Лесия Корнуолл - Долг или страсть

– Да, – сказал он в ответ на объявление графа, так обыденно, словно они обсуждали погоду, словно он знал, но ему было безразлично. Алек не собирался возвращаться в Шотландию, чтобы похоронить отца или принять титул. Правда, он хотел знать, как живут его сестры и члены клана, и сейчас почувствовал угрызения совести. Но тут же их отмел. Что он мог бы сделать, оставшись с родными? Только причинить лишнюю боль.

Он встретил вопрос в остром взгляде Уэстлейка с полным пренебрежением, безмолвно советуя графу не вмешиваться в его дела. Уэстлейк улыбнулся. Алек решил, что не должен удивляться осведомленности графа. Тот знал почти обо всем на свете.

– Собственно говоря, все случилось не так уж недавно. Почти год назад, – сообщил куратор.

Год?! Как же удалось выжить мачехе и сестрам?

Алек скрипнул зубами, но упрямо продолжал молчать, игнорируя вопросительно поднятые брови графа.

– Именно поэтому вы хотели меня видеть? Вы ничего не хотите похитить? Ни за кем не хотите проследить? – пробурчал он.

– Я получил письмо от графини Дивайн, – холодно усмехнулся граф.

– От кого?

Выразительные брови Уэстлейка снова дернулись, удивленно и с некоторым раздражением.

– Полагаю, это ваша мачеха.

– Деворгилла? – выпалил Алек.

– Похоже, она теперь называет себя графиней Дивайн.

В голове Алека зазвенели тревожные колокола. И дело было не только в смене имени, Деворгилла всегда обожала все английское. Она никогда бы не посмела изменить имя при жизни отца. Наверняка она что-то замыслила.

– Но, спрашивается, зачем ей писать вам? – удивился Алек. Деворгилла… Мачеха наверняка понятия не имеет, что Алек в Лондоне. Родные уверены, что он на Цейлоне, не так ли?

Он заерзал в кресле, обуреваемый знакомым чувством вины и собственного невезения.

– Она писала не мне, – покачал головой Уэстлейк. – Она писала человеку, ведающему вашими делами. Здесь, в Лондоне. Ричарду Уотерсу. Один из его слуг информирует меня об интересных случаях.

Алек нахмурился. Она хотела денег, возможно, отчаянно в них нуждалась. Но в этом он ей не помощник.

Он снова подумал о колье графини Брей. Интересно, сколько оно…

– Она хочет видеть вас мертвым, – бесстрастно продолжил Уэстлейк, словно Деворгилла просила Уотерса купить ей лент или отрез батиста.

Челюсть Алека отвисла:

– Мертвым?

– Поскольку вы пропадали почти семь необходимых для признания вас мертвым лет и не предъявили права на наследство или титул, она спрашивает, может ли Уотерс сообщить ей закон, который позволит официально объявить вас умершим, чтобы она могла завладеть вашим поместьем.

– Завладеть поместьем? Но там нечем владеть!

– Тем не менее она желает использовать все возможные средства, чтобы обеспечить достойным приданым своих трех дочерей: Меган, Алану и Сорчу.

Приданое. Конечно, девушкам нужно приданое, чтобы удачно выйти замуж. Он и не сообразил, что теперь это его долг.

– Она может это сделать? – спросил Алек.

Брови графа снова дрогнули, на этот раз обозначая веселость, если только Уэстлейку была знакома такая эмоция.

– Вы мне кажетесь вполне живым, Гленлорн, – ответил он, именуя Алека новым титулом. – Думаю, вы захотите сами отправиться на север и прояснить обстановку.

– Нет, – отрезал Алек.

Брови Уэстлейка взлетели почти к самым волосам.

– Нет?

Алек встал и принялся мерить шагами ковер:

– Я попрошу Уотерса послать ей письмо.

Но правильно ли это? Пусть он граф по праву, но понятия не имеет, как быть графом. Что он скажет Деворгилле, какие приказы отдаст, кроме того, что подтвердит свое земное существование?

Уэстлейк долго молчал. Словно что-то обдумывал.

– Говоря по правде, Гленлорн…

– С меня хватит просто «Макнаба», благодарю вас, – пробормотал Алек.

– Вы нужны мне в Шотландии. Или, по крайней мере, вдали от Лондона. Оказалось, что пропавшим письмом завладел лорд Брей, и меня заверили, что он знает правду. Вчера он отправил графиню в деревню и отказался от приглашения поужинать с принцем-регентом.

– Что это значит? – спросил Алек, который понятия не имел о содержании писем.

– Это значит, что больше мне ваши услуги не нужны.

