Мой желудок сжался.

— Я никому не расскажу.

Через пару секунд водитель Айви едва заметно кивнул.

— Выметайся отсюда, — сказал он, кивая в сторону школы. — И удачи с предвыборной компанией.

— Начнём с кандидатур на пост президентов классов, а затем перейдем к общешкольным должностям, — директор Хардвика был невысоким мужчиной в очках с исключительным чувством собственной важности и звучным голосом. — У вас есть кандидатуры на должность президента девятого класса?

Ученики принялись озвучивать кандидатуры, а я откинулась на спинку своего стула. Раз в месяц все старшеклассники Хардвика приходили в часовню для общешкольного собрания. Как и говорила Эмилия, сегодняшнее собрание было посвящено приближающимся выборам в студенческий совет.

Мне было сложно заставить себя волноваться о студенческом совете, когда интуиция подсказывала мне, что Айви находится на грани чего-то важного — чего-то ужасного.

Что бы ты ни увидела или ни услышала — не говори ни слова.

Я не могла выбросить из головы предостережение Боди. Каждый раз, когда я вспоминала об этих словах, они казались мне всё более и более жуткими. Что именно, по мнению Боди, я могла увидеть или услышать? Что могло заставить меня рассказать кому-нибудь о том, что Уолкер Нолан приезжал к нам домой?

Для чего сыну президента нужны услуги Айви?

Адам работал на Пентагон. С тех пор, как я переехала в Вашингтон, он помогал Айви с одним единственным делом: убийством судьи Маркетта.

Что бы ты ни увидела или ни услышала…

— А теперь мы переходим к кандидатурам на должность школьного президента, — мои размышления нарушил голос директора. Всё моё тело застыло, пока я гадала о том, как долго я сидела здесь, снова и снова прокручивая в мыслях предупреждение Боди.

— На пост президента может претендовать любой одиннадцатиклассник с хорошим уровнем успеваемости, — торжественно, словно выносящие вердикт присяжные, продолжил директор. — Я бы посоветовал вам хорошенько подумать о том, кто лучше всех сможет представлять учеников и принципы Академии Хардвика.

На какой-то миг повисла тишина, а затем её нарушил Ашер. Он поднялся на ноги, выкрикивая:

— Выслушайте, выслушайте!

Директор очень походил на человека, страдающего от мигрени.

— Мистер Роудс, — произнёс он. — Будьте так любезны, чуть меньше драматизма.

В ответ Ашер положил ладонь на сердце.

— Я, Ашер Роудс, находясь в более или менее здравом уме и твёрдой памяти, настоящими словами выдвигаю кандидатуру благородного — и, позвольте добавить, до смешного привлекательного — Генри Маркетта.

Кажется, Ашер не знал значения слова «меньше».

— Кто из вас встанет на нашу сторону? — спросил он, выбрасывая в воздух оба кулака.

Я вспомнила о том, как Эмилия сказала, что Джон Томас будет одним из её конкурентов. Когда кто-то поддержал кандидатуру Генри, она поймала мой взгляд и едва заметно пожала плечами. Судя по всему, она всё ещё ждала, что я выполню свою часть сделки.

— Вы принимаете эту номинацию? — спросил у Генри директор.

— Я приму её, — сказал Генри, — но только при условии, что Ашер согласится больше никогда не называть меня привлекательным.

Я фыркнула.

— Я ни о чём не сожалею! — крикнул Ашер.

Через несколько секунд кто-то выкрикнул:

— Я выдвигаю кандидатуру Джона Томаса Уилкокса.

Его кандидатуру поддержал парень из команды по лакроссу — тот самый, которому нравилось издеваться над новичками, пока я не положила этому конец.

— Я — Джон Томас Уилкокс, — произнёс Джон Томас с чем-то вроде благонравной улыбки на лице, — и я принимаю эту номинацию.

Раздалось несколько смешков.

— У нас всё ещё есть места, — объявил директор. — Третья кандидатура?

Эмилия сверлила меня взглядом. Ответив ей тем же, я поднялась на ноги.

— Мисс Кендрик, — произнёс директор. — Эмм… Кейс, — поправился он. — Тэсс.

С моей фамилией всё ещё возникали некоторые сложности.

— Вы хотите выдвинуть кандидатуру? — спросил у меня Рэлей.

Не глядя на Генри, я ответила.

— Я выдвигаю кандидатуру Эмилии Роудс.

