Ной Гордон - Доктор Коул

На следующее утро в клинике Гвен Габлер сказала Р. Дж., что она увольняется и уезжает.

— Ты не можешь так поступить, — сказала Р. Дж.

Они с Гвен и Самантой Поттер были близкими подругами с университетской скамьи. Саманта работала на медицинском факультете Массачусетского университета в Вустере. Ее курс анатомии уже стал легендарным, и Р. Дж. виделась с ней не так часто, как хотелось бы. Но с Гвен они тесно общались уже восемнадцать лет.

Именно благодаря Гвен она смогла продолжить работать в клинике и поддержала ее, когда стало совсем туго. Р. Дж. не отличалась смелостью. Она считала Гвен своей отвагой.

Гвен грустно улыбнулась.

— Я буду по тебе очень скучать.

— Тогда не уезжай.

— Я должна уехать. Фил и мальчики у меня на первом месте. — Ставки по ипотеке резко возросли, и у рынка недвижимости выпало дно. Фил Габлер пережил чрезвычайно сложный год, потому Габлеры переезжали на запад, в Москву, штат Айдахо. Фил собирался преподавать теорию недвижимости в университете, а Гвен вела переговоры о работе гинеколога-акушера в организации медицинского обеспечения. — Фил обожает преподавать. А организация медицинского обеспечения прекрасно нам подходит. Мы должны сделать что-нибудь, чтобы изменить систему, Р. Дж. Очень скоро мы все будем работать на эту организацию. — Она уже позвонила и предварительно обо всем договорилась.

Они крепко пожали друг другу руки, и Р. Дж. задумалась, как будет дальше жить без нее.

После утреннего обхода в пятницу Сидни Рингголд оторвался от группы врачей в белых халатах и пересек вестибюль, подойдя к Р. Дж., которая ждала лифта.

— Хотел сказать тебе… Я получаю много положительных отзывов о комитете по публикациям, — сказал он.

Р. Дж. насторожилась. Сидни редко хвалил.

— Как Том поживает? — как бы невзначай поинтересовался он. — Я слышал о какой-то жалобе, поступившей на него в Миддлсексе. Это серьезно?

Сидни зарабатывал для больницы кучу денег, поэтому стал преувеличенно опасаться испорченной репутации, которая казалась ему заразным заболеванием.

Всю свою жизнь Р. Дж. ненавидела роль претендента на какую-нибудь должность. Она не поддалась искушению и не сказала ему, чтобы он засунул этот комитет себе в одно место.

— Ничего особенного, Сидни. Том говорит, что это недоразумение, ничего страшного.

Он подался вперед.

— Мне кажется, тебе тоже не о чем беспокоиться. Ничего не обещаю, но шансы очень велики. Очень.

Его энтузиазм заставил Р. Дж. погрустнеть.

— Знаешь, чего бы я хотела, Сидни? — поддавшись порыву, сказала она. — Я хотела бы, чтобы мы вместе создали клинику семейной практики и отделение в больнице, чтобы люди без медицинского страхования могли получить отличное обслуживание.

— У таких людей уже есть куда пойти. У нас есть публичная клиника, которая пользуется успехом. — Стало заметно его раздражение. Ему не нравились разговоры о неприятных сторонах их работы.

— Люди приходят туда, когда у них уже не остается выбора. Каждый раз они попадают к другому врачу, потому это нельзя назвать качественным лечением. Их лечат от того, от чего они страдают в данный момент, но нет никакой профилактической медицины. Сидни, мы могли бы всерьез заняться семейной практикой. Нужны именно такие врачи.

Его улыбка стала вымученной.

— Ни в одной из бостонских больниц нет подобного отделения.

— Разве это не отличный повод стать первыми?

Он покачал головой.

— Я устал. Я думаю, что хорошо поработал на посту главного врача, мне осталось до пенсии меньше трех лет. Я не хочу вести еще одну войну, чтобы организовать эту программу. Ты не должна предлагать мне подобные вещи, Р. Дж. Если хочешь что-то изменить, тебе следует занять собственное место в вертикали власти. Тогда ты сможешь вести собственные битвы.

В тот четверг ее секретный путь к клинике был обнаружен. Полицейский наряд, который не подпускал к клинике демонстрантов, в тот день немного припозднился. Р. Дж. поставила машину во дворе Ральфа Айелло и направилась к воротам, когда заметила людей, выходящих из-за клиники справа и слева.