Алек вцепился в спинку кресла так, что заскрипела кожа.

– Из-за единственной ошибки за семь лет?

Уэстлейк оставался спокойным – он никогда не терял самообладания:

– Не совсем, хотя я предупреждал вас, что в нашей работе ошибки не допускаются. Нет. Теперь у вас есть титул. Вы на виду, вы джентльмен. Кто-то может узнать вас, если вы начнете посещать приемы, которые допускаются вашим новым статусом.

– Но почему я должен это делать? – удивился Алек.

Уэстлейк открыл ящик, вынул книгу и протянул ему.

– «Уэверли»? Роман Вальтера Скотта?

Он полистал страницы.

– Да. Его читает все общество, включая мою жену, и в основном потому, что романом восхищается принц-регент. Он пригласил Скотта в Лондон, и теперь все шотландское в большой моде. Конечно, у него шотландские предки, и рано или поздно он станет королем Шотландии.

– Едва ли он пригласит меня на чай, чтобы поболтать о моей родине, милорд, – хмыкнул Алек.

– Нет, но в качестве шотландского графа вы будете иметь большой успех у остальных членов высшего общества, помешанного на моде света, который готов во всем подражать принцу-регенту. Моя жена предлагала отдохнуть в Шотландии и дать бал в шотландском стиле. Я, конечно, отказался, но вы сами видите, почему должны ехать.

Алек сложил руки на груди:

– А если я откажусь?

– Надеюсь, вы помните, что английский граф имеет преимущество над шотландским? – невозмутимо осведомился Уэстлейк. – Знаете, что Брей предложил награду тому, кто укажет вора, проникшего в его дом вчера ночью? Говорят, украдено драгоценное колье, а его жена так напугана, что вынуждена удалиться в деревню. Его лакей видел высокого темноволосого мужчину.

– Я не брал колье, – бросил Алек.

– Конечно, нет, но будет крайне неприятно, если вас узнают и, возможно, даже повесят за преступление, которого вы не совершали. Но вы действительно напугали ее милость. И она узнает вас.

Алек горько скривил губы и оглядел роскошно обставленную комнату. В Гленлорне нет ничего подобного, даже кофе, который Норткотт незаметно принес во время разговора.

Уэстлейк подошел к подносу, налил кофе в чашки. Соблазнительный густой запах напомнил Алеку, что он не на Цейлоне. Не ведет жизнь богатого плантатора. Он нищий вор, и его жизнь и тайны принадлежат Уэстлейку.

Он оставил кофе нетронутым и отвесил Уэстлейку преувеличенно почтительный поклон. Алек схватил письмо Деворгиллы с его стола и сунул в карман.

– Если не возражаете, милорд, отныне я сам займусь своими делами, – сообщил он, прежде чем направиться к двери.

Тяжелый дилижанс подскакивал на ухабах, как детская игрушка. Кэролайн поморщилась и схватилась за раму окна, пока экипаж не выровнялся.

– Какой страшный толчок, – хмыкнул некий джентльмен в зеленой шляпе, по имени мистер Брилл. Кэролайн едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Он говорил то же самое по поводу каждой ямы или ухаба между Лондоном и… тем местом, где они находились сейчас.

– Совершенно верно, мистер Брилл, – кивнула женщина в голубом, обмахивая разгоряченное лицо перчаткой. – В такой дождь дороги просто в ужасном состоянии. Я и не надеюсь добраться до места с целыми костями.

– А куда вы направляетесь, миссис Хиндон? – спросил второй джентльмен, священник Скруп. Когда дилижанс отъехал от Лондона, он уткнул свой длинный нос в латинскую книгу по истории и оставил его там почти на все время путешествия. Проводя часы в полном безделье, Кэролайн завидовала ему. У него есть что читать, пусть даже это скучная история.

Миссис Хиндон выпрямилась, польщенная знаком внимания.

– Я еду в Бервик, сэр. Там живет моя сестра, и ей плохо приходится. Ее муж умер в прошлом месяце, а она в положении. Я надеюсь стать ей утешением.

– Позволю себе заметить, что денежное вспомоществование облегчило бы ее скорбь, особенно потому, что придется кормить еще один рот. Времена у нее тяжелые, – покачал головой мистер Брилл.

– Бедная женщина, – вздохнула молодая женщина, сидевшая рядом с Кэролайн и застенчиво представившаяся как мисс Луиза Бест. Кэролайн никак не могла разглядеть лицо мисс Бест под широкими полями простой соломенной шляпы, поскольку она все время опускала глаза. Это было ее первое замечание с тех пор, как она пробормотала свое имя остальным пассажирам.