ГЛАВА 7

— Шантаж или подкуп? — после того, как нас отпустили из часовни, Ашер догнал меня у главного школьного здания.

Я не ответила.

— Шантаж или подкуп? — повторил Ашер. — Потому что я очень сомневаюсь в том, что ты внезапно воспылала восхищением к гражданской позиции моей сестры, какой бы милой она не была.

В этот момент я бы не описала Эмилию Роудс словом «милая».

— Моя дражайшая, любимая сестра не сказала, что её конкурентом будет Генри, не так ли? — спросил Ашер.

— Она упустила эту мелочь, — сухо ответила я.

По другую сторону от меня появилась Вивви.

— Генри был президентом нашего класса ещё с детского сада. Все думали, что в этом году он наверняка станет школьным президентом.

— У вас в детском саду был президент класса? — скептически спросила я.

Ашер кивнул.

— Генри был единственным пятилетним ребенком, предвыборная компания которого состояла из трёх частей.

Я понятия не имела о том, шутил Ашер или нет.

— И третей частью, — продолжил он, — было печенье.

Когда мы добрались к двери главного здания, из него поспешно вышел учитель живописи.

— Внутрь, — сказал он. — Все в класс, — учитель был напряжен, словно натянутая эластичная резинка.

Мы зашли в здание. По всему коридору учителя поспешно отправляли учеников по кабинетам. По моему позвоночнику скользнула тревога.

Что бы ты ни увидела или ни услышала…

Рядом со мной появился Генри. Судя по выражению его лица, сейчас выборы в студенческий совет были последним, что его волновало. Его челюсть была напряжена, а темная кожа туго натянулась на скулах. Его губы застыли в мрачной линии.

— Что происходит? — шагая в кабинет, спросила у него я. Вокруг меня перешептывались ученики. Учитель сказал нам сесть на наши места — но я была сосредоточена на Генри.

Не произнося ни слова, он передал мне свой телефон. Я заставила себя посмотреть на экран.

«В Вашингтонской больнице взорвалась бомба».

Воздух в моих лёгких покрылся льдом. Я не могла вдохнуть. Не могла выдохнуть.

Что бы ты ни увидела или ни услышала — не говори ни слова.

ГЛАВА 8

Я не знала, была ли проблема Уолкера Нолана как-то связанна с событием, которое пресса называла «террористическим актом». Дрожащими руками я отправила Айви сообщение. Мне нужно было услышать, что она в порядке. Ради этого дела Айви позвонила Адаму. Адам работает на Пентагоне. Боди сказал мне никому не рассказывать…

Меньше минуты спустя Айви ответила на моё сообщение. «Я в порядке. Кто-нибудь может подвезти тебя домой?».

Другими словами: ей нужен Боди.

«Что происходит?» — ответила я.

Через несколько секунд я получила ответ.

«Кто-нибудь может подвезти тебя домой?»

Наш учитель испанского заметил мой телефон, но не стал делать мне замечания. Я была не единственной, кто писал родителям.

«Да». Я напечатала ответ, сдерживая желание повторить свой вопрос, как Айви повторила свой. У Генри была машина. Как и у Эмилии — и Ашер часто был не против её «позаимствовать». Я смогу добраться домой из школы.

Шесть следующих часов я провела, гадая о том, зачем Айви понадобился Боди.

Пролетел урок испанского, а вслед за ним — урок физики. Собрание в часовне заменило мой первый урок английского, так что пятый урок — единственный урок, который я делила с Джоном Томасом Уилкоксом — наступил довольно быстро.

— Ходят слухи, что ты помогаешь Эмилии Роудс с её предвыборной компанией, — Джон Томас явно не слишком переживал из-за новостей о взрыве. Остальные ученики были на грани от напоминания о том, что плохие вещи могли происходить совсем близко. Выражение лица Джона Томаса было, как и полагается, печальным. Но с ним плохо сочетался блеск его глаз.

— Совсем как твоя сестра помогла президенту Нолану, — продолжил Джон Томас. — И только посмотри, что из этого вышло. Ноланы сделали из национальной безопасности кавардак. Кто бы сегодня ни пострадал, их кровь на руках твоего президента — и твоей сестры.

Что бы ты ни увидела или ни услышала — не говори ни слова.

— Начинается урок, — Генри сел за парту передо мной и смерил Джона Томаса взглядом. — Смотри вперед, Уилкокс.

— Защищает тебя, да? — спросил у меня Джон Томас. — Ты и правда умеешь обращаться с противоположным полом.