Их было много. Они несли плакаты, кричали и показывали на нее пальцами.

Она не знала, что делать.

Она знала, что ее могли покалечить, она всегда этого боялась. Усилием воли заставила себя молча и спокойно пройти мимо них, стараясь не показать дрожи. Пассивное сопротивление. Она пыталась думать о Ганди, но вместо этого вспомнила всех тех врачей и сотрудников клиник, которых покалечили или убили такие же демонстранты. Безумцы.

Некоторые из них пробежали мимо нее во двор Айелло.

Абстрагируйся от гордости. Спокойно. Думай о Мартине Лютере Кинге. Пройди сквозь них. Пройди сквозь них.

Она обернулась и увидела, что они фотографируют ее красный BMW. Эх, новая краска… Она подошла к воротам, и кто-то толкнул ее в спину.

— Прикоснись к машине, и я сломаю тебе руку! — выкрикнула она.

Мужчина с камерой обернулся и ткнул ею Р. Дж. в лицо. Яркий свет резанул глаза, крики впились в барабанные перепонки, словно заостренные распятья.

Она сразу же позвонила Нату Рурку и рассказала о происшедшем.

— Я решила, что вам стоит знать, потому что они могут использовать это против Тома.

— Да. Спасибо, доктор Коул, — сказал он. Он был очень обходителен. Р. Дж. не знала, что ей думать.

В тот вечер Том вернулся домой рано. Она сидела за столом и занималась бумагами. Он вошел и взял пиво из холодильника.

— Будешь?

— Нет, спасибо.

Он сел напротив нее. Ей захотелось протянуть руку и коснуться его. Он выглядел усталым. В старые добрые времена она подошла бы к нему сзади и сделала бы массаж шеи. Какое-то время у них были очень чувственные отношения. Он часто делал ей массаж. В последнее время она обычно обвиняла его во всех грехах, но не могла отрицать, что от прежнего Тома осталось много.

— Мне позвонил Рурк, — сказал Том, — и сообщил о том, что случилось сегодня.

— Вот как?

— Да. Он, эх, спросил о нашем браке. Я ничего от него не скрыл.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Прошлое осталось в прошлом, настоящее же было сейчас.

— Хорошо.

— Да. Рурк сказал, что если мы будем разводиться, то нужно будет сделать это быстро, чтобы издержки твоей работы не помешали моей защите.

Р. Дж. кивнула.

— Имеет смысл. Наш брак уже давно мертв, Том.

— Да. Да, Р. Дж. — Он улыбнулся ей. — Будешь пиво?

— Нет, спасибо, — ответила она и вернулась к бумагам.

Том взял некоторые свои вещи и тут же съехал. Он сделал это с такой легкостью, что Р. Дж. решила, что ему было к кому переехать.

Сначала она не заметила никаких перемен в доме на Брэттл-стрит, потому что привыкла находиться там одна. Она возвращалась каждый вечер в один и тот же пустой дом, но теперь в нем воцарился мир, не было ничего такого, что напоминало бы о Томе и раздражало ее.

Через восемь дней после того, как он ушел, начались странные телефонные звонки.

Это были разные голоса, звонили всю ночь напролет, вероятно, посменно.

— Ты убиваешь младенцев, сука, — шептал мужской голос.

— Ты режешь наших детей. Ты вычищаешь людей, будто они мешки для мусора.

Одна женщина с сожалением сообщила Р. Дж., что она одержима бесами.

— Ты будешь гореть в аду вечно, — сообщила другая звонившая. У нее был глубокий грудной голос.

Р. Дж. сменила номер телефона на такой, который нельзя найти в телефонном справочнике. Однажды, вернувшись вечером домой, она увидела плакат, прибитый гвоздями к дорогой двери дома.

РАЗЫСКИВАЕТСЯ

ТРЕБУЕТСЯ ОСТАНОВИТЬ

ДОКТОР РОБЕРТА ДЖ. КОУЛ

На фотографии она узнала себя, сердито смотрящую в объектив камеры с открытым ртом. Текст под фото гласил:

Жительница Кембриджа доктор Роберта Дж. Коул большую часть времени делает вид, что она уважаемый доктор больницы Лемюэль Грейс, преподаватель Массачусетского медицинского института.

Но она делает аборты. Каждый четверг она убивает от десяти до тринадцати младенцев.

Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

1. Молитесь и поститесь, ибо Господь не хочет никому погибели. Молитесь за спасение души доктора Коул.

2. Пишите и звоните ей. Помогите ей бросить это занятие.

3. Попросите ее прекратить делать аборты! «И не участвуйте в темных делах тьмы, но и обличайте». Послание к Ефесянам, 5:11.

Базовая стоимость аборта — двести пятьдесят долларов. Большинство докторов, вроде доктора Коул, получают половину этой стоимости. В итоге за прошлый году убив почти семьсот детей, она заработала восемьдесят семь с половиной тысяч долларов.

Также на плакате была помещена контактная информация Р. Дж., ее расписание, адреса и номера телефонов больницы, медицинского института и клиники. Внизу было написано:

Награда: Если вы остановите ее, то спасете много жизней!!!

Всю следующую неделю ее не донимали. Это вызывало тревогу. Однажды утром она прочла в газете «Бостон Глоуб», что, по слухам, Эдвард Уилхойт метит на место вице-губернатора. В то воскресенье письмо от кардинала, осуждающего аборт и называющего его смертным грехом, читали во всех церквях бостонской епархии. Два дня спустя по национальным каналам показывали программу о том, что была проведена еще одна эвтаназия. На этот раз в Мичигане неким доктором, Джеком Кеворкяном. В тот вечер, включив телевизор, Р. Дж. тут же увидела на экране лицо Уилхойта. Он обращался к отцам города, призывая «учинить правосудие над антихристом, ходящим среди нас, который через детоубийство, самоубийство и смертоубийство желает узурпировать власть Святой Троицы».

— Я надеюсь, что мы поведем себя как цивилизованные люди. Я не хочу никаких скандалов и выяснения отношений. Давай разделим все имущество, активы и долги поровну, — предложил Том.

Р. Дж. согласилась. Она была уверена, что он закатил бы скандал, если бы у них были реальные деньги, из-за которых можно закатить скандал. Но большая часть того, что они заработали, ушла на дом и погашение его долгов.

Том смущенно сообщил, что живет с Синди Уолпер, офис-менеджером с его работы. Это была светловолосая пышногрудая девушка, которой вот-вот стукнет тридцать.

— Мы собираемся пожениться, — сказал он с облегчением. Теперь он уже как бы не изменял жене, а встречался со своей невестой.

Несмотря на заявление о том, что все следует решить полюбовно, когда они встретились для раздела имущества, Том привел адвоката по имени Джерри Сальтус.

— Ты собираешься оставить себе дом на Брэттл-стрит? — спросил он.

Р. Дж. недоуменно уставилась на него. Они купили этот дом для него, несмотря на ее протесты. Из-за его одержимости они спустили на него все деньги.

— Разве тебе он не нужен?

— Мы с Синди решили пожить в квартире.

— А мне не нужен твой претенциозный дом. Я его никогда не хотела. — Она почувствовала, что повышает голос и в нем проскакивают металлические нотки, но ей было все равно.

— А что с фермерским домиком?

— Полагаю, его тоже надо продать, — сказала она.

— Если ты организуешь его продажу, я займусь продажей нашего дома. Так пойдет?

— Хорошо.

Он сказал, что особенно хотел бы забрать себе вишневый шкаф, диван, два стула и большой телевизор. Она тоже хотела шкаф, но согласилась вместо него на рояль и персидский ковер Хериз, которому было более ста лет и которым очень дорожила. Прочую мебель они разделили, выбирая по очереди. Потом они быстро и без проволочек подписали бракоразводное соглашение и адвокат испарился, пока они не передумали и не начали спорить.

В воскресенье вечером Р. Дж. отправилась в Гимназиум Алекса вместе с Гвен, которая собиралась уехать в Айдахо через пару недель. Перед аэробикой Р. Дж. рассказывала ей о Томе и разделе имущества. В этот момент в зал вошел Александер Манакос. Его сопровождал рабочий. Они прошли в угол зала, обсуждая сломанный тренажер.

— Он смотрит сюда, — сказала Гвен.

— Кто?

— Манакос. На тебя. Он посмотрел на тебя несколько раз.

— Гвен. Не глупи.

Но хозяин клуба похлопал рабочего по плечу и направился прямо к ним.

— Я скоро вернусь. Мне надо позвонить на работу, — сказала Гвен и убежала.