– Сам я еду в Йорк, – объявил Брилл, не вдаваясь в подробности, и с любопытством уставился на мисс Бест, как сорока при виде чего-то блестящего. – А куда едете вы, мисс Бест?

– В Шотландию. Собираюсь стать гувернанткой трех молодых леди. Учить их английским манерам.

Миссис Хиндон ахнула, мистер Скруп кашлянул. Брилл ухмыльнулся:

– Манерам, вот как? Боюсь, нелегко вам придется.

– Варвары! – воскликнула миссис Хиндон, в ужасе прижимая руку к обширной голубой груди. Кэролайн с трудом проглотила ком в горле. Кажется, тот джентльмен, который помог ей, был шотландцем?

– Шотландия – не место для порядочной англичанки, – объявил Скруп как Господь, изрекающий заповеди.

– Почему? Что вы слышали? – вскричала мисс Бест. Вопрос, который едва не слетел с губ Кэролайн.

Миссис Хиндон испуганно мяукнула что-то и широко раскрыла глаза, ожидая, что мужчины все объяснят.

Мистер Брилл подался вперед.

– Во-первых, они не носят одежды. То есть такой одежды, к которой мы привыкли.

Он поднял руку. Миссис Хиндон охнула.

– Знаю, тема совершенно неделикатная, но это правда. Они одеты в лохмотья, едят сырое мясо или овес, как лошади.

Кэролайн нахмурилась. Бабушка рассказывала ей о Шотландии. Хотя она умерла, когда Кэролайн была очень молода, все же девушка не помнила, чтобы слышала о сыром мясе или голых дикарях. Бабушка говорила о лугах и пустошах, на которых цветет вереск, быстрых реках, полных лососей, и…

– Если бы мы, англичане, не подавили восстание Красавчика принца Чарли много лет назад и не принесли шотландцам хоть немного цивилизованности, думаю, они и сейчас были бы совершенно дикими, – вмешался мистер Скруп, закрывая книгу.

– Но у меня есть письмо от графини. Настоящей графини, которая живет в Северном нагорье.

Мисс Бест открыла ридикюль и, пошарив там, вынула сложенное письмо, которое протянула, как талисман.

Скруп фыркнул и отказался его взять.

– Возможно, у нее есть английский священник, который и написал письмо за нее. Шотландцы не умеют читать и писать, как мы. Они даже не говорят по-английски за пределами Эдинбурга, но и там всячески искажают и уродуют наш язык, пока он не превращается в чистую белиберду!

Кэролайн припомнила мягкий выговор шотландца. Она прекрасно его понимала. И этот человек был к ней добрее, чем все ее попутчики, вместе взятые. Она отметила злобный блеск в глазах Скрупа, тупое невежество в лице мистера Брилла. Негодование заставило ее вспыхнуть. Они пугали мисс Бест! Молодая женщина дрожащими пальцами убрала письмо.

Мало того, они пугают и ее.

Кэролайн прикусила губу. Неужели она сделала роковую ошибку? Ей следовало остаться в Лондоне. Возможно, она сумела бы уговорить Сомертона не торопить ее с выбором. Дать ей время. Ее шотландский спаситель ничего не сказал об ужасах этой страны. Конечно, он думал, что у нее будет сопровождающий, жених, который наспех женится на ней по шотландским обычаям, над наковальней, а потом привезет домой, в Англию.

Девушка с тоской смотрела в окно на пролетавшие мимо пейзажи. Она приняла необдуманное решение, которое может повлиять на всю ее оставшуюся жизнь. Может обернуться куда более трагическим будущим, чем предстояло бы ей в качестве жены Спида или Мандевилла. Она доверилась незнакомцу на улице и отвергла совет собственного брата, графа и джентльмена.

Кэролайн затаила дыхание. Ей следует повернуть назад, домой, извиниться и выйти замуж, как того от нее ожидали.

Но при одной мысли об этом она передернулась и закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как выглядел ее шотландец. Нарисовать в воображении доброе лицо по одной темной щеке, части лба и единственного сверкающего глаза было нелегко. Он был к ней добр, и поэтому должен выглядеть располагающе. А еще оказаться удивительно красивым.

Она снова представила улыбающееся лицо с голубыми глазами и рыжеватыми волосами. Или, возможно, с карими глазами и темными волосами?

Мисс Бест громко всхлипнула, едва сдерживая слезы. Кэролайн положила ладонь ей на руку.

– Все наверняка не так плохо, как они уверяют. Восстание сорок пятого было много лет назад, и Красавчика принца Чарли давно нет на свете, – утешила она. – Моя бабушка много рассказывала о Шотландии и ни разу не упомянула о…

Раздались общие восклицания ужаса.