– Ну, несколько годков большой разницы не играют, – вновь улыбнулся Ратмир и опять притянул женщину к себе. – Иди же ко мне, – и добавил: – Есть бабы, которые с годами только слаще становятся. Как тот заморский коньяк. Так ведь, милая?

– Наверное… – нерешительно ответила она и, закрыв глаза, позволила себе вновь утонуть в страстных объятиях неожиданного возлюбленного.


Глава 13


– Да как же ты, дурень, посмел не подчиниться моему приказу?! – фальцетом закричал дьяк Лаврентий и ударил кулаком по столу. – Я же тебя за это на месяц в штрафную упеку! Что я тебе приказал три часа назад?!

– Доставить скомороха к стражникам Девичьего монастыря и взять с них расписку, – опустив голову, глухо произнёс один из ратников, сопровождавших Ратмира в Девичий монастырь. – Так мы же не знали, что там эта баба появится.

– И что – баба появилась?! Ваше дело было скомороха сдать на руки стражникам! – опять стукнул кулаком по столу дьяк Лаврентий.

– Так он возьми, да и сам поскачи её спасать… – попытался возразить ему ратник.

– А вы куда смотрели, бестолковые? Эх, что с вас взять! – махнул на него рукой дьяк Лаврентий. – Сделанного уже не воротишь. Баба-то хоть кто такая? А то сейчас возвернётесь и доставите его в монастырь как положено.

– Стражники монастыря, когда расписку сочиняли, то с очень большим уважением к ней обращались. Называли боярыней Мирославой Кольчуговой, – обрадовавшись уже снисходительному тону дьяка, зачастил ратник.

– Да погоди ты, не тренди так часто, – недовольно поморщился тот и, покачав головой, подумал: «Сама боярыня Кольчугова! Вот ведь незадача! У этой просто так скомороха не заберёшь. Папанька-то ейный, боярин Авдей Анисимов, до сих пор при дворе в почёте. А уж про мужа покойного я и вовсе молчу. До сих пор тут свою дипломатию разводил бы, если бы пять лет назад его в Турции не убили…»

Дьяк Лаврентий вздохнул и махнул рукой ратнику: – Пошёл вон, собачий сын. В штрафную на три дня.

– Понял. Прости, дьяк Лаврентий, – опять глухо произнёс тот и пошёл к выходу.

– Бог простит, – пробормотал дьяк и присев на лавку, подпёр голову рукой: «Ну, то, что вдовушка на него свой глаз положила – это понятно – хорош, чертяка, не отнять. Да и обходиться с бабским сословием умеет. А вот то, что он не так прост, как кажется – это я нутром чую. Глаз да глаз теперь за ним нужен. Придётся своих людей подключать, кого-то из них на кольчуговское подворье пристраивать. Убийц этих рясоформниц он, скорее всего, найдёт. Сыскные навыки у него отменные, не то, что у моих остолопов. Мне бы его в свой приказ… Да только вначале его самого не мешало бы прощупать как следует. Мнится мне, что не просто так он со своей шайкой-лейкой здесь, в Москве околачивается…»

Дьяк потянулся к столу и, взяв с него серебряный колокольчик, быстро позвонил. В комнату тут же заглянул молодой, с короткой бородкой ратник.

– Пришли-ка ко мне сюда Порфирия, – приказал дьяк и опять откинулся спиной к деревянной стене из хорошо ошкуренных брёвен.


– Вот эта мазь, что я тебе говорила, Ратмир, – женщина показала скомороху холодную, покрывшуюся испариной глиняную чашу с крышкой, только что принесённую холопкой с ледника.

Ратмир в одной белой, исподней рубахе сидел на широкой с балдахином кровати на пуховой, подбитой светло-коричневым атласом перине, среди вышитых витиеватым узором пышных подушек. Он озабоченно рассматривал огромный кровоподтёк на своём правом бедре. Багрово-синяя припухлость по передне-боковой поверхности бедра угрожающе увеличивалась чуть ли не на глазах. Он, морщась, пощупал её и покачал головой:

– Кость, похоже, цела… Уже хорошо… Что там говоришь за мазь у тебя? – он поднял голову и посмотрел на Мирославу, протягивавшую ему чашу с мазью, предварительно сняв с неё крышку. Сквозь её длинную, кисейную исподнюю рубаху заманчиво просвечивали пышные округлости зрелого женского тела. Ратмир вздохнул и, взяв из её рук чашку, поднёс к лицу и понюхал. Глаза его удивлённо округлились:

– Очень даже недурно! Откуда у тебя эта мазь? Кто делал? – Ратмир аккуратно зачерпнул кончиками пальцев желтовато-кремовую холодную массу и стал бережно и медленно покрывать ею область кровоподтёка.

– Это я делаю сама, – улыбнулась женщина и, присев на краешек большой кровати, с нежностью стала всматриваться в морщащееся от боли лицо молодого мужчины.

