в результате наметилось взаимопонимание.

Отпивая маленькими глотками портвейн, мистер Брэкнел попутно задавал вопросы, касающиеся отношений Сент-Клэра с Терри Пэтчем и труппой «Уэссекские актеры».

Выяснилось, что Сент-Клэр никогда не играл в труппе «Уэссекские актеры», но был знаком с Терри до того, как образовалась эта компания. Он познакомился с Терри, когда ему было всего восемнадцать. У Терри тогда была роль в одной довольно популярной современной комедии, с которой труппа гастролировала по центральным графствам. Терри предоставил Сент-Клэру по дружбе небольшую роль на выходах. Может быть, именно благодаря этому и окрепла их взаимная дружба. Это была более или менее исчерпывающая информация, касающаяся дружбы Терри с Сент-Клэром.

Поставив на стол порожнюю рюмку, мистер Брэкнел увидел, что то же самое сделал и Сент-Клэр. Он был весьма привлекателен. Даже слишком. Но было в нем и что-то располагающее к себе. Как и Терри, он был одержим абсурдной идеей своей миссии. Послушав его, можно было подумать, что вся страна ждет не дождется, когда же театр представит на суд зрителей постановки Шекспира, Марлоу, Шеридана и Уайльда.

– И вы действительно считаете, что мисс Пэтч годится для работы в вашей э… труппе? Ведь она молода и совершенно неопытна.

– Я мгновенно понял, что она может играть на сцене. А когда узнал, что она дочь Терри, для меня и вовсе отпала надобность в каких-либо рекомендациях.

Еще бы, подумал мистер Брэкнел, ведь ему известно, что у Миранды есть небольшое наследство. Но вслух он произнес:

– Послушайте, будет гораздо лучше, если вы точно раскроете мне, что у вас на уме. Я повторяю это слово «точно», потому что мне следует знать, что нужно и не нужно сообщать органам муниципальной власти.

Брет улыбнулся своей мальчишеской улыбкой. А мистер Брэкнел быстро сообразил, что если в 1938 году Сент-Клэру было восемнадцать, то теперь ему должно быть лет сорок. Неожиданно в голову Брэкнела пришла мысль о том, что Миранда будет чувствовать себя очень надежно в компании этого парня. Такая обнадеживающая мысль, возможно, была навеяна воспоминаниями о Мэгги, или, может быть, долгие годы службы на флоте и частое решение различных юридических проблем дали ему ключ к разгадке таких натур, как Брет Сент-Клэр, относившийся к разряду весьма неординарных людей. И тут он вспомнил о том, как однажды Миранда использовала американское жаргонное слово «чудак» в отношении Эрнста Бриммингтона.

Брету Сент-Клэру понадобилось много времени, чтобы «точно» изложить свои намерения. В конце же его повествования выяснилось, что он мог предложить Миранде не так уж много благ, но, во всяком случае, не меньше, чем получали их другие члены его труппы.

Он не располагал достаточной суммой денег, чтобы платить артистам хорошее жалованье. Они получали свою долю от количества представлений. В зимнее время тетя мисс Пак-Дэвис предоставляла им свой дом в Эксетере. Живя там, актеры ставили пантомимы, а также шили костюмы и проводили репетиции, готовясь к летнему сезону.

– Мне бы очень хотелось познакомиться с вашими книгами, – промолвил мистер Брэкнел.

– Книгами?

– Ну у вас, наверное, имеются книги с записями бухгалтерских расходов?

– А-а, понимаю. Я-то вначале подумал, что речь идет о текстах сценариев. Да, Олвен, то есть мисс Пак-Дэвис ведет бухгалтерский учет. Но театр, конечно же, работает вовсе не из-за денег.

– Конечно, нет. Я это понял давно, еще когда общался с труппой «Уэссекские актеры».

– Бывает, что в зимний период членам труппы приходится подряжаться на дополнительные виды работ для того, чтобы хоть как-то пополнить нашу общую казну. Обо всем этом я уже рассказывал мисс Пэтч, и она сочла такой шаг наших актеров довольно оправданным.

– Неужели?

– Она очень хорошо понимает принцип работы маленькой театральной труппы.

– Ей не было и семи лет, когда погибли ее родители.

