– Умоляю вас, спасите брата! – в нежном, почти детском голосе девушки лет шестнадцати было столько отчаянья и мольбы, что Ратмир, не раздумывая, кинулся спасать её брата, благо, что тот ещё каким-то чудом держался на поверхности воды. Ратмир делал крупные взмахи руками, подгребая под себя озёрную гладь воды, приближаясь к тонувшему. При этом у него самого перед глазами стоял только жалобный взгляд воздушного создания.

Тонущим оказался мальчишка лет девяти. Он периодически вскрикивал: «Помогите!» и колотил вокруг себя руками, пытаясь удержаться на поверхности воды.

– Не вздумай цепляться за меня! – крикнул ему Ратмир и быстрым движением обхватил тонущего со спины и потащил его за собой. Мальчишка поначалу пару раз дёрнулся, но, убедившись, что его держат на поверхности воды, успокоился и даже немного стал помогать, подгребая ладонями воду под себя.

Вскоре Ратмир догреб почти до берега и, нащупав ногами дно, аккуратно отпустил мальчишку. Тому вода оказалась чуть выше груди, но он продолжал холодной рукой держать Ратмира за руку.

– Всё уже – не бойся, – успокаивающе кивнул ему тот и вновь взглянул на застывшую прямо у воды девушку. Незнакомка стояла, вытянувшись в струнку, прижав в волнении тонкие пальцы к щекам и что-то шептала. Увидев, что брат её в полном здравии выходит на берег, она со стоном кинулась к нему и, заключив в свои объятия, громко воскликнула нежно-капризным голоском: – Ну, что же ты, Митенька! Я так просила тебя не заплывать далеко! Я же молила тебя, братец, быть осторожнее. Ты мог погибнуть!.. Спасибо, нашелся добрый человек и спас тебя…

Она повернула голову к спасителю её брата, и Ратмира вновь словно ударило молнией. Невыразимо прекрасные, большие глаза смотрели ему прямо в душу. Нежный овал фарфорово-бледного лица окаймляли пряди золотисто-пепельных густых волос, схваченных парчовой повязкой, обшитой золотой нитью. Тонкая беззащитная шейка отделяла эту прекрасную головку от бурно вздымавшейся в волнении девичьей груди в лёгком кисейном одеянии. Девушка направилась прямо к нему.

Ратмир растерянно смотрел на приближавшуюся нимфу и впервые в жизни не знал, куда девать свои руки. Он ошеломлённо смотрел прямо в лицо юной девушки… Что-то знакомое чудилось в нём. Такие лица Ратмир видел на картинах известных итальянских художников, и кого-то она ему очень сильно напоминала. Девушка была на голову ниже его. Она смотрела на скомороха снизу вверх, трогательно хлопая длинными ресницами.

– Как же мне отблагодарить вас, сударь? – произнесли искусно вырезанные, римской формы губы девушки.

– Ч-что? – запнувшись, произнёс Ратмир, не в силах оторвать свой взор от незнакомки.

– Я спросила, как мне отблагодарить вас, сударь, за спасение моего брата? – хрустальным смехом рассмеялась девушка. Или так показалось Ратмиру…

Он растерянно улыбнулся и покачал головой: – Вы мне ничего не должны, сударыня…На моём месте так поступил бы каждый христианин…

– Я.. и моя бабушка, – мы очень благодарны вам за то, что спасли нам сегодня нашего Митеньку, – неожиданно девушка схватила его за руку и поцеловала её. Ратмира словно копьём пронзило. Он почувствовал необыкновенный аромат, шедший от её волос. Странное волнение охватило его.

– Как вы здесь оказались? – неверным голосом спросил он, не сводя с неё глаз.

Неожиданно девушка зарумянилась и отвела взгляд в сторону: – Вы на меня так смотрите, сударь… Мне, право, неловко. Пожалуй, мы пойдём с братом, а то бабушка хватится нас.

Она смущённо опустила глаза, и двинулась было в сторону стоявшего чуть поодаль брата, но Ратмир схватил её за руку: – Я не отпущу вас, пока мне не скажете, откуда вы здесь появились. Я точно знаю, что раньше вас здесь не было.

– Мне же больно! – обиженно произнесла растерявшаяся девушка, и её большие глаза наполнились слезами.

– Ох, простите! Я ни в коем случае не хотел вас обидеть! – Ратмир в замешательстве отпустил руку девушки и почувствовал себя последней скотиной. Он уже сам не знал как ему вести с ней. Но одно понимал точно – он должен узнать, где живёт это неземное создание.

– Ещё раз простите меня за вольность, что я позволил себе. Только скажите мне, как вас зовут, – он с мольбой посмотрел на неё.

– А вы не будете больше больно хватать меня за руки? – наивно спросила она и подняла на Ратмира свой восхитительно-трогательный взгляд.