– Ты?! Откуда знаешь рецепт?

– Муж мой покойный был по дипломатической части. И мы с ним более пяти лет прожили в Индии. Там я и научилась у местных лекарей, – просто ответила Мирослава.

Ратмир внимательно посмотрел на неё:

– Так тогдашний посланник царя в Индию Иван Кольчугов был твоим супругом?

– Да, милый. Я очень любила его. И потом его убили подло в Турции. Кинжалом в спину, – Мирослава опустила голову. – После его смерти я живу здесь уже шестой год. Всё никак не решусь принять постриг…

– А детки у тебя есть?

– Теперь нет, – пожала плечами Мирослава, и глаза её повлажнели. – Был у нас сынок Авдеюшка. В честь моего батюшки так назвали. Два годика ему и было. А только в той Индии погиб он от укуса ядовитой змеи. Не успели до лекаря местного довезти. А наш ничего не смыслил в змеиных укусах. Вот тогда я и стала там их врачевание изучать, чтобы других детушек не постигла такая же участь. Многим я тогда смогла жизнь спасти. Только самой больше Боженька детей мне не дал. Вот и задумала я после смерти своего супруга в монастырь уйти. Да что-то сдерживает меня от последнего шага…

– В монастырь всегда успеется уйти, – кинув на женщину быстрый взгляд, ответил Ратмир и протянул ей обратно чашу с мазью. – Убери пока до поры до времени. Вечером понадобится опять. Мне бы поспать немного, Мирослава. Только вот не уверен я, что те ратники предупредили моих друзей-скоморохов о том, что не смогу я сегодня к ним вернуться. Переживать очень станут.

– А я всё спросить хотела. Так ты и вправду скоморох? – принимая чашу, воскликнула женщина.

– Самый настоящий! – улыбнулся своей неотразимой улыбкой Ратмир.

– И тебе нравится мотаться вот так по грязным дорогам в любую погоду и выступать в балаганах по ярмаркам? – искренне удивилась та.

– Представь себе, очень нравится. И мы представляем ведь не только на Руси, но в других странах. Вот на зиму собираемся уехать в Италию или Испанию.

– Вы – скоморохи – как птицы перелётные, – задумчиво произнесла женщина и поёжилась. – Что-то прохладно становится. Накину-ка я халат. И тебе сейчас велю халат мужа принести. Он его успел всего раза два надеть, – глаза её погрустнели, и она нерешительно спросила: – Так осенью тебя уже здесь не будет?

– К концу осени, когда мороз прихватит землю, чтобы ехать было легче, – не замечая грусти в её голосе, отозвался Ратмир и озабоченно добавил: – Так как, матушка Мирослава, можешь ли ты послать своего человека к моим скоморохам, чтобы предупредить их?

– Да не матушка я ещё, Ратмир, – поморщилась Мирослава. – Вот когда приму постриг, тогда и сможешь величать меня матушкой. Хорошо, говори, куда ехать надо?

– Только пошли уж самого надёжного, неболтливого человека, хорошо? Мне мои скоморохи как семья. Не хочу я, чтобы они переживали лишний раз , – произнёс Ратмир, ещё раз оглядывая свою ногу. Он объяснил, как добраться до постоялого двора, и, откинувшись на мягкие подушки, с удовольствием прикрыл глаза.

Женщина внимательно посмотрела на него и кивнула:

– Хорошо, поедет самый надёжный человек. Пойду, распоряжусь, а ты, Ратмир, ложись и отдыхай. Тебе, действительно, нужно поспать. Во сне и лечение быстрее проходит. Я ещё по хозяйству там задержусь, так что ты не жди меня. А если что понадобится, то вот – колокольчик на столе. Позвонишь, и девка моя – Катенька – прибежит и всё исполнит, что пожелаешь.

– Хорошо, милая, – сонным голосом пробормотал Ратмир и провалился в глубокий сон. Мирослава неслышно подошла к постели. Лёгкая полуулыбка тронула её губы. Она с нескрываемым восхищением любовалась раскинувшимся на её постели спящим молодым мужчиной. Чёрные волнистые пряди волос, разметавшиеся по светлой с вышивкой подушке, оттеняли чуть смугловатое породистое лицо Ратмира и его тонкую, но крепкую, мускулистую шею. Густые, чёрные, загнутые ресницы бросали лёгкую тень на чётко очерченные несколько высокие скулы. Слегка впалые щёки дополняли строгую линию прямого, с тонкими ноздрями носа. Римской формы чуть припухлые губы так и манили к себе для страстного поцелуя. Его широкая грудь мерно вздымалась при каждом вдохе. А на тонких крепких пальцах рук багровели стёртые участки кожи от лошадиных поводьев.