– Я знаю. Наверное, любовь к театру передается с генами, – ответил Сент-Клэр, прокашлявшись. – Так я понял, что за трагическую гибель родителей девочки получили компенсацию?

– Они совершенно случайно оказались слишком близко от места бурения, несмотря на то, что территория была аккуратно ограждена и маркирована предупреждениями об опасности.

– Понимаю. Как это все ужасно.

– Родственники мисс Пэтч по линии отца оставили ей кое-какое наследство. Но о том, чтобы можно было каким-либо образом воспользоваться этими деньгами до достижения ее совершеннолетия, не может идти и речи. Надеюсь, вам это понятно?

Мистеру Брэкнелу говорили, что временами его лицо может принимать довольно угрожающее выражение. И теперь он сам в этом убедился, увидев, как заходили желваки у Сент-Клэра.

Но ответ молодого человека звучал весьма достойно.

– Я не покушаюсь на деньги Миранды, сэр. Я просто вижу в ней талантливую артистку, вот и все. А что касается наших с ней отношений, то… Я просто считаю своей святой обязанностью помочь ей, чем могу.

Мистера Брэкнела поразил собственный ответ, вырвавшийся после небольшой паузы:

– Я верю вам.

Он ни за что не мог позволить Брету предстать перед попечительским советом, потому что знал: они не смогут увидеть в Сент-Клэре то, что удалось разглядеть ему. Тщательно продумав все свои шаги, Брэкнел сперва посетил школу, в которой обучалась Миранда, стараясь не попадаться на глаза директрисе, которая произвела на него довольно неприятное впечатление во время их прошлой встречи. Он побеседовал лишь с учительницей, преподававшей любимый предмет Миранды. Та похвалила девочку за прекрасное знание Шекспира и пообещала написать характеристику Миранды.

Случайно встретив в коридоре учителя истории, Брэкнел поинтересовался, считает ли он Миранду хорошей ученицей.

– Миранду Пэтч? – зардевшись от энтузиазма спросил молодой человек. – Прекрасная ученица, все схватывает на лету. Особенно хорошо она чувствует историческую эпоху королевы Елизаветы и Плантагенетов… И кроме того, она очень живая девочка. Она, несомненно, очень далеко пойдет.

– Хорошо, – ответил мистер Брэкнел, припомнив ту ужасную сцену в своем офисе, когда Миранде было четырнадцать. Он всегда был уверен в том, что этакие повадки Миранда унаследовала от Эми, но после встречи с Бретом Сент-Клэром он засомневался, решив, что эта черта, возможно, досталась ей в наследство от Терри.

– Не могли бы вы написать Миранде характеристику? Девочка собирается поступить в театральную труппу, где она будет обучаться актерскому мастерству. Я являюсь ее опекуном и должен в благоприятном свете представить все бумаги на нее в отдел по детским проблемам.

– Что касается сдачи экзаменов… – начал было молодой человек, вспомнив некоторые замечания по поводу учебы Миранды, высказанные другими преподавателями, и одновременно взвешивая ее шансы на успех. – Да это, пожалуй, тот самый предмет, в котором она наиболее преуспела. Конечно, я сделаю все от меня зависящее. Мне будет очень жаль потерять такую ученицу, но раз…

Таким образом, мистер Брэкнел предстал перед отделом по детским проблемам хорошо вооруженный документами, свидетельствующими о полностью изменившемся в лучшую сторону характере Миранды. Поэтому его совсем не удивили похожие на извинения ответы членов совета по детским проблемам, которые соглашались отпустить Миранду при условии, что Брэкнел будет приглядывать за девочкой до тех пор, пока она не получит свое наследство. И поскольку мнение совета полностью совпало с его собственным, то с этим не возникло никаких проблем.

Однако такой разлуки девочки-близнецы за всю свою жизнь не испытывали ни разу. А поскольку это произошло по инициативе Миранды, то никто не мог повернуть события вспять.

– У меня нет такого чувства, что ты сожгла за собою мосты, – осторожно заметила Мэг. – Если бы мы проявили побольше энергии, то могли бы добиться того, чтобы миссис Пенвит поставила в моей комнате кровать, разрешив тебе жить здесь. Ну а сейчас ты, по крайней мере, свободна.