– Никогда в жизни, – тихо произнёс Ратмир, понимая, что пропал. – Только скажите, где вы живёте. Вы ведь недавно появились здесь?

– Да, мы с братцем только вчера вечером приехали к нашей бабушке. Она живёт здесь на крайнем подворье. Её зовут Анна Дмитриевна, и она служит при монастыре по хлебному делу. Сказала, что мы с братцем скоро станем дородными, как и положено купеческим детям, – смех девушки необыкновенно приятными колокольчиками отозвался в душе Ратмира.

– Так как всё-таки зовут вас?

– Я – Ольга. А это мой братец – Митенька, – вдруг шаловливо улыбнулась девушка и, схватив братца за руку, легко побежала с ним прочь от озера. – Прощайте, сударь! – крикнула она Ратмиру. – Впрочем, погодите. Нельзя ли мне на вашей лошадке прокатиться? Я страсть как люблю кататься на лошадях.

– Если позволите, то я вас прямо до самого подворья и довезу, – не веря своему счастью, спросил Ратмир.

– А как же вы довезёте? Ведь у вас только одна лошадка. А нас с вами уже трое, – опять звонко рассмеялась девушка.

– Так я вас с братцем посажу на лошадь, а сам рядом пойду, – счастливо улыбнулся Ратмир.

– Ну, если только так, – согласилась девушка и добавила с чуть капризной интонацией: – А то я ужас как не люблю пешком ходить лишний раз.

Ратмир испытывал странные, волнующие, уже давно забытые чувства, подсаживая почти невесомую, похожую на хрупкую статуэтку Ольгу на свою лошадь. Аромат волос и юного тела девушки кружил ему голову. Следом он помог забраться ей за спину её братцу. Затем, взяв лошадь под уздцы, повёл её, старательно обходя любые кочки и буераки. Про боль в ноге он забыл напрочь…

Они весело переговаривались между собой ни о чём. Развеселившийся мальчишка также вставлял свои фразы в их разговор. И они не заметили, как оказались у больших деревянных ворот небольшого подворья, находившегося на приличном расстоянии от подворья боярыни Мирославы.

– Вот мы и приехали. Ратмир, помоги мне спуститься, – капризно-весёлым тоном произнесла юная Ольга, весело глядя на радостно улыбающегося скомороха. И добавила: – Ничего, что я тебя на «ты» назвала. Ты мне совсем не кажешься взрослым дядькой. Ты такой весёлый и милый.

– Я только рад этому, – неожиданно засмущался Ратмир и подставил ладонь под ножку девушки. Она чуть приподняла светлое платье, отороченное кружевами, чтобы удобнее было спуститься, и у Ратмира неожиданно перехватило дыхание при виде её сухощавой, узкой лодыжки…

Девушка взялась рукой за щеколду двери.

– Подожди, Ольга, – внезапно во рту у Ратмира пересохло. – Я бы хотел ещё раз покатать тебя на лошади. Или просто прогуляться вместе у озера.

– Хорошо, я завтра приду с братцем туда же. Но только к полудню. Приходи, если хочешь, – рассмеялась Ольга.

– Я обязательно буду, – кивнул Ратмир, не сводя с неё глаз, словно впитывал в себя образ юного создания, прежде чем перед ним захлопнутся ворота.

Спустя несколько минут после того как ворота эти перед ним всё-таки закрылись, он взял лошадь под уздцы и, не торопясь, направился опять в сторону озера.


Глава 2


Кое-как закончив упражнения на озере, Ратмир вернулся на подворье, где его уже с нетерпением ждала Мирослава. В трапезной на большом столе, покрытом искусно вышитой скатертью, стоял кувшин с рябиновым квасом, и вкусно пахло свежевыпеченными шанежками и сладкими пирогами.

– Садись, милый, на своё любимое место, – указал рукой Мирослава на лавку в начале стола. – Буду тебя вкусным квасом и шанежками баловать.

Ратмир рассеянно улыбнулся и, кивнув, сел на указанное место. Он, молча, как-то отстраненно стал наблюдать за тем, как Мирослава взяла серебряную, украшенную самоцветами чашу, и начала наливать в неё из запотевшего глиняного кувшина тёмный пенистый напиток… Шаловливый взор юной нимфы продолжал стоять у него перед глазами…

– … твой квас… Ратмир, держи чашу-то!.. – неожиданно ворвался в его сознание встревоженный голос женщины. Она с недоумением смотрела на него: – Я зову тебя, зову, зову, чтобы ты чашу взял, а ты замер, словно окаменел вдруг, глаза в одну точку… Что с тобой, Ратмир?

– А-а … нет, нет, ничего, – встрепенулся скоморох, протягивая руку за чашей, наполненной янтарно-коричневым напитком. Взгляд его стал более осмысленным и озабоченным. – Извини, милая. Что-то я призадумался. Всё это дело об убиенных послушницах ваших мне покоя не даёт.