Одним из немногих приемов в репертуаре Джона Томаса было предположение о том, что я укрепила своё положение в Хардвике, переспав с большинством старшеклассников. Ему никогда не удавалось заставить меня отреагировать на эти слова, но он не переставал пытаться.

Кажется, мистер Уэсли — преподаватель предмета под названием «Говоря о словах» — что-то вроде ораторского искусства в Хардвике — почувствовал, что сегодня был неподходящий день для лекции. Он включил запись поэтического слэма и выключил свет.

— Девушки вроде тебя, женщины вроде твоей сестры — хороши только для одного, — прошептал Джон Томас. — И я говорю не о предвыборных компаниях.

— Мистер Уилкокс, — прикрикнул учитель. — Смотрите видео.

Взгляд Джона Томаса замер на мне.

— Я смотрю.

ГЛАВА 9

— Источники сообщают, что во время сегодняшнего взрыва никто не пострадал — во многом благодаря анонимной наводке насчет этой женщины, поступившей в Министерство внутренней безопасности прошлой ночью.

Как только начался урок «Проблемы современного мира», Доктор Кларк приглушила свет и включила новости. В отличие от видеоролика на «Говоря о словах», теперь все сосредоточились на экране.

Эта женщина. Вместе со словами ведущего на экране появился снимок, сделанный издалека. Женщина была молода — темные волосы, светлая кожа, атлетическое телосложение.

— Хоть правительство ещё не подтвердило личность этой женщины, в прессу просочились документы, судя по которым она была медиком-исследователем и жила в Бетесде под именем Даниэлы Николае. Пока что неизвестно, является ли это имя настоящим.

В передней части кабинета Доктор Кларк наблюдала за тем, как мы смотрим новости. Я взглянула на Генри, не сводившего взгляда с экрана, а затем — на Ашера, сидящего так неподвижно, как никогда прежде. Сидящая рядом со мной Вивви теребила рукав своего блейзера, опустив свои тёмно-карие глаза.

— Никто не пострадал. Подозреваемую задержали. Кажется, это победа для нынешнего правительства.

Пока я наблюдала за моими друзьями, программа перешла в режим дебатов. По обе стороны от ведущего сидели эксперты. Не успел мужчина высказать своё мнение, как вмешалась женщина.

— Кто эта Даниэла Николае? Как она попала в страну? И почему только анонимная наводка отделяет нас от террористической атаки на Америку? — вторым экспертом была рыжеволосая женщина чуть старше сорока. Она была довольно симпатичной и чрезвычайно безжалостной. — Под правлением Нолана, — продолжила она, не давая своему собеседнику вставить и слово, — наша разведка тратит больше времени на то, чтобы шпионить за американскими гражданами и контролировать наши личные системы связи, чем на то, чтобы отслеживать иностранцев вроде Николае.

Между экспертами вспыхнул спор. Когда ведущему снова удалось заговорить, он серьезно обратился к камере.

— Вот, что мы знаем: судя по её паспорту, Даниэле Николае двадцать восемь лет. Она обладает двойным гражданством в Венесуэле и Беларуси. Она училась в Англии и закончила Оксфорд со степенью в медицине в возрасте двадцати четырех лет. Три года она работала с «Врачами без границ», а затем основала исследовательское товарищество здесь, в Штатах.

— И единственная причина, по которой мы об этом знаем, — снова заговорила женщина-эксперт, — единственная причина, по которой мы знаем хотя бы имя этой женщины — утечка информации. Честно говоря, я даже не знаю, стоит ли волноваться о том, почему президент всё ещё не прокомментировал происходящее, или о том, что у него под носом происходят утечки информации.

Доктор Кларк подняла пульт и выключила телевизор. Когда экран потемнел, она сказала что-то о том, чтобы мы разделились на небольшие группы и обсудили сегодняшние события, но я почти её не услышала.

Я думала о трёх словах, прокравшихся в уничтожительную критику женщины-эксперта.

«Врачи без границ».

ГЛАВА 10

На протяжении двух лет Уолкер Нолан был волонтером за границей, работая с «Врачами без границ». Я хотела поверить в то, что тот факт, что Даниэла Николае работала на ту же организацию, был совпадением.

Я хотела, но не могла.

Министерство внутренней безопасности получило анонимную наводку, — напомнил мне мой мозг. Айви решает проблемы. У Уолкера Нолана была проблема — и для её решения понадобились связи Айви в Пентагоне.