– Как же ты хорош, Ратмир! Как Боженька мог так ошибиться? Такую красоту да девице бы какой-нибудь. А тут – мужчине! Неисповедимы пути твои, Господи, – прошептала Мирослава, глядя на спящего мужчину. Потом она быстро перекрестила его и вышла из комнаты. Неожиданно Ратмир чуть приоткрыл глаза, глянул ей вслед и, слегка улыбнувшись, опять смежил веки и позволил себе заснуть уже по-настоящему.


– Эй, скоморохи, вы где? – раздался за дверью знакомый голос корчмаря. Собравшиеся в одной большой комнате скоморохи встревожено переглянулись. За окном уже темнело, но они сидели в полутьме, ожидая Ратмира и коротая время в повседневных разговорах.

– Тута мы, – отозвался старик Никифор, распахивая дверь. Яркий свет от горящих свечек заставил их всех невольно прищуриться.

– Вот, боярыня. Все они здесь сидят, – произнёс корчмарь и указал кому-то рукой на растерявшихся скоморохов. В проёме двери показалась женская фигура в богатых одеждах.

Она шагнул в комнату, и поклонилась всем в пояс: – Мир вам, добрые люди.

– И тебе, боярыня того же, – поклонился ей старик Никифор и спросил: – Надобность у тебя какая-то к нам? Или весть какую принесла?

Боярыня оглянулась на корчмаря. Тот понимающе кивнул и тут же исчез, прикрыв за собой дверь. Боярыня огляделась по сторонам и тихо произнесла:

– Меня прислал ваш товарищ – Ратмир. Просил передать, чтобы вы не беспокоились за него. Он жив, но немного нездоров.

– Это как? – всполошились Елена и карлица Авдотья. Мужчины нахмурились.

– Он сегодня мне жизнь спас. Остановил мою лошадь, испугавшуюся волков. И она его сильно зашибла, – торопливо стала пояснять боярыня. – У меня нужная мазь есть, поэтому он у меня поживёт, пока не выздоровеет. Мне он нисколько не в тягость, – смущённо улыбнулась она, глядя на помрачневших женщин.

– Ещё бы в тягость! Ну, как всегда! – детским голоском вполголоса возмутилась Авдотья, обратившись к своим. – Как это у Ратмира так получается?! И спасти кого-нибудь и тут же очаровать спасённую. Прямо чародей он у нас записной!

– Да угомонись ты, Дуняша! – прикрикнул на неё старик Никифор и повернулся к женщине: – Я – Никифор. Мне лично он ничего не передавал?

– Нет, уважаемый Никифор, ничего, – смущённо пожала плечами женщина.

– Рассказал ли он тебе, боярыня, почему он там оказался?

– Не успел пока, – опять смутилась женщина.

– Ещё бы! Куда ему было успеть?! Он же, похоже, другим был занят, – пробурчала карлица и неприязненно посмотрела на гостью.

– Да хватит тебе уже, Дуняша, в самом деле! – одёрнул её за рукав силач Василий.

Старик Никифор внимательно посмотрел на боярыню и просящим голосом произнёс:

– Дозволишь ли ты, боярыня, поехать мне с тобою и переговорить с нашим Ратмиром. Очень уж мы за него переживаем. И узнать нужно, не требуется ли ему какая помощь от нас?

– Конечно, Никифор. Собирайся, и едем прямо сейчас со мною, – улыбнувшись, согласилась женщина. Никифор мигом собрался и через короткое время боярская повозка в сопровождении Никифора и охранника на лошадях исчезли за поворотом улицы.

– Нет, ты видела, Олёна?! Этой боярыне-то сколько уже годков-то?! – возмущённо прошептала карлица сидевшей у окна Елене.

– Да уж видно, что давно не семнадцать, – согласно кивнула та. – Она либо как я, а то и постарше. И, судя по улыбке-то ейной, Ратмир и её уже успел приголубить.

– Вот появится, сокол наш ясный, и спросим у него – с какого это он перепугу на старух переметнулся? – опять возмущённо прошептала карлица.

– Почему это – «старух»? – неожиданно воскликнула Елена. – Я тебе уже что – старуха?!

– Ну… нет, конечно, – неуверенно посмотрел на свою собеседницу карлица Авдотья.

– А ты сама – старуха?

– Нет, конечно! – с жаром воскликнула карлица и добавила: – Ну, так я и младше тебя почти на десяток лет.

– Ну-ка, бабоньки, прекращайте годами-то меряться. Ещё переругаетесь потом не на шутку. И Ратмира оставьте в покое. Он уже взрослый мужик и сам знает, что ему делать, – подошёл к ним силач Василий и, схватив под мышку свою любимую Авдотью, утащил её в их комнату.

Мальчишки, сидевшие в углу, хихикнули и переглянулись, а Елена, взяла из котомки какие-то тряпки и стала их латать.


Глава 14


– Ох, как хорошо, Никифор, что ты приехал! – радостно воскликнул Ратмир, увидев своего товарища на пороге светлицы.