– Вот ещё шанежку возьми, Ратмирушка, – Мирослава пододвинула к нему поближе серебряное блюдо с румяными шанежками.

– А скажи-ка мне, милая, ты что-нибудь слышала здесь о темнице при монастыре?

Мирослава удивлённо посмотрела на него и, чуть помедлив, кивнула:

– Года два назад я слышала от одного из местных стариков, что должна быть темница. Только где – он не говорил. А может и говорил, да я не запомнила. Оно мне нужно было тогда?

– А как мне найти этого старика?

– Так он помер прошлым летом.

– Вот как! Очень жаль, – нахмурился Ратмир.

– Да уж, хороший был старик. Умный. Тем более, что он как раз и трудился каменщиком при строительстве нашего собора. А что это вдруг тебя заинтересовало? Думаешь, что как-то связано со смертью наших послушниц?

– Не думаю. Просто вчера случайно игуменья проговорилась о ней, да и не захотела больше об этом ничего рассказывать. Вот мне и любопытно стало, – Ратмир потянулся за шанежкой.

– Матушке игуменье нелегко приходится, – вздохнула Мирослава, сложив руки под подбородком. Она с любовью посмотрела на Ратмира. – Как говорится: многие знания – многие печали. Вот и она много знает, да не всё скажет. Особенно того, что, на её взгляд, не имеет отношения к тому, чем ты занимаешься.

– Конечно, – нахмурился Ратмир. – Зато просить меня помочь ей в деле, которое не имеет отношения к убийству – это всегда пожалуйста. Так дело не пойдёт. Если я что-то спрашиваю – значит мне это нужно.

– Верно! Вот сейчас поедешь в монастырь и так ей прямо и скажи! – горячо поддержала Мирослава, не сводя с него внимательных глаз. Что-то её стало смущать в поведении любимого мужчины, но что именно – она пока никак не могла понять.


Спустя некоторое время Ратмир подъехал к воротам монастыря, и узнавшая его охрана спокойно распахнула перед ним ворота.

Игуменья Евникия уже ждала его у себя в келье.

– Доброго тебе дня, матушка Евникия, – поприветствовал он её.

– Спаси Бог тебя, Ратмир, – каким-то странно-глухим голосом отозвалась игуменья, перебирая на столе свитки. Ратмир заметил, как дрожат её бледные, чуть искривлённые пальцы с коротко обрезанными ногтями.

– Всё ли хорошо, матушка? Мы идём к вашей сестре Агафье за приходными книгами? – скоморох вопросительно посмотрел на неё.

Та издала какой-то странный звук, похожий на птичий клёкот, кашлянула и тем же глуховатым голосом произнесла:

– Так нет её, сестры Агафьи-то.

– Как это – нет? А куда же она подевалась? – вскинул брови Ратмир.

– Никто не ведает. Когда она не пришла к заутрене, сёстры кинулись к ней в келью и не нашли. Стали искать везде – и опять не нашли. До сих пор ищут, – игуменья села на лавку и мучительно потёрла правой рукой лоб.

Ратмир опустился на лавку и озадаченно посмотрел на игуменью:

– Неужели всё так серьёзно? Что ты сама думаешь об этом, матушка Евникия? Могла она скрыться где-нибудь?

– Сама в раздумьях терзаюсь, – пожала плечами та. – В келье у неё словно ватага побывала. Всё в страшном беспорядке… Сказала сёстрам, чтобы ничего там пока не прибирали до твоего досмотра. Правильно я сказала?

– Правильно, матушка, правильно. А сундук?! Сундук с документами?

– Сундук сломан, и книг там наших я не нашла, – игуменья растерянно посмотрела на Ратмира. – Что же это такое творится, Ратмир? В богоугодном монастыре?!

– Погоди так волноваться, матушка Евникия, – попытался успокоить её Ратмир. – Давай вместе сходим к ней в келью, и я сам на месте ещё раз всё обсмотрю. Просто так никто никуда не может исчезнуть.

Всю дорогу до кельи Ратмир внимательно оглядывался по сторонам. Он старался ещё раз рассмотреть все здания и подходы к двухэтажному зданию, где располагались кельи более богатых послушниц. Встречавшиеся им по пути монашки в полупоклоне подбегали к игуменье за благословением и тут же исчезали, торопясь по своим послушаниям. Последние дни лета были теплы и солнечны на радость всем. Лёгкий ветерок развевал полы чёрной одежды игуменьи Евникии и волновал блестящие тёмные пряди прихрамывавшего и опиравшегося на посох скомороха. Беспечные птахи продолжали весело чирикать в рано пожелтевшей от засухи листве деревьев и кустов. Худые монастырские коты, прижимаясь к тёплой земле, внимательно следили за ними из засады в надежде заполучить себе обед…